Елена Джейхан - Память плоти. Психологический детектив

Воронкина не знала, о чем спросить: не спросишь же, как вела себя коматозница. Лидия зависла в сомнении, прыщавый Валера Лобков по стеночке, по стеночке вышел из палаты, и следователь осталась наедине с пустотой помещения, в котором еще вчера дышала и жила женщина, оплаканная санитаром и названная своим мужем «отработанный материал». «Черт, протокол не подписала, он просто ушел, такого сроду не бывало, гипноз какой-то!» Лидия морщилась, параллельно ее мозг пытался осмыслить нечто невообразимое: каково было этой молодой женщине с испанским именем лежать тут дни, недели и месяцы? «А вдруг она могла слышать, но не могла никак войти в контакт с окружающими?» Еще в молодости Лидия читала о таких случаях. «Вот наказание, не приведи Господь». От сильных чувств, а попытка представить пропавшую в виде узницы своего тела привела к тревожному ознобу, Воронкина всегда всуе поминала Бога. Хотя после бессмысленной смерти дочери в Бога она больше не верила.

– Ты глянь, какие буфера, какие ляжки! – вкусы Василия Солдатенкова, заветного друга Вадима Ялова, были далеки от современных: женщины выше ста шестидесяти пяти сантиметров и меньше сорок восьмого размера одежды для него не существовали.

– Я б ей вдул.

– Ты б всем вдул.

– Не, не всем. В женщине должно быть венерианстство, чувственность, изгибы, – Василий показал в воздухе желательные в женском теле формы.

Полненькая официантка, не избалованная мужским вниманием, как будто почувствовала вожделение Василия: она крутилась рядом, как-то особенно нагибалась, протирая столы, ее могучая грудь в белой блузке с расстегнутой верхней пуговкой нависала над меню, она принесла его двум мужчинам и, кокетливо вывернув бедро, водила в воздухе пухленькой ручкой в сантиметре от руки Василия. Определив источник мужского внимания, она полностью сосредоточилась на нем. Вадим думал: «Сейчас подходящий момент, Васька поплыл». Но, с другой стороны, начинать разговор с просьбы не хотелось. Они не виделись почти три месяца, вообще с тех пор, как Вадим завязал с выпивкой, он все труднее поддерживал столь необходимые социальные связи, а в последние годы приближался к состоянию полного социофоба. Собственно, его контакты сводились к сексу с беспроблемной докторшей Юлей, еще к более-менее случайным встречам с женщинами и все реже происходившим посиделкам с Васей, одноклассником, однополчанином и в былые времена единомышленником. Была еще одна социальная активность в жизни Вадима, но это вообще про другое.

– Шурочка, так что вы посоветуете: карбонару или эту, с тефтельками?

– Мужчинам больше нравится с тефтельками.

Девушка была счастлива. В сети кафе, куда любили приходить старые друзья, Ялов и Солдатенков, все было заточено под клиенток-женщин: и модный лофтовый дизайн, и мебель с металлическими завитушками, и светящаяся витрина с разноцветными десертами, и фруктовые чаи, и сладенькие коктейли. Девочки, девушки, женщины заполняли пространство, их голоса курлыкали, рассыпались трелями и журчали, как в лавке птицелова. Мужчины в этом кафе появлялись только в компании со своими яркими или скромными птичками, официантка Шура не поверила своему счастью, когда ей выпало обслуживать столик Вадима и Василия. Она, приняв заказ, с неудовольствием оторвалась от жарких взглядов Василия.

– Как Вера? – не то чтобы Вадим сделал это специально, скорее бессознательно взревновал к вниманию друга, с которым так редко теперь виделся, и поэтому напомнил тому о жене.

– Верка? А что ей сделается? Цветет. Ремонт затевает. Детей в Каширу отправим, и начнется…

Могло показаться, что Василий говорил о жене пренебрежительно, даже брюзгливо, но Вадим-то знал, что его друг любил Веру: он долго добивался ее расположения, а, заполучив ее и двух дочек-близнецов, «моих блондиночек», как он их называл, был счастливым семьянином. Война, казалось, не оставила на его друге никаких следов, в отличие от Вадима. Уже через два года после ранения и завершения контракта Василий женился на Вере, а еще через два родились Таня и Злата.

– Последнее лето девки на воле пасутся, на будущий – ЕГЭ.

Василий легко, без малейшего усилия превратился из ловеласа в семьянина. Вадим завидовал переключаемости Васьки Солдатенкова с четвертого класса, когда они впервые заметили друг друга и тут же подрались. Драка состоялась недетская, с разбитыми носами, заплывшим глазом у Васьки и вывихом кисти у Вадьки и вызовом родителей в школу. К великому изумлению маленького Вадима, в душе которого и через день полыхало пламя вражды, Васька, еще до окончания «суда и следствия» над хулиганами, успел рассказать Вадиму содержание глупого приключенческого романа, обменялся с ним двойными наклейками и позвал к себе на день рожденья. Вадим не успел оглянуться, как они стали закадычными друзьями.

И, в отличие от большинства забытых к сорока годам школьных дружб, их отношения не просто продолжились, но, как говорила Вера, превратились в кармическую связь. Так жена Василия объяснила себе, почему тот может сорваться в любое время дня и ночи, чтобы вытащить друга из очередного пьяного скандала, ментовки или депрессняка. Так она растолковала себе, почему на пороге роддома ее встречали двое взволнованных мужчин: появление детей у Васьки стало одним из счастливейших моментов в жизни Вадима. Другие моменты, как историю с тяжелым ранением Василия или коротким, но мучительным пленом Вадима, которые прошили их дружбу суровой ниткой взаимного спасения, они предпочитали не вспоминать.

Официантка Шурочка принесла пожрать. Несмотря на махровую попсовость франшизного кафе, именно это, на Баррикадной, поражало вкусными и сытными блюдами. Вадим всегда удивлялся, сколько всего хорошего можно сделать, если не воровать. И его паста из настоящих итальянских фетучини с кусочками копченого мяса и сливочным с грибами соусом была живым примером честного кулинарного мастерства.

Вадим рассказал другу коллизию с наркоманкой Алесей и главврачом Батьковичем и о том, что теперь он в поисках работы. Солдатенков мгновенно предложил другу работу корпоративным тренером в своей конторе. И в очередной раз Вадим отказался, эта работа ему казалась мелковатой, по сравнению с миссией спасения зависимых. И, может быть, потому, что уже один отказ прозвучал, он не хотел отказать Ваське второй раз.

– У Верки днюха в субботу. Шашлык, все такое, в Мамонтовке. Приезжай.

Вадим почти согласился. Но тут Васька перегнул палку:

– Веркина подружка будет, краля, интеллигентная, как ты любишь.

Вадим смекнул, что к чему: очередная Верина попытка устроить его личную жизнь. Вадим решительно отказался: ему было тяжело находиться среди нормальных людей, нормальных женщин (Юля не в счет: это почти по работе), Вадим не считал себя нормальным и хорошим человеком не считал. Поэтому он не должен был веселиться, быть счастливым, он должен был до конца дней искупать свою бесконечную вину неустроенностью, несчастностью и служением другим потерянным душам.