Семен Данилюк - Бизнес - класс

История тогда пошла на пользу, - Сергей понял цену самоуверенности.

Теперь происходило что-то подобное. Уверенно разгребавшего волны, управлявшего, казалось, стихией, его вновь внезапно закрутило.

- Сережа, ты? - расслышал Коломнин.

У подъезда остановилась груженная пакетами усталая женщина, - жена Панкратьева. За год, что не был он у них в доме, лицо ее нездорово расплылось. Под глазами спитыми чайными пакетиками набрякла кожица.

- Откуда ты здесь? К нам?

- Да. Вот собрался.

- Коля будет очень рад. Только...Ты знаешь?

- В банке сказали, - он отобрал пакеты и, поддерживая под локоть, повлек ее вверх по лестнице.

- Вот ведь как. Жили, жили. Планировали чего-то. На дачу выкраивали. А, оказывается, на небесах все без нас скроили. Неделю назад вскрыли. А там сплошные метастазы. Зашили заново. Только, пожалуйста, не проговорись. Я и так стараюсь лишних не пускать. Он-то ведь думает, что все в порядке. А на самом деле...

- Я понял, - Коломнин прижал ее, сбивая нарождающийся всплеск.

- Да нет, ничего. Так трудно. Если б кто знал...Ну, пошли, - она открыла дверь, выдохнула решительно и закричала - неестественно энергичным голосом. Коленька! Ваша жена пришла, молочка принесла. Догадайся, кого я тебе привела!

И, показав Коломнину пальцем на одну из комнат, осела на табуретку.

- Здорово, симулянт! Незваных гостей принимаешь? - бодро произнес входя Коломнин. Бодрость далась не без труда. Как ни готовился, но увидеть таким Панкратьева не ожидал: на кровати лежал изможденный человек. Тонкая, поросшая щетиной кожа так натянулась на скулах, что, казалось, сделай легкий надрез, и она разлетится с хрустом, обнажив оголенный череп.

- Сергей! - слабо обрадовался больной, приподнимаясь над подушкой и охлопывая призывно место возле себя. - Молодец, что зашел. Просто молоток. Извини, что не встаю. После операции. Надолго в Москву?

- Сам не знаю. Дашевский предлагает возвращаться на новый проект. Придется команду собирать. Ты, имей в виду, у меня под номером один числишься. Так что особенно не разлеживайся.

- На меня как раз не рассчитывай: отработанный материал.

- Это ты-то?! - с укоризной покачал головой Коломнин.

- Не шуми: в голове отдает. Прикрой-ка дверь, - тихо попросил Панкратьев. Через щелку убедился, что жены поблизости нет. - И вот что, Серега: кончай пылить. Артист из тебя никакой. Знаю я все, понял? Просто жене подыгрываю, чтоб причитания не начались. Да садись же. И перестань кроить скорбную физиономию. Без того тошно. Расскажи лучше, что у тебя.

- Получше, чем у тебя. Но по душе - тоже хреново, - смешавшийся Коломнин устроился на стуле. - Правда, Дашевский сегодня цельный панегирик выдал: какой я, оказывается, банку необходимый человек.

- Необходимый! - желчно повторил Панкратьев, будто только и дожидался словца, за которое можно зацепиться. - Все мы необходимы, пока из нас прибыль выжать можно. А по большому счету, кому на хрен нужны? Вот подыхаю. А из банковского руководства никто не зашел. Именно потому, что знают, - подыхаю. Стало быть, как объект прибыли кончился. И нечего на него время тратить. - Ты уж как-то совсем мрачно, - неуверенно возразил Коломнин.

- Отнюдь. Да если б и зашли. С чем? О чем говорить? И им, и мне - одна неловкость. Часто вспоминаю твои накачки: требования о соблюдении корпоративной честности.

- Накачки?!

- То есть ты-то как раз от души говорил. Только и другие те же слова произносят. Слова одни. А понимает под ними каждый свое. Для того же Дашевского есть честность для служащих - "Я вас содержу. И потому требую передо мной честности. А ко мне все это не относится. Потому что я вам ничем не обязан. Сегодня выгодно - честен. Завтра станет невыгодно - что ж? Я своему слову и своим деньгам хозяин". Не так, скажешь?

- Не скажу, - Коломнин со свежей силой припомнил сегодняшний разговор.

- То-то. Другие-то, вроде Паши Маковея, повертче нас с тобой оказались: слова словами, а каждый торопится от пирога куснуть втихую.

- Ты что, себя с Маковеем равняешь?

- Да не равняю. Мне за ним не угнаться, - Панкратьев достал из-под подушки платок, отер влажный лоб. - Но, может, так и надо жить, чтоб каждый под себя? Для семьи. Вот я сейчас соскочил с подножки. Весь из себя честный. И что? Знаешь, сколько после моей смерти моим останется?.. Эу, Серега! Похоже, я тебя в транс вогнал? Ты не злись, что я на тебя наехал. Просто подвернулся. Лежишь тут, понимаешь, как сыч подыхающий, и - прокручиваешь, прокручиваешь. И один вопрос: для чего все было? И для кого? Когда нас много, мы все и про себя, и друг про друга понимаем. И объяснить чего хошь можем. А умираем-то поодиночке. И тут уж иная цена словам.

Коломнин молчал. Наверное, в другое время и возразил бы. Может, наорал. Не заржавело бы. И убедил. Прежде всего себя. Но теперь перед ним лежал человек, перешедший черту между жизнью и смертью и как бы оглядывающийся с той стороны. И нечего было ответить такому человеку.

- Знаешь, "Нафту" мою решили кинуть, - вырвалось у Коломнина.

- И тебя?

- Нет. Мне как раз выплатят. Вопрос: "За что?". Я ведь людям в той компании слово давал, что вытащим. Поверили они мне.

- Так не сам. От банка.

- От банка. Но давал-то я. Такое чувство, будто "опустили" разом.

- Говоришь, чтоб выплакаться, или хочешь меня услышать?

Коломнин неопределенно пожал плечом.

- Тогда - хочешь-не хочешь - скажу. Не мути воду, Сергей Викторович. Бери, пока дают. Иначе - и здесь не получишь. И там - доведется, кинут. Кинут, не сомневайся! - уверил Панкратьев. - Потому что все они друг друга стоят. А мы меж ними. Как сортирная бумага, - для пользования. Или хочешь оказаться вроде меня? Знаешь, каково это, когда даже во вздохах родных чудится укор, что, мол, ты-то уходишь, а нас с чем оставляешь?

- Мальчишки! Заболтались, - в комнату вошла свежая супруга, обильно припудренная. - Как сегодня, Колюша?

- Много лучше, - просиял ей навстречу больной. - Просто физически ощущаю, как там внутри заживляюсь. И, ты знаешь, чувствую, аппетит возрождается.

- И отлично. Давно пора из меланхолии выбираться. А как гость насчет перекусить? Я как раз рыбку отварила. И коньячку по такому случаю откупорим. Не торопишься, надеюсь?

Требовательный голос ее совпал с тревогой в глазах Панкратьева.

- Само собой, останусь. Еще и не выпроводите, - в тон хозяевам ответил Коломнин, перед тем искавший предлога удалиться.

И с неожиданным лукавством подмигнул: как часто с ним бывало, решение пришло внезапно, будто исподволь.

Теперь он точно знал, что станет делать.

Кипрский сюрприз

В прохладном, гулком от пустоты аэропорту Ларнака Коломнин живенько прошел пограничный контроль, обогнав перепившихся в самолете туристов. На вопросы пограничника ответил самым исчерпывающим образом: беспомощно развел руки. И ответ этот как ни странно удовлетворил. "Рашен!" - пробормотал пограничник и вернул паспорт.