Шан Сапаров - Бандитская Алма-Ата. Рассвет

– Идет мне костюм со шкерами? – самодовольно спросил Тахир.

– Просто супер! – ответил Берик.

Сергей, тем временем, прикурил косяк. Глубоко затянулся, смочив указательный палец слюной и смазал горящие края папиросы. Затянулся еще раз, затем передал косяк Берику. Берик затянулся лишь раз, протянутул папиросу Тахиру.

– Братан, это же не серьезно! Не по-нашему, не по-татарски! – отреагировал Тахир, шутливо закачав головой.

Взяв папиросу, он запыхтел так, что послышался слабый треск быстро сгорающей конопли. Все на некоторое время замолчали, то ли задумавшись над словами Тахира, то ли впав в наркотический транс, который на миг затуманил их мысли.

– Ну ты и сказанул. Не по-нашему, не по-татарски! – неожиданно расхохотался Берик. За ним рассмеялся басистым смехом Сергей.

– Ну, я же имел в виду не нацию а наш район, – стал оправдываться Тахир, – Синне мине салам! – дурашливым голосом пропел он, подражая какой-то знакомой татарке.

– Ну, ты придурок, Таха! Тебе надо в уйгурский театр записаться на курсы! – хохоча, сказал Берик. Сергей держась за живот, свалился на зеленую мокрую траву и давился беззвучным смехом.

– Так они своих-то придурков к себе не берут! – не унимался Тахир, и стал дурашливо ходить взад-вперед, изображая то ли гномика, то ли лилипута.

Берик познакомился с Тахиром еще в раннем детстве, до школы. Однажды Берик пошел за хлебом, но ближайший магазин был закрыт на учет, а другой продмаг был в шести кварталах. Он знал, что с мамой шутки плохи, и она могла запросто отправить его обратно в магазин. Тогда он решил проявить немного самодеятельности, и отправился туда сразу. Проходя возле одного дома, он увидел мальчика, висевшего на металлическом заборе вниз головой. Его руки и ноги держались за поручни забора. Он непринужденно раскачивался по сторонам, словно мартышка в зоопарке.

– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел! – пел он хриплым голосом, правда, кроме припева он, видимо, ничего не знал.

– Ты кто? – спросил его Берик.

– Кто! Кто! Обезьяна. Маймун по-нашему, – отозвался мальчик и, ловко спрыгнув с забора, подошел к Берику.

– Меня зовут Тахир, – он протянул грязную руку. Берик произнес имя и ответил на рукопожатие.

Позже, уже в школе, их случайное знакомство переросло в крепкую дружбу. Берик знал, что мать воспитывала его и сестренку одна, и работала завмагом где-то в центре города. А отец их умер от туберкулеза еще в начале восьмидесятых годов, коротая срок на крытой зоне в степях Мангышлака.

– Слушай братан, есть тема! Я хочу ее с тобою обсудить.– взял с места в карьер Таха.

– Почему бы и нет, – Берик с любопытством посмотрел на друга.

– Тема такая, – начал Таха, не опасаясь Сергея, который, как и все правильные пацаны с района, даже в случае смертельной опасности, отказывались быть среди стукачей, свидетелей и потерпевших. Слухи о тех или иных совершенных преступлениях их знакомыми ребятами обсуждались в узком кругу. Могли заочно осудить или оправдать, но ни в коем случае не вмешивались, если это не касалось их лично.

– Есть хата, торгующая отравой. Я пробил у центровских барыг. Короче, кроме анаши, им часто завозят героин. Огромными партиями. Лаве поднимают – космос! – красноречиво и с присущим ему азартом проговорил Таха.

Берик, усомнившись, скривил недовольное лицо.

– Да отвечаю, братан. Гадом мне быть! – Тахир почти сорвался на крик.

– Ладно, не торопись отвечать за своих барыг. Им верить – себя не уважать. А они этим общаковым не отчехляются? – недоверчиво спросил Берик, вставая с корточек.

– Нет, железно, эти еще не успели их подмять. Надо выбрать день, чтобы их грабануть, – предложил Таха.

– А ты знаешь, когда им завозят товар? Твои барыги не знают? – включился в процесс Берик.

– Вроде по четвергам. Иногда по пятницам, – ответил Таха.

– А ты позвони и узнай точный день. Пробей где вообще находится яма. Сегодня же узнай! – командным голосом сказал Берик, после чего послышался школьный звонок. – Все, урок начался, я пошел.

– Ты это что серьезно решил брать хату барыг? – подбегая к двери школы, удивленно спросил Сергей. Он тяжело дышал и еле поспевал за одноклассником.

– Не ты, а мы! – отрезал Берик, взбегая по монолитной лестнице на второй этаж.

– Нет-нет, я -пас. Я на зону не хочу, – Сергей догнал Берика, который остановился у кабинета истории, приводя себя в порядок. Он не обращал внимания на последние слова Сергея, резко выдохнул воздух из легких, легонько постучал по деревянной двери.

– Войдите! – отозвался строгий голос преподавателя с той стороны двери.

Через неделю Берик, Таха и их знакомый Кузьма стояли возле частного дома в районе парка Горького. Дом был большим, добротным, но не ухоженным. Ограждал территорию дома двухметровый металлический забор. Вдоль него росла белая сирень, источая романтичный запах весны.

– Сколько их там? – спросил Берик у Тахи.

– Трое. Два мужика и одна баба. Им всем по лет тридцать может чуть больше, – Таха посмотрел в неба, где прямо на глазах таяло закатное солнце.

– Одевайте маски! Пойдем все вместе в дом, а там война план покажет, – сухо приказал Берик, натягивая на лицо спортивную шапку с прорезями для глаз и рта.

– Кузьма, а ты возьми в руки обрез для внушительности, держи на прицеле мужиков. Понял? Ну, все, давай перелезай. Ты, Таха, будешь искать бабки и наркоту. Все, с богом! – напутствовал пацанов Берик и ловко перелез через забор.

Они прошли по длинному участку, заросшему травой и деревьями к дому. В прихожей горел тусклый свет. Кузьма стоял с обрезом в руках, озираясь по сторонам. Он был напуган и пошел на дело только из-за уговоров Тахи, который сказал, что денег у барыг, как у Али-Бабы и сорока разбойников. Выпив водки и курнув пару косяков для храбрости, Кузьма молил Бога об удачи. Тогда он смог бы купить «Жигули» седьмой модели, о которой мечтал с самого раннего детства. Впрочем, он был готов бросить все к чертям собачьим и унести отсюда ноги подобру-поздорову. Чуть отрезвев за пару с лишним километров ходьбы, он остро ощутил, что реально встрял. Ноги стали ватными от страха. Ему хотелось развернуться и убежать, но что на это скажут пацаны с района, тем более, такие, как Берик и Таха?! С ним перестала бы здороваться даже малышня, а остальные имели право в любой момент зачморить и засмеять.

– Попугаю волыной, но ни за что не буду стрелять, – думал он, держа обрез в дрожащих руках. Кровь прилила к лицу, скрытому под спортивной шапкой, ему стало стыдно перед пацанами, которые были младше его на два года. Он почувствовал исходящую от них внутреннюю силу и уверенность. Кузьме стало спокойнее, когда в дом первым вошел Берик, одетый в черный плащ. Таха засеменил за ним, в большой кожаной куртке своего покойного отца он выглядел нелепо, словно цыпленок табака заблудившийся среди бройлерных сородичей.