Макс Гаврилов - Отсроченный платеж

– Несправедливо.

– Да что говорить, французы и сейчас держат марку! Чего стоят одни круассаны и кофе в ресторанчиках на Марсовом поле, Мулен Руж и фуа гра!

– Не знаю, – Она повернулась – Я никогда не была в Париже. Стыдно признаться, но не была!

– Это легко поправимо, Джулия! – В голову Луиджи пришла идея, – Знаешь, а давай подпишем в понедельник контракт с русскими и полетим в Париж! – Его глаза блестели.

– Париж…. – Джулия задумчиво прикусила губу – Так ведь во вторник переговоры по путепроводу?

– Карло проведет, – он подмигнул ей и рассмеялся – Соглашайся!

– Ну тогда поехали – она наконец тоже улыбнулась – И давай уже съедим чего-нибудь, я ужасно голодна!

Они наконец сели за стол и приступили к ужину.

– Знаешь, Джулия – Валетти медленно накручивал пасту на вилку – Откуда в Италии появилась паста?

– Разумеется, нет, Луиджи – усмехнулась она – Цезарь отвоевал рецепт у галлов?

– Хм… А ты недалека от истины, пасту сюда завезли арабы. Правда, согласно древним рецептам, ее варили в кипятке около двух часов и добавляли корицу и сахар при подаче на стол.

– Брррр…. Гадость! – продолжала она веселиться.

– Наверное. Я не пробовал. – он мечтательно прикрыл веки – Но самую вкусную пасту готовит моя мама! Знаешь, я часто вспоминаю, как после школы мы не торопились с друзьями домой. Неподалеку был пустырь, где мы гоняли мяч до самого вечера, пока мама не присылала за мной младшего брата. Так вот мы прибегали с ним домой, а она готовила для нас пасту, иногда с морепродуктами, но чаще просто с сыром и базиликом… Ничего вкуснее я с тех пор не ел, даже в лучших римских ресторанах, – Валетти мечтательно улыбался, – А твоя мама что вкусное тебе готовила?

Джулия подняла на него глаза. Луиджи вопросительно смотрел на нее.

– Моя ничего не готовила. У меня нет родителей, точнее я их не знаю. Это очень грустная история. Не думаю, что сейчас тебе хочется, чтобы брызги моего безоблачного детства в приюте долетели до тебя. – Она усмехнулась, в воздухе ненадолго повисла тяжелая пауза.

– Извини.

– Нет проблем. Ты же не знал. – Она сделала глоток из высокого бокала – Давай сменим тему. Через два дня прилетают русские. Все в силе?

– Думаю да, остались тонкости по распределению платежей, я как раз хотел тебя спросить, что ты думаешь по поводу оплаты?

– Их предварительные условия?

– Четыре платежа, аванс и три поэтапных транша.

– С каким распределением?

– Сорок процентов аванс и три платежа по двадцать процентов до сдачи в эксплуатацию.

– Ого! – Брови Джулии взлетели вверх.

– Думаешь что то не так? – С интересом спросил Валетти.

– Я не специалист в области финансов и тем более не служба безопасности – улыбнулась она, – Мое дело – подобрать интересный проект, а их проект был лучшим. Учитывая еще стоимость его реализации, которая ниже почти на десять процентов, чем у ближайших конкурентов, то….. – Джулия развела руки в стороны, давая понять, что альтернативы в общем то и нет.

– Я понимаю, что ты не финансист и не карабинер – с усмешкой заметил Луиджи – Но мне интересно твое мнение, ты ведь работала с русскими до этого, и не один раз. Фабио проверил подрядчика, репутация чистая. Платежи пойдут через Виргинские острова, что для такой суммы тоже привычно, никто не хочет платить лишних налогов.

– Боюсь, Луиджи, дело не только в налогах, – усмехнулась Джулия – Видишь ли, в России, когда на счета фирмы приходит сумма в двести миллионов евро, у этой фирмы могут начаться сначала очень большие проблемы с правоохранительными органами, а потом могут появиться новые хозяева. В этой стране вести бизнес честно – невозможно. Поэтому русские стараются работать через фирмы, не являющиеся налоговыми резидентами своей страны. Так спать спокойнее. – Она встала и снова подошла к окну. Задумчиво глядя на огни вечного города, она медленно проговорила:

– Я бы опустила сумму аванса до двадцати пяти процентов. Учитывая необходимые затраты для начала работ, этого вполне достаточно. Пятьдесят миллионов евро – это очень хорошие деньги.

Валетти любовался ее фигурой, голосом, манерой говорить. В жизни каждого человека бывают мгновения, когда хочется нажать на паузу, ничего не делать и осторожно наслаждаться данным конкретным, отчаянно-хрупким моментом. Моментом, когда тебе невыносимо хорошо, не хочется шевелиться и говорить, хочется глуповато улыбаться и смотреть на предмет своего обожания, до приятного тумана в глазах. Когда тебе за сорок, а ему было уже далеко за сорок, ты становишься чувствительным и сентиментальным, вновь как в семнадцать романтичным и даже иногда влюбчивым.

Насладившись созерцанием Джулии в полной мере, Луиджи вновь вернулся к реальности:

– Знаешь, давно хотел тебя спросить, – он сделал паузу, тщательно подбирая слова, боясь ее обидеть, – Тогда, в яхт-клубе, в Стокгольме…. Я видел вы ссорились с каким то мужчиной… Ты плакала, когда он ушел… Кто он? – Валетти помнил, как сидел у окна в компании выпивших друзей, вокруг громко разговаривали яхтсмены, пьяно перекрикивая друг друга, весело хохотала компания норвежцев и какая-то группа играла блюз со шведским вокалом. Луиджи не замечал всего этого, он смотрел в окно, где отчаянно жестикулируя, что-то возбужденно говорила Джулия. Она стояла спиной и Валетти не видел ее лица, но лицо мужчины, исподлобья глядевшего на Джулию, рассмотрел. Несколько минут они обменивались гневными выпадами, которых Валетти не мог слышать, затем мужчина сел в машину и рванул с места. Джулия вернулась за столик заплаканной, и остаток вечера Луиджи наблюдал, как она отрешенно сидела в нескольких метрах от него с видом тибетского монаха в момент медитации, когда тело здесь, а самого человека нет.

– Его зовут Оливье, – не поворачиваясь ответила Джулия – Мы прожили с ним почти три года.

– Похоже я опять задал бестактный вопрос, прости. – Голос Луиджи прозвучал очень тихо. Джулия громко вздохнула, затем повернулась к нему лицом и широко улыбнулась:

– Да брось ты! Все нормально! Это уже прошлое. История банальная, у меня была лучшая подруга и мужчина. Но я в один момент потеряла обоих. – Она опять улыбнулась, но теперь уже грустно. – Знаешь, а пойдем гулять? Очень хочется на воздух, и погода хорошая! Ты мне расскажешь что-нибудь про Рим, мне так нравится тебя слушать!

Валетти поднялся из кресла, посмотрел ей прямо в глаза:

– Ты могла бы остаться у меня, комнат в доме полно, а завтра воскресенье….

– Не сегодня, Луиджи… В конце концов, мы в Риме, – она таинственно улыбнулась, – а город любви – это Париж.

Спустя четверть часа они вышли в прохладу осеннего города и набережная Тор ди Нона, ведущая к мосту Умберто, смешала их с вечерней толпой, а внизу, в старинной каменной рубашке из песчаника, тихо нес воды Тибр.