Людмила Евдокимова - Двадцать пятый с половиной кадр

– Да, твой рассказ впечатляет!

– Надеюсь, теперь ты в эту фирму не пойдёшь!

– Почему же? Даже с ещё большим интересом! И рекламную статью напишу обязательно. Только теперь она будет иной. Использую их же приём: у них между кадрами – лишний кадр, а у меня между строчками – антиреклама. Никто не заметит, как это написано, но все поймут, что имеется в виду.

Сразу после разговора я заторопилась уходить, ссылаясь на то, что должна ещё успеть в библиотеку. Но, конечно же, туда не пошла, потому что всю информацию о публикациях уже получила в «Неделе».

Дома, едва раздевшись и на ходу перехватив пару бутербродов с сыром, запив их стаканом томатного сока, я устроилась у телевизора. Мне, во что бы то ни стало, нужно было найти и записать рекламу фирмы «25-й кадр». Но, переключая каналы минут сорок, я не встретила ничего подобного. Не приснилось же она мне!

1 марта 2003 года, суббота. Восемь вечера. Дома

Вчера, так и не найдя ни на одном из телеканалов рекламу «25-го кадра», я пошла по другому пути: взяла телефон и стала методично обзванивать всех знакомых телеманов. И уже на третьем или четвёртом звонке попала в точку.

– Эта реклама идёт по спортивному каналу, – сообщила моя приятельница Ирина Горюнова (кстати, единственная из тех, кого я знаю, заядлая болельщица).

Сама же я, как только появился этот канал, сразу его отключила. Теперь снова пришлось настроить на него телевизор. А потом, держа наготове пульт видеомагнитофона, весь вечер сидеть у телеэкрана. Нужную рекламу показали около полуночи. И без других реклам – отдельным выпуском.

Я записала её целиком. И ещё больше часа играла в «стоп кадр». Но всё оказалось напрасным – в рекламе двадцать пятого кадра не было.

А про сегодня даже написать нечего. Как всегда по субботам, целый день провела в университете. После занятий на всякий случай позвонила Соловьёвым – вдруг Сергей Борисович вернулся раньше времени. Но Татьяна была одна. И я поехала домой. Ну и хорошо – хоть высплюсь!

2 марта 2003 года, воскресенье (пишу утром третьего марта)

Вчера встала пораньше. Сбегала на рынок за продуктами. Прихватила в «Кулинарии» тортик. Купила красного сухого вина из бочки в фирменном грузинском магазине. Всё на тот случай, если кому-то из друзей или родственников, захочется лично поздравить меня с прошедшим днём рождения.

И, конечно же, такие нашлись. Поздравляющие тянулись до самого вечера… Хорошо, что среди моих гостей никто не связан ни с музеем Гончарова, ни с Соловьёвым! Не пришлось рассказывать о пропавшей Именьковской коллекции. Поэтому день получился на редкость приятным…

Только поздно вечером, уже засыпая, я вспомнила, что сегодня должен был вернуться их поездки Сергей Борисович. А я ему даже не позвонила…

3 марта 2003 года, понедельник. 11 часов. Кофейня на улице Бебеля

Утром я пошла в «25-й кадр». Лера подробно рассказала, как найти эту фирму: она оказалась всего в квартале от моего дома. Я и не знала, что в здании кинотеатра «Художественный», в котором несколько лет назад открылись два магазина и аптека, а недавно – интернет-клуб и зал игровых автоматов, есть ещё свободные помещения.

Они разместились не то на втором этаже, не то на третьем (ведущая туда лестница шла то вверх, то вниз, то снова вверх).

Потом пришлось плутать кривыми коридорами, полутёмными, с запахом старого и не проветриваемого помещения. Наконец я уткнулась в бронированную дверь с табличкой, на которой мерцал знакомый логотип. Приложила карточку к сканеру – дверь легко открылась.

Комната, в которую я попала, была узкой, не более трёх метров в ширину. И длиной, пожалуй, метров восемь. С двумя торцовыми окнами, наглухо закрытыми металлическими жалюзи. Напротив входной двери – вторая.

Справа и слева от неё, прямо на стенах закреплены с десяток мониторов, разделённых между собой небольшими шторками. Перед каждым – высокий барный стул. Меня удивило, что не оказалось ни клавиатур, ни мышек, да и самих компьютеров – видимо изображение на экран подавали из другого места.

Перед мониторами сидели люди в наушниках. Я не успела разглядеть, что показывали экраны, потому что почти одновременно со мной из противоположной двери в комнату вошёл невысокий плотный человек лет пятидесяти. Чёрный костюм с такой же чёрной рубашкой, аккуратная тёмно-русая бородка с лёгкой проседью, очки в тонкой золотой оправе. Всё это делало его похожим на католического священника.

– Игорь Дмитриевич, – представился он. – А вы, Людмила…

– Алексеевна.

– Я вас жду. Пройдёмте в гостиную, там будет удобнее разговаривать.

Следующая комната была почти квадратной, просторной и больше напоминала не гостиную, а холл. В ней не было окон – только двери. Кроме той, в которую мы вошли – ещё по две двери в правой и левой стене.

У глухой стены напротив входа стояли кожаный диван и кресло канареечного цвета. Между ними – стеклянный журнальный столик.

Я оглянулась на входную дверь. Всю стену рядом с ней занимали прозрачные и ничем не заполненные стеллажи.

– Мы ещё только обживаемся, поэтому пока пустовато, – пояснил Игорь Дмитриевич, перехватив мой удивленный взгляд.

Комната была залита светом, идущим из небольших круглых светильников, вмонтированных в потолок, в стены и даже, кажется, в пол.

Из-за слишком яркого освещения или из-за странного подбора материалов и цвета немногочисленной мебели, комната вызывала чувство тревоги. Чтобы подавить его в себе, я решила сосредоточить внимание на хозяине. Но, встретившись со взглядом его тёмных глаз, почувствовала себя ещё более неуютно.

Он же, широко улыбаясь, предложил мне расположиться на диване, а сам сел в кресло напротив. Приоткрыв, лежащий на столике, небольшой чёрный кейс, он вытащил прозрачную папку с бумагами и протянул мне.

– Это наша статистика. Используйте её в интервью, – не предложил, а скорее распорядился он. – Там же – мой рассказ о том, как я пришёл к этой методике.

Я пробежала текст глазами. Нашла место, где Игорь Дмитриевич рассказывал о себе. Это был набор штампов. Вроде: «Тогда я понял: двадцать пятый кадр – это панацея!». Или ещё: «Вот она – моя миссия: с помощью двадцать пятого кадра помогать людям!». Это было похоже на стёб. Но взглянув на автора я поняла, что тот писал совершенно серьёзно. Правда, о том, как и когда он познакомился с этой методикой, действительно, было написано. Поэтому я сказала:

– Хорошо. Но всё же хотела бы задать вам несколько вопросов. Не возражаете, если включу диктофон?

– Разумеется! Но и я тоже хотел бы записать наш разговор…

Я удивилась, но согласно кивнула.

Он вынул из кармана пиджака и положил на столик рядом с моим обычным диктофоном свой цифровой, размером со спичечный коробок.