Наталия Коротаева - Взгляд из-подо льда

– Не стоит, доктор, я справлюсь сам, – твердо сказал Бебель.

И недовольный врач попятился назад, а потом и вовсе закрыл за собой дверь. Бебель остался в палате один.

Франц подошел к окну и раздвинул шторы, чтобы комната наполнилась светом. Окно выходило на сад. «Отличный вид», – подумал Бебель.

Сначала он просто обошел палату. Она была небольшой. Никаких лишних предметов интерьера, да и личных вещей Адрианы было немного. Он подошел к полке, на которой лежали книги, журналы, одна тетрадь, и стал перебирать листы книг, бегло просматривать записи в тетради. Дальше – стол со всеми встроенными шкафами. Но и там ему не удалось ничего найти. Он заглянул под кровать, под матрас, прощупал подушку – ничего. В шкафу с одеждой он тщательно перебирал каждый лоскут. Бебель не знал, что он ищет, но что-то быть должно. Когда вещей практически не осталось, он с досадой огляделся. «Как же так? Ни одной зацепки. Просто ни одной». Он пошел к выходу, еще раз через плечо оглядел комнату и внутри себя произнес: «Мимо, Бебель, мимо».

Подойдя вплотную к двери, он уперся взглядом в свое же отражение в зеркале, висящем на двери. Глядя в зеркало, можно было увидеть окно и то, что за ним происходило. Бебель ухмыльнулся, подошел еще раз к окну, оглядел виднеющуюся территорию больницы. Франц собрался уходить, но, стоя теперь уже у окна, посмотрел напоследок в зеркало. «Ну, не всегда ты и прав, Бебель, ничего нет», – смеялся он сам над своей неудачей. И, состроив себе гримасу в зеркале, склонил голову к правому плечу. На зеркало попали лучи солнца. Стало заметно, что зеркало просвечивает – какая-то надпись прямоугольником появилась на тени, отбрасываемой им. Бебель подошел к зеркалу, предвкушая сладость удачи, но особо не радуясь, чтобы не разочароваться. Он просунул руку между зеркалом и дверью. Удача ему улыбнулась!

– Доктор! – ворвался Бебель в кабинет главного врача.

Врач, не отрываясь от своих дел, – он сидел за столом и что-то писал, – не поднимая головы, спросил:

– Вы закончили?

– Да, будьте добры показать мне журналы, где вы ведете записи с именами пациентов больницы, – очень торопливо, проходя через вытянутый кабинет врача к его столу, сказал Бебель.

– Хорошо, сейчас. И надеюсь, на этом мы будем квиты, – посмотрев на Бебеля, сказал врач.

– Посмотрим, доктор, посмотрим, – поторапливая врача всем видом, отозвался Бебель.

Врач встал, обошел кресло справа и приблизился к полкам, похожим на библиотечные. Начав поднимать руку, помедлил:

– За последний год подойдет?

– За три, – ответил Бебель.

Достав три журнала, он подошел к Бебелю и протянул их ему. Бебель тут же жадно хотел было взять журналы, но почувствовал сопротивление. Врач продолжал держать их. Заглянув Бебелю прямо в глаза, он искренне произнес:

– Я вас очень прошу, верните их мне.

– Хорошо, док, – честно пообещал Бебель.

Он направился с добычей домой. Его квартирка-студия находилась на окраине Берлина. Она была настолько мала, что велосипед, которым Франц любил пользоваться летом, размещался на стене. Балкон тоже имелся, но Франц никогда не выходил на него, а курил прямо в квартире возле балкона, приоткрыв дверь. Он боялся высоты. Дома никогда не было еды, но зато стояла кофе-машина и хранился запас сигарет. Когда коллеги смеялись над ним по этому поводу, он говорил: «Зато меня дома ничего не отвлекает, и я могу там работать, а не приходить, чтобы поесть». Самое главное, что было у Бебеля в квартире, – это его рабочий стол, за ним он проводил все свободное время.

Придя домой, он начал искать. Страница за страницей он пролистывал журналы, просматривая имена пациентов. Он просидел до поздней ночи. Из трех журналов ему удалось выделить четыре имени.

Адриана Мерч родилась в Берлине. В обеспеченной семье. Папа был местным политиком, статным мужчиной пятидесяти лет, мама – необыкновенно красивой, на двадцать лет младше своего супруга женщиной, немного капризной, своенравной, но при этом имела хорошее воспитание и умела держаться на публике, что, безусловно, поддерживало имидж супруга. Они были красивой парой. Он налюбоваться не мог своей прекрасной женой, с удовольствием выполнял ее капризы, желая взамен видеть ее улыбку и горящие глаза. А она отличалась терпением и снисходительностью. У мужа была достаточно нервная работа, поэтому ей часто приходилось его успокаивать, приободрять, выслушивать сквернословия и оставаться в постели по ночам одной, пока муж работал в кабинете.

Адриана появилась на свет прекрасным летним деньком. Младенческий плач раздался в палате и врезался в сердце женщины. Малышку закутали в одеяло и протянули матери. Дрожащими руками она прижала свою крошку, своего маленького ангела к себе. В ней не было того, что отличало многих новорожденных: синеватого оттенка кожи, сморщенного лица и мутноватых глаз. Оказавшись в руках мамы, девочка смотрела на нее ясными глазами темно-синего цвета, личико было ровным и гладким, кожа розовой, и от малышки исходило необыкновенное спокойствие. Молодая мама не могла оторвать взгляда от своей милой доченьки.

Женщина радовалась тому, как супруг начал перераспределять приоритеты, более ответственно подходить к планированию времени и разделять дела по степени важности, экономить и освобождать драгоценные минуты для семьи. Счастливая мама любовалась, глядя, как муж ловко меняет подгузники, утюжит одежду дочери, купает малышку и с каким удовольствием гуляет и занимается с ней. Девочка росла здоровой и счастливой на глазах своих родителей, детство ее было безоблачным. Ей покупались все игрушки, на которые она показывала пальчиком, даже если это была пятая одинаковая кукла.

К трем годам Адриана перестала воспринимать слово «нет». На «нет» у нее срабатывала одна и та же реакция – слезы и устойчивый крик. Она кричала: «Да! Да! Да!», не слушая родителей, притопывая ножками и стуча ручками вдоль туловища. И папа сразу же бежал выполнять любую ее прихоть. Конфеты вместо ужина, просмотр мультиков вместо занятий в школе раннего развития, полный шкаф платьев, которые дочка не успевала надевать, потому что вырастала быстрее. Папа приносил ей домой хомячков, попугайчиков и котят, чтобы порадовать любимую принцессу. А в четыре года у Адрианы появились мобильный телефон, планшет и первые сережки-гвоздики с бриллиантами, которые папа подарил ей на Рождество. Одного похода в детский сад, где Адриане не понравилось, хватило, чтобы они с папой решили: ходить туда незачем… Папа души не чаял в долгожданном ребенке и ни в чем не мог отказать ей. Адриана купалась в роскоши.

Эрих. Май 2016 года.

Когда ей исполнилось тринадцать лет, она влюбилась. Его звали Эрих, и он был на четыре года старше. Высокий, спортивного телосложения, блондин с челкой, спадающей на левый висок, белоснежная улыбка – все это заставляло ее светиться. Эрих заезжал по утрам за ней на стареньком мерине и отвозил в школу, а иногда они ехали к нему домой, и это случалось намного чаще. Эрих был совсем другим, не таким, как парни, что приходили в дом Адрианы со своими родителями, – коллегами или друзьями отца. Он был из неблагополучной семьи. Он не учился в школе, подрабатывал в мастерской по ремонту мотоциклов, проводил время в большой компании друзей, и они «зависали» в кофешопах – заведениях, где продают марихуану. Для Адрианы все, что связано с Эрихом, было новым, интересным, манящим. Она надевала утром школьную форму, складывала в рюкзак джинсовую юбку, колготки в сетку, грубые кожаные ботинки, кроп-топ и обязательно черный карандаш для глаз. Спускаясь из своей комнаты в прихожую, она говорила маме: