Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 3. Отражение

Лошадей в деревнях не хватало. В гражданскую войну все крестьянские дворы их подчистую лишились, а новыми обзавестись успели далеко не все. К тому же взрослое поголовье было малочисленным, а недавно объезженный молодняк к труду и земле еще не привык. Потому в полях вместе с разномастной лошадиной тягой трудились только-только отведавшие первой весенней травы коровы. И надо отдать им должное: бороны и плуги они таскали не хуже лошадей. Энтузиазм и невиданный доселе подъем среди крестьян сделали свое дело – все хозяйства отсеялись в прежние сроки.

Июньское солнце уже почти скрылось за лесом, когда Лизка Гавзова пришла с работы. Войдя в дом, обессилено опустилась на лавку и, откинувшись к стене, прикрыла глаза. Сил стянуть надоевшие за день сапоги не было никаких. Только и смогла, что расстегнуть у кофты верхнюю пуговицу и стянуть с головы платок. А спустя мгновенье она уже спала. И если бы не голос сына, возможно, не проснулась бы до утра.

Митька был в дальнем конце огорода и видел, как мать подходила к дому. Он хотел уже бежать к ней, но упавшая на плечо тяжелая рука деда его остановила.

– А кто коня поить будет? – Тимофей Петрович слегка потянул мальчишку за ворот рубахи.

– А че я то? – попытался отговориться внук. – Я может не меньше твоего устал.

– Устал он. А в бубушки 1 1 Игрушки (местное) свои играть не устал? За девять годов жизни уже успел устать. А ись не устал еще? – тут он ослабил хватку и отпустил мальчишку. – Карюха уж рассупоненная стоит. Сейчас хомут скину и поезжай.

Митька понял, что встретить мать у крыльца, как он любил, сегодня не получиться. Уговаривать, а тем паче спорить с дедом не стал. Знал, что без толку. Тот от своего не отступит, хоть что делай. Вот с бабушкой у него договориться всегда получалось. Анна Гавриловна хоть и ворчала постоянно на внука, но тот к этому привык и значения особого тому не придавал. Потому как ворчание ворчанием, а только она сызмальства баловала Митьку и в отличие от Тимофея Петровича старалась оградить его от хозяйственных дел.

Мальчишка с сожалением вздохнул и повернулся к лошади. Карюху Митька любил. Добрая кобыла была у них. Уж год он верхом на ней ездит, а та ни разу даже попытки не сделала, чтобы скинуть с себя мальца. Наоборот, ступала аккуратно и дорогу выбирала поровнее, будто старалась не запнуться и не уронить паренька. А когда тот оказывался с ней совсем рядом, не упускала возможности, чтобы его не облизать. Видать и животине мальчишка пришелся по нраву. Митька дождался, когда дед снимет хомут и шлейку, затем проворно вскочил на стоящую рядом телегу и уже с нее забрался на лошадь. Та сразу поняла, что нужно делать и послушно зашагала к реке.

Спустя полчаса Митька вернулся обратно. Карюха привычно ткнулась мордой в верельницы 2 2 Ворота в огород. Обычно из жердей (местное). , отчего верхняя жердь соскочила с опоры и упала на землю. Лошадь перешагнула через нижнюю загородку и шагнула в огород. Мальчуган доехал до крыльца, ловко спрыгнул на землю и быстро вбежал в дом. Распахнув дверь, он уже было открыл рот, чтобы позвать мать, но увидев предостерегающий жест бабки, осекся.

– Ба, давай я ей сапоги сниму? Я очень тихо сниму. Ну, очень тихонечко. Она не проснется, – негромко проговорил Митька и умоляюще посмотрел на Анну Гавриловну. – Давай?

Та кивнула головой, и тот кинулся к матери. В это время Лизка, словно почувствовав намерения сына, проснулась и открыла глаза.

– Вы тоже пришли? – от души зевая, устало проговорила она.

– А куды мы денемся, – ответил с печи Тимофей Петрович. – Все, слава Богу, отсеялись. Завтра за двором овса еще немного досею и все.

Митька опустился перед Лизкой и, обхватив ее колени, прижался к ней.

– Ты, матери дай хоть разуться, – проговорила Анна Гавриловна.

– Да, ладно, мам. Успею, – Лизка обняла припавшего сына и поцеловала.

– Успеет она. Скоро уж петухи запоют. Нам то что, выспимся, а тебе же в твой совет нужно, – ворчала Гавзова. – Разувайся, давай, да ложись, коли есть ничего не будешь.

Лизка приподняла сына и, стянув сапоги, поставила их к порогу.

– Мам, а мам? А почему «Разбойничья слуда» с больших букв оба слова начинаются? – спросил Митька, присаживаясь на лавку. – Толька Уткин говорит надо оба слова с заглавной писать, если где доведется.

– Отстань ты от матери! Не видишь, уходилась вся, – прикрикнул Тимофей Петрович на внука. – Вам в школе кроме как об угорах не о чем писать больше?

– Да ладно, папа, – улыбнулась Лизка. – Интересно видать, вот и спрашивает.

– Беда интересно! И только сейчас о том и говорить! – не унимался Гавзов-старший.

– Ты, чего тут разошелся? – вступилась Анна Гавриловна и повернулась к Митьке. – Слуду ту и нужно с главной, большой буквы писать. Потому как слуд на реке много, а Разбойничья одна. То давняя история. Я тебе потом расскажу.

– Ну, ладно, – согласился Митька и откинулся к стене.

Лизка потянулась и, повернувшись к матери, сказала:

– Завтра с утра мне никуда не нужно. С обеда в Архангельск еду, на курсы.

– Куды? Куды? – подал голос с печи Тимофей Петрович.

– В Архангельск. На краткосрочные курсы сельхозартели председатель отправляет. Сама вчера узнала.

– Ой, Лизонька! Ты так говоришь, будто в Архангельске этом не раз уже была. Будто туды сходить, как в лес по ягоды. То зачем ехать? – спросила Анна Гавриловна.

– Ох, мама, а я знаю? – вздохнула Лизка. – С района распоряжение пришло. На курсы. Там чему-то видать учить будут. Не знаю точно.

– А чего в Архангельск, а не в Устюг? То же не наша губерния. Или в Верхнюю Тойму хотя бы? Все ближе. Или токо там грамотеи есть? – удивился Тимофей Петрович. – И чего тебя. Других больше в деревне нет? Девки перевелись?

Лизка покачала головой и прошла за заборку. Вернулась спустя минуту оттуда, натянув на себя нательную рубаху.

– Я вообще в почтальоны на днях стала проситься. Надоел этот сельсовет. С утра до ночи как собака носишься, бумаг куча, а толку от того? – проговорила она, расправляя кровать. – А он сегодня говорит: «В город поедешь». Словно в отместку…

Лизка еще что-то хотела добавить, но отец громко закашлялся и перебил ее.

– Кто – он то?

– Да, кто еще, коли не председатель! Щуров же, конечно. Перед Тонькой неудобно. Вроде ее хотели учиться послать. А теперь что? Двоих же не пошлют. Кто работать будет?

– Ну, коли Петруха говорит, надо ехать, – глубоко вдохнул Тимофей Петрович и снова закашлялся.

– Он только и умеет, что говорить, да обещать. Мне, если честно, кажется, что ему не место в председателях. Ну, зачем не обратишься, ничего не знает. Только и может, что в районе спрашивать. Без района ничего не делает.