Фредерик Дар - Серенада для Грейс

И действительно, небольшая демонстрация техники, и - я был прав! Ух! Какие же двери я смог открыть этой ночью! Честное слово, мне это будет сниться...

В маленьком ящике-сейфе аккуратненько сложено множество небольших кожаных мешочков.

- Золото! - бормочу я.

Мое сердце начинает учащенно биться. Сердце мужчин - даже таких честных легавых, как я, - всегда начинает бешено колотиться при виде такой кучи золота. Руки дрожат, вы меня понимаете?

Превозмогая тряску, я беру один из кожаных мешочков, раскрываю и вижу отделения, в которых лежат пакеты размером с полкило муки.

Я открываю один. Держитесь крепче, а то упадете! Внутри не золото, а именно мука. Во всяком случае, похоже на муку белого цвета.

Но только я вам не советую готовить из этой муки пирожки! Черт возьми! Такую муку используют в очень маленьких дозах. И кладут не в рот, а в нос. Нюхают! Словом, это кокаин, ясно?

Здесь, наверное, килограммов двадцать. Вы представляете себе, сколько эта дурь стоит? Состояние!

Но что-то я перестал понимать, что происходит.

Я снова закрываю мешочек и кладу его на место в сейф. Да, черт побери, я только что сделал огромное открытие в своем расследовании...

И это не говоря ни слова по-английски и не пользуясь всеми замечательными возможностями Скотленд-ярда... Когда Брандон узнает об этом, не думаю, что он и дальше будет упражняться в сохранении своей репутации... Уверен, что он забудет о хладнокровии и чопорности. Мне бы очень хотелось услышать от него какое-нибудь ругательство, пусть даже по-английски. Это доставило бы огромное удовольствие и мне, и всему человечеству.

Но выходит так, что сразу мне не удастся получить это удовольствие.

И возможно, никогда не придется. Обернувшись, я прихожу к печальному заключению, что в комнате я не один.

В проеме двери стоят двое. Один - это Стоун, а другой - молодой, высокий, в коричневом замшевом жилете. Стоун держит руки в карманах, но второй в отличие от первого держит револьвер с вместительным барабаном и коротким стволом. Это то самое оружие, которое делает в теле дырки шириной с входную дверь универсального магазина.

А если бы вы видели молодого блондина, то не сомневались бы, что у него одно-единственное желание на свете - стрелять.

У парня выдающаяся квадратная челюсть, а злые холодные глаза настолько безжалостны, что от страха сделал бы под себя даже удав-констриктор. На лбу морщины от напряжения, на глаза падает челка.

- Маленький хитрец, а? - говорит он на чистом французском.

Даже если этот малый и не родился в Париже, то по крайней мере рос в пригороде, как сорняк...

- О! - ликую я. - Земляк... Сумасшедшее удовольствие услышать наконец родную речь... Так приятно, будто в моей душе колокольчик зазвенел. Причем в мою честь.

Он пожимает плечами.

- В твою честь скоро будет звонить колокол, это точно, легавый!

- Да ладно тебе, счастье мое, не надо горячиться

- Прибереги слова, чтоб умаслить Господа! - отвечает белобрысый и слегка приподнимает руку, чтобы угостить меня свинцом. - Нет, - вмешивается Стоун, - не здесь... А то повсюду будут брызги крови и мозги - нет ничего противнее...

- Благодарю вас, мистер Стоун, - кланяюсь я, - вы очень чистоплотны...

Его любовь к чистоте и гигиене продлит мое существование на несколько минут. Но и эти несколько минут надо прожить с толком для себя и вас, мои читатели, особенно если эти несколько минут последние.

Блондин опускает пушку к бедру, но отверстие ствола не сводит с меня своего внимательного взгляда...

- Как вы сюда вошли? - спрашивает Стоун.

- Как Мальчик с Пальчик в сказке, слышали? Расскажи ему! Эй, ты, пулеметчик!

- Отвечайте! - повторяет Стоун вкрадчивым голосом. - И как узнали шифр сейфа?

- Угадайте!

С рекордной скоростью я прокручиваю в голове все, что знаю. Я должен во что бы то ни стало выиграть время, если хочу спасти свою шкуру.

Значит, Стоун стоит во главе крупной торговли наркотиками. Мой недавний визит нагнал на него страху, и он решил, что самое время отправить меня на корм червям. Он приставил следить за мной быка в замшевом жилете (а тот не знал, что я о нем, о Жилете, знаю) с целью замочить меня при первой же возможности.

Так что смертный приговор мне был вынесен, я бы сказал, на всякий случай.

Отправить на тот свет меня не удалось, более того, появился еще один очень важный факт: я обнаружил склад дури и я знаю, как открыть сейф. Но Стоун не может меня убить до тех пор, пока не выяснит, откуда у меня эти сведения. Просветить его было бы очень неосторожно с моей стороны...

Хоть бы Стоун думал сам точно так же, как я...

Короче, если я буду молчать да еще мне удастся спрятать пуговицу, то есть шанс продлить свою жизнь и, кто знает, может быть, вырваться от них...

- Не знаю, правильно ли вы понимаете ситуацию, - прерывает мои размышления хозяин кабинета. - Но сейчас не время для глупых шуток. Вы заговорите, и заговорите быстро. И все нам расскажете...

- О! Мистер Стоун, - подхватываю я, - вы были во Франции?

- Что?

- Вы знаете, что французская кухня лучшая на свете?

- Вы это о чем?

- Вы же просили меня говорить, вот я и говорю...

Он бледнеет, его узловатые пальцы трясутся.

- Дурака валяет, - хмыкает блондин. - Никогда не знал, что легавые бывают такими забавными. Сколько я их отправил на тот свет - у всех мозги были тяжелые, как бордюрный камень... Что ты тут приехал вынюхивать? Французские полицейские на то и французские, чтобы отравлять жизнь французам...

- Представь себе, я люблю путешествовать.

Вы не поверите, но в таких случаях трепотня - первое средство. Я выкручивался из самых безнадежных ситуаций, когда начинал словесную перепалку с теми, кто хотел меня уничтожить.

Но если бы вы видели, как я смотрю на ствол пушки... Хорошо хоть, что револьвер, нацеленный на меня, весит не менее двух кило и что довольно затруднительно держать такую тяжесть долго...

И действительно, дуло неизбежно опускается, когда мой светловолосый собеседник держит речь.

С веселым видом я продолжаю свои наблюдения. И теперь думаю, что если парень и выстрелит в меня, то пуля, скорее всего, попадет в ногу, что вообще-то не смертельно, хоть и неприятно...

Я благодарю небеса за то, что надел свои черные мокасины, то есть обувь, которую легко снять, не развязывая шнурков. Я делаю вид, что устал стоять неподвижно, и начинаю переминаться с ноги на ногу. В действительности же моя пляска имеет всего одну цель: освободить левую ногу. Как только я чувствую, что ботинок держится на честном слове, я бормочу:

- Ладно, ребята, так можно болтать здесь целую вечность! Давайте договоримся: я выкладываю вам все, а вы оставляете меня в живых, идет?

Они переглядываются.

- Идет, - решается Стоун.