Семен Данилюк - Бизнес - класс

Подумав о себе как о заказчике, Коломнин ощутил, как вновь разрастается внутри тягостность, что часто испытывал в последние месяцы. Странная вещь происходила с ним: взялся он за дело несомненно нужное и, что называется, общественно полезное. Но как-то само собой получалось, что решать благородную, по большому счету, задачу приходилось с людьми, мягко говоря, сомнительными, которых в повседневной жизни брезгливо сторонился. И добиваться успеха, действуя их же методами: обманом и подкупом. И больше того, - он припомнил застекленевшие, алчные глаза рубэповца, - теперь уже сам он непроизвольно развращал тех, кто оказывался рядом.

В оправдание хотелось сравнить себя с ассенизатором, что погружается в нечистоты ради общественной пользы. Но сам понимал, что сравнение это наиграно: порой ловил себя на ощущении, что ржавчина, в которую он погрузился, исподволь начинает проникать внутрь.

Богаченкова он нашел, заглянув в кабинет Шараевой. Они сидели за столом, плечо в плечо. Юра что-то энергично доказывал, тыча указкой в схему, брошенную поверх стола, будто узорчатая скатерть. Лариса невнимательно слушала.

- Что?! - едва завидев Коломнина, подскочила она.

И от этого испуга разом пропало шаловливое желание немножко поинтриговать.

- Все нормально! - успокоительно выставил он ладони. - Теперь спи спокойно.

- Слава Богу! - Лариса облегченно осела. - Если б ты знал! Если б только знал, что я за эти дни пережила. Ведь столько планов, мыслей...

И, облокотившись о стол, зарыдала.

- Я тут, пока суть да дело, вариантик подготовил, - Богаченков со скрытой гордостью показал на схему. - Если купить Белогоцкий нефтеперегонный завод и углубить переработку крекинга, получается просто сумасшедшая экономика. Неделю по ночам прорабатывал.

Коломнин нехотя скосился на мудреную схему. Мысли его были далеко. - Это все потом. Сейчас надо насущные проблемы решать. Срочно подготовь новые договоры с "Магнезитом" и дуй к Суровцеву подписывать. Клиент созрел. - Понял, - сноровисто подтянулся Богаченков. Шагнув, спохватился. Лицо его приобрело вид сконфуженный и трагичный одновременно. - Сергей Викторович, совсем вылетело. Вас разыскивал Роговой. Просил передать: Рейнера, оказывается, убили.

- Что?! - вскрикнул Коломнин.

- Возле поселка застрелили. Хотел сразу сообщить, но вас не было. А потом вот увлекся этим, - он огладил рукой схему и, виновато поклонившись, вышел. Мне тоже сообщили, - Лариса промокнула набухшие глаза. - И еще вот это осталось Она извлекла из ящика и протянула Коломнину свернутую тетрадку, - ту самую, что отобрал у него Рейнер. - Такой ужас. И главное, я же его уговаривала: Женечка, перезжай к нам. И охрану бы дали. Нет, ничего не подействовало. Прямо как ребенок. Я уже отправила вертолет, чтоб перевезти тело, и потом насчет похорон распорядилась, - чтоб все достойно. Хотя Женя и пышность - нечто несопоставимое.

Лариса удрученно склонилась. Взгляд невольно упал на схему.

- Сережа! Я понимаю, конечно, что не вовремя. Но, может, и впрямь подумать о заводе? Это же получается замкнутый цикл. Представляешь, какая перспектива!

Она вздрогнула от звука хлопнувшей двери.

К вечеру изрядно набравшийся Коломнин в парилке сауны распевал грустную песню про замерзшего в степи ямщика. В стадвадцатиградусной жаре несчастного заморозка было особенно жаль. Он пел о ямщике, а видел Женьку Рейнера. Наивно-беззащитный человечек. Дитя природы, которому легче было пройти одному ночью пятьдесят километров по тайге, чем решиться на визит в местное ГАИ. А рядом лежала раскрытая тощая тетрадочка.

Слышно было, как зашли в предбанник. Значит, Богаченков вернулся из ИВС.

- Богаченков, сука бесчувственная! Катись вон отсюда, пока не вызвездил, заорал Коломнин, понимая, что пьян, и приходя от этого в надрывный восторг. Потому что пьяным мог высказать то, на что никогда не решился бы трезвым.

Дверь парилки открылась.

- Меня тоже выгонишь? - закутанная в простыню, стояла Лариса.

- Дверь захлопни. Выхолодишь, - Коломнин смутился.

Она подсела на ступеньку ниже, потерянно глянула снизу вверх:

- Что это у тебя? Ах да. Тимур как-то говорил, что он стихи пописывает.

- Отписался, - скривился Коломнин. - Вот послушай. Это как раз про нас с тобой:

"В детстве убили ужа,

Палкой ударив жестоко.

Полз он куда-то шурша,

Черный и сверху, и сбоку.

Был он безвреден, но нам

Думалось: это гадюка.

Хоть и гадюка, она

Не нападает без звука.

Так истребили ужа,

И не родились ужата,

Не оттого ли душа

Чем-то доныне ужата". (сноска: стихотворение А.Роженкова. - Алексей Роженков. Волчье лыко. Стихотворения. - "Русская провинция", Тверь, 1997).

И в самом деле, жил себе человек. Как хотелось, так и жил. Так нет, выдернули, будто брюкву из земли. Надкусили. Отбросили. Все так, походя! Ты понимаешь - это наши с тобой души ужались!

- Сереженька! Прости ты меня. Понимаю, что сморозила. Только не думай, что мне Женьку не по-настоящему жалко. Я ведь и сама испугалась, когда после Жени и вдруг - о заводе ляпнула. Просто, как страсть одолела. Днем, вечером, - все думаю, варианты прикидываю. Будто сохну изнутри. Боюсь я, Сережка. За нас с тобой. Все кажется, что тебя теряю. Странно как-то: занимаемся одним делом. Казалось бы, куда крепче. А получается, что чем дальше, тем - дальше.

- И сейчас? - растерянно уточнил Коломнин: руки ее требовательно оглаживали мокрое мужское тело. - А если Богаченков в самом деле зайдет?

- Вызвездим, - заявила Лариса, решительно перебравшись к нему на колени. Могу я побыть наедине с собственным мужем?

Фархадов в компании теперь вовсе не появлялся, полностью передоверившись энергичной невестке. Тем больший переполох вызвал внезапный его приезд среди бела дня. О появлении хозяина Коломнин догадался по всплескам голосов в коридоре. Подметил и то, что в звуках этих было куда меньше верноподданических ноток, чем прежде, - служащие давно разобрались, у кого в руках бразды правления. Но в то же время приветствия звучали вполне искренние, - Фархадова любили.

Через некоторое время к Коломнину заглянула Калерия Михайловна, оживленная и встревоженная одновременно.

- Сергей Викторович, Салман Курбадович просит зайти. Но только, вы уж недолго. Валокордину я, конечно, приготовлю...

Коломнин понимающе кивнул.

Войдя в тусклый, едва освещенный настольной лампой кабинет, Коломнин принялся озираться: Фархадова на привычном месте не оказалось. Лишь всмотревшись, обнаружил его очертания в кресле подле зашторенного окна.

- Присаживайся, Сергей, - глухо произнес Фархадов, очевидно, занятый своими раздумьями. - Ну-с, как без меня тут справляетесь?

- Трудно без вас, конечно, - отвечая дежурной фразой, Коломнин заметил, как мелко подрагивает в узком дневном луче рука, и понял причину, по которой тот предпочел укрыться в темном углу, - за короткое время патриарх резко одряхлел.