Мария Мусина - Во что бы то ни стало

– Я не знаю, мне не шумно, – пожал плечами Алеша.

– Трамвай слышно? А то тут мои знакомые продавали квартиру, так продали ее намного дешевле только потому, что трамвай под окнами шумит с шести утра.

– Нет, нет, трамвая у нас не слышно, – безоговорочно отмела Юля эти ужасные подозрения. – Лена! Может быть, чаю?

– С удовольствием.

– У нас очень хороший сосед напротив, – говорила Юля, пододвигая Лене пепельницу и аппетитно-цветастую коробочку. – Вот, печенье очень вкусное… Толя. Мастер на все руки. Он еще моей бабушке здесь все чинил. Здесь моя бабушка жила. Алеша у него всегда инструмент всякий берет. У Толи всегда все есть. Так что учти: если что нужно будет – к нему.

– Спасибо, но у меня второй муж очень рукастый. У меня ведь много мужей было. Так вот, насколько Виктор безрукий абсолютно, неумеха, настолько мой второй муж умеет делать стопроцентно все. О, что я вижу! Знакомая книжка!

– Учебник итальянского языка, – сказал Алеша, – Юля учит.

– Да, – смутилась Юлия, – я так память тренирую. У меня в последнее время что-то плохо очень с памятью.

– О! Lei parla ytflifno? Non bisoqno di un interprete, – Лена улыбнулась.

– Si, si, non abbiamo… Я так люблю Италию, – ответила Юля, – мне так вот и чудится: сменяемся мы с Алешей, сделаем в новой квартире ремонт, расставим мебель и махнем в Италию. Да, да, когда весь этот ужас кончится, мы обязательно поедем в Италию.

– Я когда-то работала в Италии, – задумчиво проговорила Лена.

– О! Parla, parla…

– Итальянцы – смешные, – улыбнулась своим воспоминаниям Лена, – и очень похожи на нас. Даже такая поговорка есть: итальянцы – это комический вариант русских, а русские – это трагический вариант итальянцев. И это чистая правда.

– Так что? – вдруг потребовал ясности Алеша. – Мы меняемся?

– Меняемся, – решительно согласилась Лена.

– Тогда заключаем джентльменский договор, что больше ни вы, ни мы других вариантов не ищем?

– Да, – подтвердила Лена.

– И начинаем собирать бумаги, – поскучнела Юля. – Боже, как я ненавижу наши ЖЭКи!

– Да, и в довершение всего они стали именоваться ГРЭУ!!!

– Докатились!

– Ты заметил, как Лена печально сказала: «У меня нет любовников…» Когда мы ей кладовку показывали, заметил? Ужасно грустно сказала: «Нет любовников…» Конечно, когда рушится семья, нужна хоть какая-нибудь отдушина, хоть какая…

– Не нравится мне эта Лена, – сказал Алеша. – «Много мужей, много мужей, мой второй муж, мой десятый муж…» Ты тоже так говоришь?

– Если у человека было несколько мужей, то почему бы человеку не называть их порядковыми числительными?

– Вот, вот, значит, и ты такая же…

– Дорогой!

– Дорогая!

– Ты меня попрекаешь!

– Ты просто меня не любишь. Вот и все.

– Люблю.

– Нет.

Юля подошла к Алеше, обняла его и заглянула в глаза.

Лена была дочерью одного из многочисленных помощников Брежнева. В 70-е годы это было крайне определенное качество жизни. Сейчас – это не говорит ни о чем: к сегодняшнему дню разброс вариантов судеб детей и внуков бывших партийных руководителей страны и лиц приближенных к ним – слишком велик. Но Лена начинала свою взрослую жизнь именно в 70-е годы.

В те далекие годы Лена, впрочем, как и все люди нашей страны, была уверена в своем будущем. После школы она поступила в МГИМО на факультет журналистики.

Сережа Коломеец в этом институте номенклатурных детей был парвеню. Мама – начальник ЖЭКа – кое-что могла в этой жизни и, может быть, в чьих-то глазах – очень многое, но аристократическим подобное происхождение в МГИМО не называлось. Парвеню – он и есть парвеню, выскочка. Но, собственно, это и было Сережиной задачей – выскочить, прорваться, достичь. Он еще не понимал тогда, что особых талантов не имеет, что поверхностен, без вкуса, без воли, без трудолюбия. Но знал, что прорваться должен. И – что прорвется – тоже знал.

Мать его больно уж тяжко пробивалась – одному Богу известно, на что шла, чтобы занять пост, до которого даже в смелейших мечтах не дотягивалась. Лимита. Все сделала сама и без поддержки. Выжила из своей судьбы 400 процентов. Сын должен был повторить ее опыт на новом уровне – он уже не начинал с нуля – у него был трамплин. Да еще какой!

Уже на первом курсе Сергей внимательно осмотрелся. С прискорбием, хотя и не с отчаянием, отметил, что сокурсники – совсем другие, не такие, как он и его прошлое окружение. Сокурсники смелее, свободнее, чем он, они образованнее, они умнее, наконец, хитрее, дипломатичнее, они лучше воспитаны, они всегда и везде знали, как себя вести. Они относились к нему свысока – не только из-за того, что его мама была неровня их родителям. Он сам был им неровня. Но – выбор у него был. И время – было.

Сережа остановился на Лене Петровой. Нельзя сказать, что Сережа наигрывал свою влюбленность в Лену. Он и в самом деле страстно хотел ее и все, что было с ней связано, – легкую безоблачную карьеру, безбедную стабильную жизнь.

Он дождался подходящего момента – ко второму курсу все уже разбились по парам, и Лене показалось вполне естественным, что и у нее появился поклонник.

В конце третьего курса многим студентам светила стажировка за границей. Но только не Сереже. Он грустно сообщил об этом своей подружке. Лена попросила отца. И стажировка за границей состоялась. Не то чтобы Ленин отец хотел таким образом завлечь жениха – хотел проверить, годится ли этот более чем скромных способностей парень хоть на какое-то дело. Оказалось – годится, не лучше, но и не хуже других.

Лена попыталась было выскользнуть из Сережиных рук, влюбившись на четвертом курсе в сына председателя ставропольского колхоза. Но у того был слишком дурной характер, слишком независимый характер, чтобы переиграть Сергея.

Дождавшись очередной ссоры Лены и колхозного парубка, Сережа поставил вопрос ребром. Ленины родители зудели: не морочь парню голову – решайся.

И Лена вышла за Сережу замуж. Мама Сережи к свадьбе «сделала» молодым квартиру в хорошем районе, в хорошем доме. Но нельзя сказать, что жизнь теперь показалась Сергею легкой. Он, конечно, добился того, чего хотел. Он жил теперь с женщиной, за которой стояло по тем временам очень многое. Однако и Лену и Сергея ждали банальные – вне времени, сословий и каст – трудности притирания друг к другу.

Лена считала, что партия могла бы быть и посолиднее. Да что там, Лена просто облагодетельствовала Сергея, и тот должен быть счастлив и боготворить ее. Она не хотела уступать ни в чем, «ни пяди родной земли». Зачем? Муж и так в ее стакане жужжит. Куда денется? Сергею же казалось, что он уже перешел Рубикон и теперь-то все пойдет-покатится само собой.

Вскорости молодая семья отправилась в длительную командировку за границу. И Сергею и Лене там нашлась работа. В русской колонии это было скорее исключением из правил. Обычно мужья пребывали за границей с неработающими женами, с детьми – и их материальное положение было куда более скромным, нежели у молодой четы Коломеец-Петровых. Впрочем, каждому свое, как говорится.