Наталия Коротаева - Взгляд из-подо льда

– Господа, прошу не устраивать из этого шоу, – направляясь в сторону дома, уважительно произнес Мерч.

К репортерам никто не относился с почтением, их, скорее, считают ишаками, но уж никак не господами.

А что остается человеку, когда тот в отчаянье? Отчаявшиеся люди, до этого не верящие ни во что, начинают верить, просить помощи и подавать милостыню.

Тот журналист, которому Мерч пожал руку, был не последним человеком в городе в журналистской связке. Франц Бебель – журналист французского происхождения, работал долгое время в издании The Insider, занимающИмся журналистскими расследованиями. Издание являлось авторитетным, так как на основе журналистских расследований заводили не одно уголовное дело. Источники журналистов имеют доступ к полицейским базам, к архивам Интерпола и к данным Главного разведывательного управления.

В тот же вечер воскресенья издание выпустило обращение Мерча, а также под руководством Бебеля началось новое журналистское расследование. Бебель принялся собирать материал. Он ничего не знал о семье Мерч и исчезновении Адрианы, потому что в тот момент, когда все произошло, был во Франции и готовил громкую статью об убийствах беженцев, организовавших митинг против влияния ФРГ на французскую республику. И то, что он оказался в воскресенье утром у дома Мерчей, было чистой случайностью. Он приехал договариваться с оператором, потому что история с беженцами обрела интересный поворот, и Бебель метил не просто на статью, а на репортаж.

Как только Бебель начал собирать информацию о трагедии Мерчей, его поразило, что весь город говорил об исчезновении девушки, но никто не говорил ничего о ней самой. Будто до самого исчезновения ее не существовало и ее никто не знал. Франц стал составлять на Адриану досье. Досье оказалось весьма скудным, хотя и в нем, на взгляд Бебеля, были интересные факты, за которые можно уцепиться, но журналист не привык довольствоваться малым и понял, что ему необходимо поговорить с семьей девушки.

Первое, с чего начал Бебель, – связался с Мерчем на следующее же утро после выхода репортажа. Набрав номер, он долго слушал гудки, как вдруг кто-то поднял трубку, но не произнес ни слова.

– Мистер Мерч?! – вопросительно произнес репортер.

– Да, это я, – прозвучал совершенно незаинтересованно голос мужчины.

– Добрый день. Вас беспокоит Франц Бебель, я журналист… – и тут прозвучал глубокий выдох разочарования Мерча.

– Я попросил бы не связываться со мной… – начал Мерч, но Бебель был к этому готов. Он не отступил, а начал говорить намного быстрее, зная, что его время ограниченно:

– Мистер Мерч, я занимался вашим личным обращением, я журналист из «The Insider». На мой взгляд, сейчас необходимо начинать журналистское расследование.

– Наша семья благодарна, что вы предали огласке мое обращение, но мы не сотрудничаем с детективами и журналистами. Делом занимается полиция. Всего доброго.

Раздались гудки. Бебель положил трубку. Так, значит, просто со словами к Мерчам не подкопаться, нужно сначала что-то нарыть. Он узнал, в какой школе училась Адриана, примерно обозначил круг ее общения и вышел на бывшего возлюбленного девушки Эриха Вебера. Но он понимал, что все это было в жизни Адрианы слишком давно, и нужно искать что-то из недавнего. И это – больница.

Но попасть в больницу журналисту, чтобы что-то вынюхать, – задача не из простых. «Но смотря, как к этому подойти», – подумал авантюрный Бебель.

Утром следующего дня в больнице Шарите в кабинете главного врача раздался телефонный звонок.

В больнице Шарите происходило немало странных вещей. Безусловно, туда попадали действительно душевнобольные люди, которым нужна помощь. В первую очередь, это была весьма почитаемая больница – во многом благодаря ее основателям, действительно зарекомендовавшим данное учреждение с очень хорошей стороны. Но в том числе благодаря и другим личностям. К слову сказать, главный врач больницы был сговорчивым человеком. Например, Адриана не случайно попала туда, ее нахождение скрывалось, в официальных документах она никогда не числилась.

За годы ведения дел нынешним руководством случалось многое. Дети публичных людей скрывались от правосудия, сами публичные люди «очищали кровь» и вместе с ней опустошали кошельки. Уикенд в больнице, на «особом присмотре» при полной конфиденциальности, обходился господам недешево. Богатые люди, с обожанием относящиеся к своим любовницам, приводили их к главному врачу как к семейному психологу, где тот решал многие вопросы, избавляя клиентов от лишних хлопот, а более неугодные, уже бывшие любовницы, помещались в казенные стены надолго, чтобы оградить от своего присутствия вновь воссоединенную счастливую семью и возможно компрометирующего лепета.

Любую проблему можно было решить в стенах данного учреждения. Продавались нужные справки, подделывались документы, давались ложные показания и, страшно представить, но когда возникала потребность, то люди просто уничтожались. Как, что именно и кто именно это делал, неизвестно, но было ясно одно: больница Шарите считалась одной из лучших и пользовалась авторитетом, и, к слову, определение действительно больного человека, нуждающегося в помощи, в эту больницу считалось большой удачей. Больница была на хорошем счету у города, впрочем, понятно, по какой именно причине, и хорошо финансировалась.

– Дер Артс (от нем. Der Arzt – доктор), добрый день. Вас беспокоит некое лицо, я звоню по одному личному вопросу, могли бы вы уделить мне немного своего драгоценного времени? – многообещающе произнес звонивший.

– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, – легко, на эмоциональном подъеме ответил доктор.

– Доктор, не думал, что у вас есть проблемы со слухом, – с ноткой сарказма последовал ответ, и, не останавливаясь, звонящий добавил: – Я представился. Я – некое лицо.

– Что конкретно вам угодно? – более серьезно спросил врач.

– Доктор, и это я уже сказал: я по личному вопросу, – размеренно ответил его собеседник. – Если вы привыкли первым задавать вопросы и занимать, так сказать, лидирующие позиции, то я предлагаю вам самостоятельно выбрать время.

Доктор понимал, что звонят на его личный номер и разговаривать с ним так может далеко не каждый.

Сохраняя спокойствие, он осторожно передвинул указательный палец правой руки с письменного стола на панель управления стационарного телефона и нажал кнопку «aufschreiben» (от нем. «записать»). Запись телефонного разговора началась.

– Уважаемый, давайте поговорим по телефону. У меня сейчас завал на работе, много пациентов и совершенно нет ни одной свободной минуты. Как вы сказали и были правы, время драгоценно, – улыбаясь, произнес доктор .