Алёна Бессонова - Ты только руку протяни… Два детектива под одной обложкой

Эльза застыла, в упор глядя на Михаила, медленно разжала побелевшие кулаки, передёрнула плечами и на цыпочках подошла к стулу, который Исайчев вернул на прежнее место к бюро, села и, мотая головой, тихонько пробубнила:

– Это понятно… это понятно… это понятно…

Исайчев взял в руки телефон:

– Вызываю санитаров, русского языка не понимаете…

Эльза ещё раз передёрнула плечами, улыбнулась, и как ни в чем не бывало произнесла:

– Хорошо, спрашивайте… дальше.

– Расскажите, фрау Леманн, что вас связывало с Олегом Бурлаковым и что значат ваши выражения «я его сделала» и «приблизительно русская».

– Как вы думаете, если у моей мамы в паспорте национальность – русская, а у её родной сестры – немка, то национальность получается «приблизительно русская». Теперь по поводу «сделала». Мы с ним выросли в этом городе. Олег на год меня моложе и с детства был лентяем, лежебокой и свистуном. Я в том смысле, что всё мог просвистеть с друзьями и подружками.

– Вы имеете в виду деньги?

– И деньги тоже, но главное – просвистывал драгоценное время, которое он мог потратить на учёбу, чтобы в будущем зарабатывать те же деньги. Я в то время тоже посвистывала, но вовремя очнулась. Тогда мы на семейном совете решили – поступать он будет в военное училище. Там из него сделают человека, ну дисциплина и всякое такое… Между прочим, про училище предложила я. Я ему и жену выбрала…

– Да-а-а?! – изумился Исайчев. – Он сам в этом смысле инициативы не проявлял?

Эльза положила ногу на ногу, откинулась на спинку стула, переплела руки на груди и тоном победителя сказала:

– Да вы чё? У него этих вертихвосток было по три пучка одновременно. Вы же видели Олега. Мачо, а в молодости был неотразим: красив, высок, белокур, правда кареглаз, чуть-чуть до натурального арийца не дотянул. Девки за ним табунами бегали, только подковы цокали.

– Сам Бурлаков всерьёз в кого-нибудь влюблён был? Я имею в виду, без вашего спроса.

Леманн задумалась, припоминая, и решительно заявила:

– Олегу неведомо было чувство любви. Он и Ирину не любил, терпел. Показывал её своим партнёрам и с удовольствием наблюдал, как у них слюни текут, а сам нет, не любил.

– А вас?

– Меня? – Эльза жеманно пожала плечами и, добавив в голос переливов, произнесла, – нас с Олегом держали в узде близкородственные связи. Если бы не они, у нас могли бы быть красивые дети. Но мы боялись гемофилии… Олег относился ко мне трепетно. Я главный советчик. Последнее слово всегда за мной. В обиду меня никому не давал, в общем, любил, – и, спохватившись, добавила, – по-братски, конечно…

– Как планируете жить дальше?

– Я обязана исповедаться? – и взглянув на Михаила, вздохнула. – Поняла, должна. Ещё лет пять-шесть тому назад мы с Олегом обсуждали его завещание…

– Даже так? – удивился Михаил.

– Даже так! – с вызовом повторила Эльза. – Основной капитал достанется дочерям, естественно до поры до времени под присмотром ряда доверенных лиц, там целый список. Ирине ежемесячное достойное содержание, дом в Питере, вилла в Атлантическом океане на острове Онс у берегов Испании. Мне, естественно, завод одноразовых шприцов под Мюнхеном, усадьба там же, ну, в общем, всё то, чем я пользуюсь сейчас… Ничего нового, но мне и этого более чем достаточно. Я ведь Олега любила не из корыстных соображений, а так… Миленький мой, я совершенно не жадна…

– Да, да, – махнул рукой Михаил, останавливая поток слов. – Вам и корочки хлеба достаточно… И давайте с «миленького» всё же перейдём на имя отчество – Михаил Юрьевич.

Эльза напряглась и начала, как дрожжевое тесто в тёплом месте, увеличиваться в объёме. На Михаила пахнуло чем-то прокисшим, перемешанным с перцем и пряной травой.

«Пот!» – поморщился Михаил. Приказал сквозь зубы, потирая ладонь об ладонь.

– Сидеть!

Тесто обмякло.

«Несладко приходится людям рядом с фрау, – подумал Исайчев, – или умело играет, или на самом деле истеричка и психопатка. Надо дать Копилке послушать запись допроса. Она в таких дамах разбирается».

– Фрау Леманн, расскажите, что произошло в это утро, как вся эта ситуация видится вам.

– Можно я немного похожу, – Эльза встала, – у меня ноги затекли и задница. Не могу долго сидеть на жёстком. Давайте откроем окно, дождь уже прошёл…

Исайчев встал и с удовольствием открыл окно, впустил в кабинет запах ночи, влажных, напоенных дождём цветов и мокрых мозаичных плиток, ковром застилавших площадку под окнами кабинета.

«Я понял, почему мне понравилась моя случайная попутчица в поезде, – подумал Михаил, – от неё так же, как от Копилки, пахло чистотой…»

Эльза медленно шла по кабинету губернатора, рассматривая шкафы с книгами, напольные вазы, корябала их пальцем и так же медленно, как будто жевала жвачку, говорила:

– После завтрака мы все разбрелись кто куда – хотелось посмотреть, как живут и жируют местные власти. Мне не понравилось. Через какое-то время раздался первый гонг – это значило, что скоро будет подан кофе. Мы с Иркой забежали на кухню к Гуидо напомнить ему, что я пью кофе чёрный бразильский с тёртым грецким орехом, Ирка – глясе – это кофе, накрытый пенкой из взбитых с сахаром яичных белков. Когда мы входили в кухню, из неё вышел Слаповский, Гуидо сказал, что он приходил предупредить о том, что его кофе не должен содержать кофеин.

Пока Эльза говорила, Михаил рассматривал её фигуру: узкие плечи, совсем плоская грудь и массивные бёдра с такими же массивными ягодицами. Эльза была похожа на медленно ползущую улитку, волокущую за собой свою раковину. Ярко-красная с жёлто-синей каймой юбка, начинающаяся на бёдрах, спадала жатыми воланами до самого пола и делала раковину ещё массивнее. Белый кружевной топик едва прикрывал детские груди и открывал живот, показывая родовую ямочку. Вьющиеся рыжеватые волосы фрау Леманн убрала в хвостик, который при движении Эльзы дрожал, как хвост у замёрзшей болонки.

– Вы переоделись? – машинально спросил Исайчев, следуя своим мыслям, уж больно фривольным был костюм у фрау.

Эльза фыркнула, взяла обеими руками подол юбки, по-цыгански потрясла им:

– Ваша хамоватая экспертша буквально содрала с меня всю мою парадную одежду. Ей, видите ли, нужно её проинспектировать, и я вынуждена была облачиться в пляжный костюм. Мы ехали сюда только на два дня, и Алька, то есть Олег Олегович, обещал по окончанию встречи пикник…

– Так, – сурово произнёс Михаил, – далее, кто ещё был в кухне, когда вы туда зашли?

– Там как всегда ошивался Сагочка, ну это понятно, пришёл проведать любимого. Они о чём-то шептались у окна. Старались от нас отвернуться, чтобы мы не слышали их голубеньких секретиков, мерзавцы. Почему их терпел Олег?