Елена Касаткина - Крысиная ненависть. Следствие ведёт Рязанцева

К остановке подъезжает медленно, как огромное неповоротливое животное, светящийся автобус, в котором сидит только один пассажир – пожилой мужчина с внешностью Вассермана, бородой деда Мазая и в шапочке Боба Марли. «Так вот как ты путешествуешь, дедушка Мороз», – Лена, схватившись одной рукой за поручень, протиснулась к окну в средний ряд сидений. «Скоро я стану такой же неповоротливой, как этот автобус» – мысленно проворчала, приложив руку к животу. Почему беременные всегда держатся за свой живот? Вот и она. Почему? Ведь не такая уж большая ещё выпуклость, и она вполне пролезает между сиденьями, не задевая собой спинку кресла. А всё равно… будто боится… будто оберегает.

Дед Мороз несколько раз клюнул носом в бороду, дёрнул головой, прогоняя сон, выдохнул глубокое «о-хо-хо», скучающе посмотрел в окно и, не найдя там ничего интересного, развернулся в сторону Лены.

– Да… зима… – сообщил непонятно зачем.

Лена терпеть не могла разговоры со случайными попутчиками, но промолчать казалось невежливым, к тому же сходство мужчины с тем… из папье-маше, что стоит у них под ёлкой, очевидно… вот только борода не вся ещё седая.

«А вдруг и впрямь дед Мороз», – Лена едва заметно улыбнулась и примирительно откликнулась:

– Люблю Новый год.

– Да… – протянул дед и вновь уставился в окно.

«Ну вот, даже желание не успела загадать», – разочарованно вздохнула Лена и тоже уставилась в окно.

Дальше ехали молча. Через пять остановок она вышла, оставив деда Мороза в грустном одиночестве, и направилась в торговый центр, в душе ругая себя за упущенную возможность. «Нашла чем удивить. Люблю Новый год. Подумаешь! Кто ж его не любит?». Но она действительно, как бы банально это не звучало, любила Новый год больше всех остальных праздников. И даже не сам праздник, а это щемящее ожидание его прихода. Вот и сегодня, сразу после визита к врачу решила посвятить остаток дня покупкам.

Огромное стеклянное здание встретило любимой «Ласт кристмас». Народу в это время ещё немного. Можно без суеты пройтись по бутикам, примерить понравившиеся наряды, обязательно купить что-то новое. Надо бы какое-нибудь платье на вырост. В ширину, конечно, чтобы потом можно было носить до мая. Но сначала выпить чашечку кофе. Стоп. Какой кофе? Кофе же нельзя. Тогда чай. Заодно подумать, что купить в подарок родителям.

В торговых центрах время всегда летит незаметно. Новое платье, тёмно-бордовое трикотажное, хорошо тянущееся в разнее стороны, с кокетливыми отверстиями на плечах, уже лежало в красивом фирменном пакете. К новому наряду полагается новое бельё, и не только потому, что Новый год, а ещё и потому, что за четыре месяца и живот, и грудь заметно округлились и увеличились в размерах.

На приёме доктор снова пытала её:

– Шевеления есть?

– Нет, – испуганно пролепетала Лена и схватилась за живот. Тот же вопрос доктор задавал две недели назад на очередном посещении.

– Странно, по срокам уже пора бы. Давно пора.

Лена почувствовала, как от страха вспотели ладошки.

– Я не знаю. У меня бурлит всё время в животе, может что-то случилось.

– Бурлит? – Доктор приложила пухлую ладонь к её животу. – Ну, так это плод ваш так шевелится.

Проходя мимо витрины, Лена придирчиво посмотрела на своё отражение. Волосы, которые по глупой примете нельзя состригать беременным, отрасли так, что легко заплетались в косу. Она не верила в приметы, но на всякий случай их соблюдала. Рисковать можно собой, но не новой зачинающейся жизнью. Толстая рыжая коса её раздражала. Какая-то старорежимная причёска. С ней она казалась себе гораздо старше и чопорней. А иногда, наоборот, простушкой.

Две пары кожаных перчаток, купленных в галантерее, завершили план намеченных покупок ровно к 16:00, но возвращаться домой не хотелось. Музыка, праздничный дизайн, всеобщая суета и счастливые лица людей создавали особую атмосферу, которая бывает только перед Новым годом. Хотелось ею напиться так, чтобы хватило надолго.

Но какого-то ингредиента в этом наборе новогоднего настроения всё-таки не хватало. Мандарины! Точно! Не хватает их запаха! Лена спустилась на первый этаж и зашла в супермаркет. Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не накупить лишнего, она сразу направилась в овощной отдел.

В огромном деревянном контейнере мандарины лежат россыпью. Молодой, тощий парнишка – сотрудник магазина подхватывает с тележки картонную коробку, переворачивает и вываливает добавочную порцию. Рыжие солнышки призывно переливают пористой глянцевой кожурой. Пройти мимо невозможно. Вот так берёшь в руки эти яркие ароматные шарики, и они рассказывают тебе историю. Каждый свою. Эти истории обязательно экзотические, о тёплых странах, где живут люди-дикари, не видевшие снега, о дивных птицах с головами дев и чудными голосами, поющими о радости и печали, о морях, океанах полных рыб и чудовищ, о фантастических растениях и цветах, о храбрых путешественниках и их верных возлюбленных.

– Картошку взял. Что ещё? Капусту? Что? Зачем снимать верхние листья?

Лена вздрогнула и замерла. Знакомый до боли, до дрожи в ногах голос за спиной вспугнул мандариновые фантазии. Они вспорхнули и улетучились, как будто их и не было. Мысли спутались, а сердце забилось с частотой дроби, отбиваемой виртуозом барабанщиком. Лена бросила в пакет зажатый в руке мандарин и, не оборачиваясь, прошла за витрину. Только там, в укрытии, она смогла собраться с силами и повернуться в сторону Махоркина.

Она смотрела на своего бывшего начальника, на отца её будущего ребёнка и не узнавала в нём человека, которого любила. Махоркин, перебирающий капустные кочаны? Такого она не могла себе представить даже в самом худшем своём сне. Отличный повод для насмешек Волкова.

Взгляд сам собой опустился на тележку, которая упиралась Махоркину в бок. Типичная новогодняя продуктовая корзина: ведёрко майонеза, шампанское, салфетки, лоток с яйцами, сетка с картошкой, две банки икры, ещё что-то… Поверх всего Лена разглядела огромную упаковку подгузников. Ну да!

– Куда посмотреть? На кочерыжку? Так она же внутри? Аа… понял, – отчитался в телефон Махоркин, положил его на плечо, прижал к уху. Освободившейся рукой отодрал верхние листья, повернул капусту кочерыжкой к себе и поскрёб её пальцем. – Какая-то плесень.

Дальше Лена слушать не стала. Плесень! Какая-то плесень. Нет. Это не Махоркин. Не тот Махоркин. Она не хотела этого знать, не хотела видеть эту плесень и, развернувшись, направилась к кассам, чтобы быстрей смешаться с толпой и остаться незамеченной.

Перед Новым годом большинство людей по привычке стараются закупиться всем, чем только можно в немыслимых количествах, как будто за одну эту ночь можно съесть в пять раз больше, чем обычно.

Читать дальше