Наталия Коротаева - Взгляд из-подо льда

С завтрашнего дня мы хотим поститься,

Послезавтра, Николай, и вы!

Первое время Адриана пыталась привыкнуть к новым условиям, в которых ей приходилось жить, но у нее это плохо получалось. В больнице каждый день действуют очень жестокие законы, и каждый пациент сам выбирает, подчиняться им или нет. Адриана не видела перед собой выбор после пережитого ею до попадания в больницу. Ей терять нечего, она свободолюбива и склонна каждый день к риску, неподчинению правилам и невыполнению того, чего от нее ждут. Она была по сути бунтарем, которое проявлялось во всем. Она не умела держать себя в руках и контролировать эмоции. Во всем доходила до крайностей. От восторга ее звонкий смех переходил в крик, превращающийся в истерию. В агрессии все ее нутро рвалось наружу, ей хотелось что-то сломать, кого-то ударить. Если она пребывала в спокойствии, то ее умиротворение походило больше на отсутствие жизни, на полное равнодушие ко всему. С ней было сложно. Было непонятно, делала она это специально в качестве протеста или у нее действительно в голове были не все дома. Она отказывалась общаться с другими пациентами клиники, была груба, вырывалась из рук санитаров, выводящих ее. На прогулке садилась на землю, брала песок и сыпала на себя, пытаясь будто закопаться в нем. Подходила к спокойным пациентам, стоявшим и разговаривавшим в группах по пять-шесть человек, и начинала хохотать, громко перебивая каждого и заглядывая в лица. Это наводило определенные беспорядки. Психи легко провоцируемы, истерия одного цепной реакцией передается другому, так и начинался хаос. Адриану несколько раз «выключали» нейролептиками прямо на улице, на глазах других, чтобы исключить уподобления ее поведению, и полусонную уводили в палату. Но порой ее забирали с прогулки и приводили в чувства в ее одиночной палате. А это было намного жестче. Каждому пациенту клиники знакомо словосочетание «электрошоковая терапия». Кому-то только по рассказам, а кому-то – не понаслышке. Так и приводили Адриану в чувства первое время ее бесовщины. Ограничились несколькими сеансами. Судя по изменившемуся поведению Адрианы, ей данный метод лечения не пришелся по душе, она стала значительно спокойнее.

Она была единственным светом в его жизни. При ее появлении рядом он ее чувствовал, ощущал, как будто от нее исходила энергия, которая пронизывала его всего, и он начинал сиять. Она заставляла его думать о хорошем, сидя у окна и лежа на кровати. Он мечтал о ней. Прогуливался по саду, и на его лице играла настоящая, добрая улыбка. Он вспоминал, как увидел ее впервые. Она была как испуганный, замерзший птенец с напуганными глазами, укутанная в плед. Он много думал об этом пледе. Это так ничтожно – укутывать именно ее, именно такую, как она, этим дурацким пледом, который никогда никому и не принадлежал, а был грязной приютской тряпкой. «Все это не для нее», – крутилось у него в голове. И он знал, что однажды унесет ее, спрячет ото всех, положит на самую чистую, мягкую кровать, будет расчесывать ее волосы, читать стихи, а взамен лишь очень тихо, не издавая ни звука, уткнется в ее волосы лицом и будет вдыхать аромат. Ее кожа, нежная, будто вечерняя волна, слегка касающаяся ног сидящего на берегу, запах роз, болгарских роз, упавших охапкой в океан. В таком случае морской свежий воздух разбавлял бы аромат душистых роз, наполняя легкие и, нет, не душа ароматом, а наоборот, наполняя желанием вдыхать снова и снова, забывая выдыхать, пока в легких совсем не останется места до полного головокружения.

У него не было возможности говорить с ней, прикасаться к ней. Но он питал себя любовью к ней, мечтая и представляя, как однажды они встретятся.

***

Выдался теплый августовский денек, солнце очень медленно и как-то особенно неторопливо взбиралось ввысь по ясному небу. К полудню, перед обедом, пациентов вывели на прогулку. По лестнице, не держась даже за поручни, спускалась Адриана. На ее лице виднелся чуть заметный румянец, длинные блестящие волосы были рассыпаны по спине, а несколько передних прядей были заколоты, но даже так самые тонкие волосы находились у лица, они не причиняли ей дискомфорта и не щекотали ее, а колыхались от дуновений теплого ветра. Она была уже опрятно одета, в глазах отсутствовала прежняя чертовщинка. Весь ее образ, снисходительный взгляд и мягкие движения руками делали ее похожей на сошедшего с небес на землю ангела.

Своим появлением она привлекла взгляды прогуливающихся по двору больницы пациентов и санитаров. На нее смотрел и ее тайный воздыхатель. Ему хотелось взять ее за руку и отвести в храм! Встать вместе с ней на клирос и вместе с ангелами воспевать славу Божию. До чего она была прекрасна…

Девушка спустилась со ступеней, огляделась по сторонам и направилась в его сторону. Молодой человек впервые почувствовал внутренний подъем, какая-то щекочущая волна прошлась по низу живота, заставив его слегка сгорбиться. Адриана прошла мимо, и лишь ветер, устремляющийся за ней и ударивший ему в лицо, привел молодого человека в чувства. Он огляделся. Рядом с ними никого не было. Он последовал за ней. Он шел крадучись, пока не понял, куда она направляется. Адриана шла в зеленый сад. Больницу с обеих сторон окружали дворы. С парадной стороны находились распашные высокие ажурные ворота в готическом стиле с гербом клиники в виде мифической птицы Симпати. По широкой вымощенной дороге они вели на небольшой двор перед клиникой. Также этот двор имел пешеходные тропинки. С боков находились церковь и школа. В отдельном небольшом здании располагалась хозяйственная часть. Задний двор не соединялся с передним, был отделен высокими решетчатыми воротами с прутьями различного диаметра и вычурными завитками, покрытыми от старости мхом. На задний двор можно было зайти только через одну дверь больницы, ведущую во двор. Эта территория предназначалась только для больных. Она была большой, при выходе из больницы во двор находились столики с кушетками для сиденья, тропинки вели в зеленый сад, высаженный еще первым держателем клиники в год образования. Сам сад далеко расстилался вглубь. Но для безопасности и дабы не терять больных из виду сотрудники отрезали и оградили его железной сеткой, за которую проходить запрещалось. В саду была хорошая почва, поэтому и наполняемость деревьями, источающими свежий приятный аромат, радовала глаз.

Нагнав Адриану, молодой человек окликнул ее. Она, чуть не подпрыгнув на месте, повернулась к нему.

– Откуда ты знаешь мое имя? – подозрительно спросила она. Ее взгляд посуровел, в нем проступила внутренняя настороженность, а тело приняло оборонительную позу.

– Я слышал его, когда тебя привезли сюда. Ты не заметила меня, но я тогда тоже был в приемном отделении.