Александра Маринина - Пружина для мышеловки

– Да.

– И что он был психически нездоров, тоже знали?

– Да, Лена говорила. Она очень переживала из-за этого.

– А чем занимался ее брат? Где жил?

– Жил в Москве. Работал не то сантехником, не то истопником… в общем, какая-то черная работа в рамках ЖЭКа. Или дворником… Не помню точно. У него было служебное жилье, подвальная каморка в том доме, который он обслуживал.

– Вы знали, что он убивал и насиловал детей?

Ну вот, и до этого дошло. Столько лет прошло… Как узнали? Как докопались? Впрочем, какая разница? Теперь уже все равно.

– Да, Лена сказала мне. Она давно знала, почти с самого начала.

– А о том, что вместо брата она подставила милиции Олега Личко, вы тоже знали?

– Она спасала Мишу… Вы должны понять. Это же брат, родной брат. Она сделала все, для того, чтобы его спасти.

– Я понимаю, – негромко отвечает посетитель, и Ситников внезапно думает о том, что не знает, как его зовут. Не знает и удивляется собственному безразличию. Не знает – и не надо. Какая разница? Все равно еще несколько дней – и всё.

– А потом уже вы сделали все, чтобы спасти сначала ее, а потом себя, правильно? – продолжает посетитель.

– Я не понимаю…

– Когда Личко признали виновным, Лена сначала обрадовалась, что брат остался в стороне, а потом испугалась, что он снова станет убивать, и тогда все поймут, что посадили не того, что настоящий убийца все еще на свободе, и опять будут искать. Да? А когда его в конце концов найдут и все выяснится, ее привлекут к ответственности за оговор и заведомо ложные показания. И эту проблему нужно было как-то решать. Вы ей помогали?

– В чем?

– Решить проблему.

– Я не понимаю…

– Лена сама столкнула брата с высоты? Или вместе с вами?

– Сама…

Они были вместе. Но зачем говорить об этом сейчас?

– Вряд ли, – задумчиво произносит гость. – Вряд ли. Скорее всего, вы были вместе с ней. Иначе зачем вам было потом убивать ее? Вы были соучастником убийства Михаила Шляхтина, Лена заманила брата под каким-то предлогом на лестничную площадку верхнего этажа многоэтажного дома, а там уже ждали вы. Вы очень любили Лену и помогли ей, но спустя какое-то время забеспокоились. Лена – девушка непростая, скрытная, никогда не знаешь, что у нее на уме, она хотела устроиться в этой жизни максимально комфортно и взять все, что можно, и готова была ради этого на многое. А вдруг бы она вздумала вас шантажировать? А вам нужно карьеру делать. Нельзя было оставлять ее в живых, верно, Вячеслав Антонович?

Откуда он все знает? Как вскрылось? Впрочем, теперь нет разницы. Теперь уже ничто не имеет значения, потому что скоро, уже совсем скоро…

– У вас есть зеркало? – спрашивает Ситников.

– Нет. А вам нужно?

– Принесите. Там, в коридоре, моя невестка, попросите у нее.

Посетитель выходит и через некоторое время возвращается и протягивает Ситникову овальное зеркальце в серебряной оправе с резной ручкой. Его подарок. Вячеслав Антонович смотрит на свое отражение. Черные круги под глазами, заострившийся нос, пепельно-серое лицо, на котором отвратительно торчит щетина. Кроме отражения он видит и свою руку, держащую зеркало. Кисть стала тонкой, проступили кости. Точно так же выглядела Ольга, жена, за два дня до смерти. Значит, врачи не ошиблись, и изменений к лучшему не наступило. Это конец.

… То, что он испытывал к Лене Шляхтиной, нельзя было назвать привычным и понятным словом «любовь». Слава Ситников болел ею. Это было наваждение, с которым он не мог справиться и которого стыдился. Стыдился тем больше, что понимал: она его не любит. Он познакомил ее со своим другом Левой Аргуновым, познакомил просто потому, что Левкины родители частенько подолгу жили на даче, а уж на выходные уезжали за город обязательно, и еще они много разъезжали по командировкам, и Левка царствовал один в шикарной трехкомнатной квартире, куда так удобно приводить девушек. Слава привел туда Лену в первый раз, имея в виду обычный сценарий: они интеллигентно пьют чай втроем, потом Левка спохватывается, что ему нужно срочно закончить главу (параграф, описание формулы), уходит в свою комнату и просит ему не мешать, а Ситников остается наедине с приведенной девицей. Сценарий был отыгран, все прошло, как обычно, но… Лена познакомилась с Аргуновым и влюбилась в него. Это обнаружилось не сразу, Лена долгое время вела себя так, как и положено любовнице, ничем не выдавая свой интерес к другому. Прошло несколько месяцев, прежде чем она сказала:

– Слава, нам нужно что-то решать.

– Что решать? – не сразу понял Ситников.

– Ты женат, у тебя маленький ребенок. У нас с тобой нет будущего. Мне нужно подумать о себе. Это не значит, что я собираюсь тебя бросить, нет, мы по-прежнему будем вместе. Но мне нужен муж.

– И где я тебе его возьму? – отшутился Слава.

– А вот Лева. Чем не муж? Хорошая семья, родители – ученые, сам без пяти минут кандидат наук, шикарная хата, шикарная дача, тачка тоже имеется. Как ты на это смотришь?

– А что? – развеселился Ситников. – Это будет клево. Давай, Ленок, дерзай. А я помогу, если что. Можем разработать с тобой план совместных действий по охмурению Левки.

Он был порабощен ею до такой степени, что готов был даже разделить ее тело с другим мужчиной, лишь бы не потерять. Свою болезненную любовь он скрывал под маской циничного легкомыслия, он боялся, что Лена поймет, какую власть имеет над ним.

Спустя несколько недель вдруг позвонил Аргунов и начал нести какую-то бессвязную ахинею про Лену, дескать, она призналась в любви, но он думает, что это просто дружеский розыгрыш, шутка… Ситников посмеялся вместе с ним и приготовился к тому, что Лена выберет себе в потенциальные мужья кого-нибудь другого. Какая разница, с кем устраивать жизнь, если ее именно устраивать, а не искать неземной любви? Когда же он понял, что никого другого Лена искать не собирается и что Левкин отказ смертельно обидел ее, он понял, что она влюблена. И в кого? В Леву Аргунова, книжного червя, ни кожи – ни рожи, даже мускулатуры приличной нет. Его, Славу Ситникова, она не любит, а Леву любит! Это оказалось для Ситникова ужасным ударом. Но он ничем не выдал себя.

А злость на Леву затаил. Ну чем, чем этот хорек лучше него? И даже мысль о том, что спит Лена все-таки с ним, со Славой, его не утешала. Он хотел владеть ею, обладать ею полностью, а не только в постели, он хотел иметь над ней власть более сильную, чем она имела над ним самим, он пытался перестать быть ее рабом – и ничего не мог поделать. Оковы не только не сбрасывались, а становились все тяжелее.

Все надежды его сосредоточились вокруг брата Лены. То, чем она занималась, когда брала больничный и переставала ходить на работу, вызывало в нем дрожь ужаса, смешанного с восторгом. Ее жестокость, хладнокровие, цинизм и расчетливость были беспредельны. Позволять человеку безнаказанно убивать детей, чтобы собрать материал для книги, которая должна стать бестселлером! Умом нормального, обычного человека это постичь невозможно. И эта непостижимость манила Ситникова, притягивала, лишала его воли и самообладания. Чем страшнее было то, что делала Лена, тем сильнее он ее любил, тем сильнее болел ею и страшился потерять. Он стал ее поверенным во всем, что касалось брата, и тешил себя иллюзией, что связывающая их общая тайна сделает их союз надежным и долговечным. Нельзя, невозможно бросить человека, который знает про тебя такое…