Пётр Некрасов - Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести

– А это ещё чего такое? – спокойно и тупо спросил Брюс. Он уже не строил из себя героя, он обращался к Саше как к старшему, как к главному, как к тому, кто знает тут каждую достопримечательность, ведь жил же он тут где-то рядом в детстве на даче! Саша перестал смотреть под ноги и поднял взгляд на другой берег. А там уже, считай, окраина посёлка Верхние Оселки, там к берегу ведёт дорога, покрытая жёлтой песчаной пылью. Съехать на машине к самому мосту при желании непросто, но можно. И вот как раз теперь там стояло два автомобиля и бродили вокруг три растерянных человека. А перед ними, наполовину на песке, наполовину скрытый травою, неподвижно лежал четвёртый…

…Крики вырывались из горла сами, непроизвольно. Он едва успевал вдохнуть, а каждый выдох превращался в протяжный отчаянный вопль. По лицу текло, нет – не текло, а ползло что-то горячее и липкое. В глазах всё ещё прыгали светлячки от внезапного удара в лицо, полученного ещё там, наверху, у дота. Кепка слетела с головы, когда кубарем катился сквозь кусты вниз к мосту. Берёг её на удачу, носил, не снимая, круглый год, но не спасла, сгинула… Честному бедняку сегодня не повезло…

В голове гудело, но бежалось легко. Витька Светлов с детских лет прекрасно знал тут каждый поворот тропинки, каждый корень под ногами. Нужно просто перебежать мост и успеть взобраться по светлой пыли просёлка наверх, к шоссе. Там уже стоят дачи, там далеко от леса, там безопасно. Но тот, кто бежал следом, ориентировался на местности гораздо лучше, ещё бы: столько лет он гуляет здесь… Потрёпанная шляпа, палочка в руке, пристальный взгляд дальнозорких старческих глаз… Витя Светлов ни разу не обернулся – он и так понимал, кто нагоняет его на лесной тропе. Он успел заметить там, наверху, горящий муравейник…

Нет… Бред…

– Это Светлов!.. – прошептал хрипло Брюс. Он тоже разглядел длинное, вытянувшееся тело в брезентовой куртке и джинсах, лежащее на траве и песке.

– Нет… Бред… – невнятно пробормотал Брославский. – Это совсем другое…

– Но похож, – почти неслышно сказал Левин. – И муравейник горел, как в песне…

– Забудь про муравейник, Миша, – приказал Саша, чувствуя, что спокойствие возвращается, хотя радости от этого не испытал. – Значит, так, мужики: сейчас мы идём туда. Идём мимо, понятно? Это не он лежит, это кто-то другой. Проходим мимо и – не знаем ничего. Мы просто идём в Верхние Оселки, понятно? Вон оттуда, из Чухонских Оселков – это за лесом, я объяснял уже. – Саша махнул рукой. – Вы меня хорошо оба поняли?

– Они нас спросят… – Брюс говорил сейчас уныло, прямо как Таня Таволгина.

– Они ничего не спросят, – успокоил его Брославский, – потому что это не менты, это какие-то дачники загорать приехали. Ментуру, может, вызвали, а может, ещё и нет, тут телефон только на почте у магазина. Поэтому: подходим, спрашиваем, ужасаемся и поднимаемся наверх, в поселок, мимо, потому что спешим очень. Понятно? Брюс, подбери слюни! Проходим мимо, смотрим, ужасаемся увиденному… Ну надо же так! – говорим. Но мы спешим в Верхние Оселки и поэтому проходим мимо. Мы тут ни при чём. Может, это просто пьяный лежит, откуда мы знаем?

Левин покачал головой, глотая слюну. Ему трудно сформулировать, но он как-то не очень верит, что там лежит пьяный. И Мише Левину как-то уже не очень хочется возглавлять следствие. Зато Брюс, вспомнив, что он боец восточных единоборств, вполголоса считал до десяти, чтобы восстановить гармонию в душе.

– А не проще ли?.. – спросил Левин.

– Не проще! Вам понятно? Тебе, Брюс, понятно? Если понятно, тогда пошли!..

…Еловые лапы, которые раздвигал идущий впереди Саша Брославский, били по щекам Мишу Левина. Брюс со свойственной мастеру каратэ ловкостью уклонялся от лап, но то и дело спотыкался. Однако настроение у обоих стало бодрее. Весь ужас они выдохнули, когда там, внизу, убедились: в траве лежит никакой не Виктор Сергеевич, а совершенно незнакомый мужик. Точнее сказать – тело незнакомого мужика.

– А девчонки как же? – бодро спросил Левин. Похоже, он вообразил, что Брославский выводит их с Брюсом из страшного леса, спасает только двоих, и на секунду усомнился, как же он потом без своей Майи жить станет? Без Толи с Марецким легко проживёт, но девчонки-то как?

– Никто ваших девчонок бросать не собирается, – успокоил Брославский.

– А куда мы сейчас идём?

– Мы сейчас идём, – терпеливо пояснил Саша, – обратно, но по другому краю речной поймы. Сейчас окажемся напротив палатки на том берегу, спустимся к реке, переберёмся и окажемся на пляже у лагеря.

– А зачем так сложно? – допытывался Левин. – Почему не вернулись мимо дота?

– Чтобы те мужики из машин не удивлялись слишком сильно – чего это: вышли люди из леса, поглядели на покойника и вернулись обратно.

– Думаешь, они нас запомнят? Вряд ли.

Теперь уже Миша Левин был прав: владельцам машин явно не до случайных прохожих. Их можно понять – собрались с утреца на пикник, едва, можно сказать, съехали с асфальта, едва прикоснулись к родной природе, а тут пожалуйста – труп с разбитой головой.

Теперь всё почти что становилось на места: длинные крики ночью в лесу – это, как и показалось сначала, отчаянные вопли убегающего человека. «АаАаА» – это не колыбельная, это короткие вскрики лежащего в траве у моста, когда его раз за разом били по голове, по шее, по позвоночнику. Он упал, не добежав метров триста до домов у шоссе…

…Подвернулась нога. Упал тяжело, мешком, с лица полетели на землю липкие теплые брызги. Чертыхнулся, досада почти заслонила боль: ведь оставалось пробежать совсем немного, наверх и к домам… Шаги второго человека прошуршали по траве ещё раза три и затихли рядом. Через силу, сквозь тошнотворные страх и боль попытался открыть глаза. Получилось. Высоко вверху качались силуэты деревьев и кустов, чёрные на фоне чуть посветлевшего уже предутреннего неба. И вот, заслоняя их, появилась фигура. Лежащему она показалась громадной, хотя человек, державший в руках палку, был на вид хилым и щуплым. По-старчески тяжело он склонился к лежащему. Потёртый плащ, потрёпанная шляпа. Редкие седые волосы и лицо в морщинах. Лежащий почувствовал тяжёлый взгляд, но глаз видно не было, глаза прятались в тени… А потом… лицо начало меняться… Это стал другой человек.

Да лучше бы это было привидение из финского дота, бессмертный дух, поселившийся в лесу, – подумал Саша Брославский. – Но только я, кажется, теперь догадываюсь, кто наносил удары по голове упавшего. И это для нас всех куда хуже, чем призрачный маньяк из детских сказок…

– …Топор, – Левин уже не уворачивался от веток, он думал, а это отбирало у юного программиста столько душевной энергии, что два дела одновременно он делать не мог. – Рядом с этим мужиком в траве лежит топор. Но рубили как-то слабо. Брюс, правда? Мозгов-то не видно. Ты видел? Я нет. Значит, возможно, что это могла сделать и женщина…