Мария Мусина - Во что бы то ни стало

– Да, но кому это в голову пришло – заводить на Полозкову дело о взятке?

– Бардак. В стране бардак, что вы хотите? Кто-то стукнул, кто-то не просек вовремя – и поспешил завести дело. Тем более ее со взяткой на кармане прихватили – РУОП расстарался – как тут дело уголовное не завести? Но – как завели, так и закроют. Нынче за взятки только лохи сидят. А у Полозковой клыки, как у саблезубого тигра, – до колен. Нашли с кем связываться.

– Екатерина Васильевна! – девушка-секретарша переворачивала страницу книги и решила употребить образовавшуюся паузу с толком. – Вас клиентка ждет.

Голоса стихли, и скоро Юля увидела выплывающую из глубины юридической консультации строгую даму, которая требовательно пригласила клиентку следовать за собой. Они уединились в загончике, и дама взыскательно проронила:

– Слушаю вас.

– Мы с мужем меняемся, – начала Юля робко и уточнила: – смениваемся. Хотелось бы узнать у вас, какие трудности нас ждут на этом пути. Какие бумаги надо собрать. И так далее.

– Какие трудности? – важно переспросила дама.

Рот у нее был большой, лягушачий, имеющий свойство кривиться так и этак, тщательно артикулируя, отчего слова звучали значимо и импозантно. Кольца с увесистыми бриллиантами, видневшиеся тут и там на длинных холеных пальцах, также свидетельствовали о полной и всесторонней профпригодности адвокатессы.

Когда говорят, что только в России женщины надевают для похода в магазин норковые шубы, то тут же сочувственно и понимающе вздыхают: климат, мол, у нас такой, ничего не поделаешь, без натуральных мехов никак не обойтись. А бриллианты тогда почему с утра пораньше надевают? На работу, в контору носят. Те, у кого денег на настоящие бриллианты нет, – те покупают фианиты и циркон – беленькие, прозрачные и блестят – похожи на бриллианты. И что, тоже из-за сурового климата? Все прилавки в ювелирных магазинах, без всякой фантазии, завалены исключительно бриллиантами, фианитами и цирконами. И не отличишь иногда настоящее от ненастоящего. Но Юлия приноровилась: она не на ювелирное изделие смотрит, а на даму. По даме-то всегда видно, что на ней надето.

Здесь ясно было, что бриллианты настоящие. Самые что ни на есть настоящие.

– Я хотела бы узнать, какие нужно собрать для обмена бумаги, во-первых. И, во-вторых, могут ли нас обмануть при обмене? Я знаю, что при продаже квартир часто обманывают, – проявила Юлия свою проницательность и углубленные знания современной действительности.

– Обманывают, – поддакнула дама и написала довольно внушительный список на клочке бумаги. – Это документы, которые вам понадобятся на каждую из площадей, подлежащих обмену. А что касается проверки квартиры…

Дама окинула Юлию оценивающим взглядом, задержалась на Юлиных доставшихся от бабушки сережках с изумрудиками. «Надо было дома сережки-то снять, – подосадовала их владелица, – а то сейчас заломит – не рассчитаться».

– …То это стоит очень дорого. Поскольку много возни.

– Сколько – дорого? – решилась все же уточнить Юля.

Адвокатесса еще раз внимательно глянула на клиентку и категорично скалькулировала:

– Две тысячи долларов.

«Большое спасибо, конечно, за комплимент».

– А какие при обмене могут быть подводные камни? – деловито осведомилась Юля, стараясь, тем не менее, оставаться невозмутимо спокойной.

– Их – тьмы и тьмы, – сказала адвокатесса, запуская снова споткнувшуюся было улыбку. – Вот вы, например, уверены, что развод этой семейной пары истинный, а не мнимый?

Юля пожала плечами:

– Да, вроде, действительно, разводятся…

Адвокатесса пронзительно глянула на клиентку.

– Что-то уверенности в ваших словах не слышу. Какие у них отношения между собой? Вы наблюдали их отношения?

– Ну, нет, то есть мне не показалось ничего подозрительного, – пролепетала Юля абсолютно растерянно.

– А вы понаблюдайте, понаблюдайте. Если развод их мнимый – уже подозрительно. Еще подозрительно, если при обмене фигурирует хоть какая-нибудь доверенность – человека очень легко принудить выписать доверенность на чье-либо лицо, даже в присутствии честного нотариуса. Я уже не говорю о том, что у нас нотариусы сплошь и рядом – курвы, пардон, разумеется, те еще. Ну и так далее.

Юля подавленно молчала. Боже, она никогда не сможет сама проверить так много параметров при обмене. Как злы люди, какие свирепые нравы царят в этом мире! Как надо всего опасаться! Как страшно!

– А вы знаете, – продолжала адвокатесса, – как давно ваши обменщики живут в своей квартире? Не знаете. А между тем, тут может быть всякое. Они, может, и сами не подозревают, кто у них еще прописан. Вот так тоже – поменялись без проверки. Может, в этой квартире жил когда-то какой-нибудь несовершеннолетний, выписанный временно в интернат инвалидов? А потом заявится и будет качать свои права на жилплощадь.

– Неужели такое бывает? – всплеснула руками Юлия.

– Ха! Еще как бывает! – отмела все ее сомнения адвокатесса. – Все бывает. Я тут два года в процессе сидела (Содом и Гоморра!): обмен-цепочка, тридцать семь человек. Одна какая-то прошмандовка, назовем, наконец, вещи своими именами, неправильно документы оформила и – привет. Все обратно поехали. Это вы представьте только! Тридцать семь человек, с адвокатами, со свидетелями, всех же собрать надо, никто же обратно ехать не хочет! Все поехали, все. Одному пню старому не понравилась новая квартира: шумно, видишь ли, ему, как будто он на старости лет слышит что, пентюх вредоносный. Так он поплелся в суд, верещал: обманули, требую признать обмен недействительным. Ну, а судья зацепилась за эту неправильно оформленную бумажку. Вот вам и пожалуйста.

– И ничего нельзя было сделать? – изумилась Юля.

– Не всегда можно что-то сделать, – доверительно понизила голос адвокатша. – Судья такая попалась, равнодушная к чужим бедам. Уперлась: закон есть закон. А на людей ей плевать. Так что проверяйте, проверяйте каждую запятую в своих документах. Внимательно смотрите: правильно ли проведена приватизация, если таковая имеется, не были ли ущемлены при этом, не дай бог, права несовершеннолетних и пенсионеров, если таковые были на момент приватизации прописаны в квартире. И так дальше, и так дальше, и так дальше…

– Как же это проверить? – почти в отчаянии воскликнула Юлия.

Адвокатесса вздохнула, посмотрела исподлобья на клиентку, вздохнула еще раз и сказала, понизив голос:

– Пойдите в ЖЭК, дайте коробочку конфет паспортистке, попросите показать вам старые, именно старые книги учета жильцов. Никаким выпискам из ЖЭКов никогда не верьте. Я сама, когда надо представить в суд, предположим, документ о жилищных условиях, всегда даю девочкам шоколадку и прошу не вписывать в лицевой счет бабушку, умершую в 1960 году, и дедушку, выписавшегося в дом престарелых. Хотя они в лицевом счете числятся еще. И должны числиться. Поскольку очень важно прослеживать при заключении сделок по купле-продаже либо при заключении договора мены, как в вашем случае, кто был прописан в квартире на протяжении ее существования. Вы поняли меня? У вас еще есть ко мне вопросы?