Пётр Некрасов - Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести

Перед Светловым высился муравейник, похожий в темноте на надгробный памятник детским страхам и юношеским надеждам.

«Никто не убивает людей просто так…» Да что ты говоришь, клоун рыжий?

«Вам правда не страшно? – лёгкий шум ветра, пролетающий в кронах деревьев, походил на пение. – Не стра-ашно вам? Не стра-ашно? Может, скажете, так не быва-ает?»

Муравейник стоял перед ним. Высокий, в три четверти немаленького светловского роста. Светлов вспомнил, нет – почувствовал на губах запах дыма и мокрой хвои. Ему девять лет. В руке тикают отцовские часы с секундной стрелкой. Перед ним лес. Дым. И огонь.

«Крыша поехала», – промелькнула в голове шальная мысль. Промелькнула и исчезла.

«Я не спел вам песню… Я напрасно сюда приехал… Я не бард, я не честный бедняк, не романтик, я никто… Из-за этих гадов… Которые не слушали меня… Которые перебивали… Трепались… Хамили мне в лицо… А кому ещё будет интересно, если не им? Это ведь лучшие из всех, кого я знаю. Эти в лес поехали не водку жрать, а песни слушать. Уплыла „Бригантина“, кончилась навсегда, не будет больше… Я им не нужен… Никто никому не нужен… А кто вы такие, сволочи, – мысль плелась и терялась, – чтобы я вам был не нужен?!»

«Вы не захотели слушать историю из моего детства? А я ведь не целиком её вам рассказал. Вы всё равно узнаете про Сжигателя Муравейников. Не из песни… А когда проснётесь и пройдете пятьсот метров по лесной тропинке. И тогда вы наконец поймёте, как это интересно! И вякнуть не посмеете, что я рассказываю то, чего не было!»

Не интере-есно вам?

Не стра-ашно?

А я ведь классные истории рассказываю!

– Мы имеем к этому отношение, – угрюмо сказал Саша и принялся расстёгивать ремень, чтобы снять брюки и перейти речку вброд.

– Но топор-то! – закричал Левин в отчаянии. – Это же не наш топор там лежит!

– Не ори, – откликнулся Брюс, тоже принялся стаскивать с себя штаны и, конечно, просыпал остатки своих сигарет на землю.

– Девчонкам ни слова про Светлова. Ты понял, Брюс? Ты понял, Мишенька?

Мишенька кивнул и сказал:

– Только это всё равно бред…

…Упавший почувствовал тяжёлый, безумный взгляд. Силуэт на фоне неба казался громадным, рука сжимала что-то продолговатое, а на голове сумасшедшего красовалась джинсовая кепка с длинным козырьком…

Нет! Бред. Кепки уже нет на голове у Виктора Светлова. Кепка валяется среди сосен, выше по склону, она уже потеряна, пока бежали вниз по тропинке. Значит, если человека у моста невесть за что убил Виктор Светлов, на нём в тот момент была только брезентовая куртка. Ну и белая рубашка, куда ж без этого.

…Саша первым натянул одежду после непредвиденного купания и выбрался к палатке. У обрыва сидела Таня и смотрела на одевающегося Брославского, как на волшебным образом вынырнувшую из речки мечту – без брюк, но в футболке с Микки-Маусом. Но Саше было сейчас не до лирики. Под любимой сосной стоял Марецкий и со склочным видом слушал плеер. Саша подошёл к костру, где Майя сидела у котелка с остывшей вермишелью. Она уже не играла в добрую маму. Она просто готовилась закатить скандал Левину, когда тот наконец отряхнёт ноги от песка и наденет носки. Левин и Брюс, предчувствуя это, явно не торопились. А у Брославского в лагере было неотложное дело.

Он очень хотел бы ошибиться. Но он не ошибся.

Одна из подпорок Толиного изготовления, та самая, из которой Толя вырезал вчера ножом чью-то голову, продолжала лежать там, где Толя бросил её вчера, у самого костра. А вот другой подпорки, на которой Толин нож оставил только неумелые узоры народного творчества, тут не хватало. Да и быть её тут не могло, потому что эта дубина, в метр длиной и в руку толщиной, изрезанная Толиным ножом, валялась сейчас в луже, в полукилометре отсюда и в двух метрах от покойника у моста. И стало быть – покойник у моста имел самое прямое отношение к первому и последнему походу в лес студии «Бригантина».

Таня смотрела на Сашу. Она явно хотела угадать, о чём он думает. Все влюблённые женщины этого хотят, и не только семнадцатилетние.

– Ну и что всё-таки у нас там стряслось? – вопросила Майя, не глядя ни на кого конкретно, но голосом, не предвещающим ничего хорошего тому, кто не станет отвечать.

Левин и Брюс высунули головы над обрывом и беспомощно поглядели на Брославского.

– С Витькой не случилось ничего, – поспешно сказал Саша. – Но там, у моста, к большому моему сожалению, какому-то мужику башку проломили. Так что нам лучше побыстрее смотаться. Вы всё доели?

– Ждали вас двадцать минут, – язвительно сказала Майя. – Потом Вадим нас утомил своими стонами голодного тюленя…

– Чё Вадим-то, чё Вадим? – отозвался Марецкий, как водится, не снимая наушников.

– Потом Толе стало скучно, и он сказал, что, пока кипит чай, он сходит пособирает грибы на болоте.

– Грибы! – вздохнул Саша. – Ему же вчера объяснили, что грибы в июне не растут!

– Так что я собираюсь заваривать чай, – сказала Майя так громко, чтобы было слышно во всём лесу, и звучно встряхнула жестяную коробочку с заваркой.

Вадим Марецкий содрал наушники с головы и строго потребовал отчёта:

– Где Светлов?

– Не знаю. Но думаю, ушёл ночью по шоссе. Может, попутку поймал.

– Проломили голову не ему?

– Нет, – ответил Брославский, понимая, что Вадима надо остановить. Но не успел.

– Так может, это он кому-то голову проломил? – так же быстро уточнил Марецкий.

– С чего бы? – по возможности естественно удивился Саша. Весь продуманный план сняться с места, не вникая в подробности, летел к чертям.

– С чего бы? Ты, наверное, не слышал, как он уходил. А вот Таня слышала. Таня, ну-ка, расскажи нам, что он сказал тебе на прощание?

– Не твоё дело, – тихо сказала Таня.

– Ой, да что ты? – ласково пропел Марецкий. – Ну да, конечно, куда мне судить, когда у меня даже девушки нет. А Витьке вот повезло, у него всё есть! Правда, Танечка?

Таня перестала сутулиться и сразу похорошела. Ещё полслова, и Вадя схлопочет туристическим ботинком. Вадю надо заткнуть, а Таню успокоить, понял Брославский. Спросил мирно:

– Светлов что, сильно злой был, когда уходил? Наорал на тебя?

– Он не орал, – произнесла Таня, у которой и голос теперь, когда она перестала строить из себя скромницу, стал очень привлекательный, звонкий и тугой, – он просто разговаривал со мной тем тоном, который я всегда ненавижу.

– Всегда ненавидишь? – деланно расхохотался Вадим Марецкий. – Вы же с Витькой встречаетесь не больше месяца!