Анжелика Лавицкая (Dead Moon) - Дом, в котором жила бы Эля

– Здесь нормальная еда? – поинтересовалась я, даже не заглядывая в предложенное меню.

– Самая настоящая, – ответила Эля. – Чёрный кофе и пепельницу, – попросила она.

Официантка, она же бармен, уставилась на меня, а я не знала, что заказать. Может быть, по местным меркам это и было клубом, но меню самой настоящей столовой, и от чтения названий блюд мне хотелось вернуться домой и съесть что-нибудь приготовленное Китей.

– Кофе, – наконец-то ответила я, хотя безумно хотелось чего-нибудь съесть.

– Здесь очень вкусное мороженое, – тут же выпалила Эля, выкладывая на стол пачку сигарет.

– Кофе с мороженым? – переспросила я, не представляя, как это можно совместить.

– Почему бы и нет, – пожав плечами, ответила Эля. – Мне шоколадное, – обратилась она к официантке.

– И мне, – хотя я его и не особо люблю, но выбирать уже было неудобно, кроме нас были ещё посетители.

Дамочка в униформе продавца отошла от нас, выстукивая каблуками по кафельному полу.

– Кривое зеркало мегаполиса, – усмехнулась Эля, провожая официантку взглядом.

Весь день мы говорили ни о чём, а в кафе продолжили. В супермаркете Эля жаловалась мне на цены, говорила, что они не соответствуют зарплатам горожан, рассуждала о качестве продуктов, а во дворе школы обсуждала систему образования и обеспечение их школы. В кафе всё закончилось разговором о том, что периферия очень хочет быть похожа на город, может быть, даже на столицу.

—…Но людям не хватает образования, мозгов и инициативы, в итоге каждый хочет набить свой карман, построить дом, набить его дорогой мебелью и вызвать зависть тех, у кого жизнь не сложится никогда в силу обстоятельств и лени, – говорила Эля.

Может быть, она продолжила бы свой монолог, если бы в кафе не завалилась компания из трёх девиц. Полупьяные, они прямиком устремились к барной стойке; моё внимание они бы не привлекли, если бы с их появлением Эля не замолчала и не начала бы суетиться.

– Мы уже уходим? – Эля достала свой бумажник, чтобы оплатить наши кофе и мороженое.

– Да, уходим, – она опустила голову так, что волосы почти скрыли её лицо от остальных. – Идём, – кинув несколько бумажек на стол, заявила она.

Эля быстро выбралась из-за стола, смотря в пол; наверное, мне нужно было сделать то же самое, но я встретилась взглядом с одной из девушек – обычной стройной брюнеткой в очках, она мне показалась вполне трезвой.

– Элька? – сидящая рядом с ней, в точности такая же, заметила Элю и спустилась со своего стула, чтобы подойти, но в этот момент Эля сорвалась с места.

Мне оставалось только поступить так же – выбежать из кафе. Эли нигде не было, она будто бы провалилась сквозь землю, и это меня до смерти напугало: как добраться до дома, я не знала, а в городе мне известны только это кафе, супермаркет и двор школы. Стоя около входа, я смотрела по сторонам, не решаясь её позвать, сердце клокотало в горле.

Ни о чем, кроме того, что я не смогу вернуться в дом, я не думала, хотя стоило задуматься, почему Эля так отреагировала, почему сбежала и не стала здороваться со знакомой.

– Я здесь, – она вышла из-за угла, откидывая сигарету в сторону. – Сейчас подъедет такси, пора возвращаться домой, – как ни в чем не бывало сказала она.

– Ты меня напугала, – переводя дыхание, ответила я, следуя за ней.

– Извини.

Вернулись мы поздно, после десяти, может быть, за полночь. Дверь нам открыл Вий.

– Нужно поговорить, – и лицо его было серьёзным. Смерив меня с головы до ног, он добавил: – Наедине.

– Спокойной ночи, – обратилась ко мне Эля, оставив на пороге одну, скрывшись с Вием за дверью в кухню.

Думая, что остальные спят, я старалась как можно тише раздеться и проследовать в свою комнату, но в тот момент, когда я вешала куртку на крючок, на лестнице послышались голоса. Затаив дыхание, я пыталась разобрать, кто и о чём говорит, но узнала только голос Снега – он просил кого-то поторопиться.

Любопытство взяло верх. Проскользив носками по полу, я оказалась около лестницы и увидела не только Снега, но и Саблю с Веной – все они крались по коридору родного дома, как воры, и это ещё больше разожгло интерес. Проследив, дождавшись, когда они закроют дверь за собой, я проследовала за ними. Лучше бы я этого не делала…

С того самого дня я потеряла сон. Проследовав за ними, я узнала, что у дома есть ещё один этаж, а хозяйка этого дома – маньяк.

А я её жалела! Да вот о чём она хотела рассказать, но не могла!

Мне хватило слов Снега о том, что Эля может запросто меня убить. Девчонки в этот момент пытались его разуверить, говорили, что это слишком, но Снег настаивал на том, чтобы меня предупредили.

Ограничить общение с Элей я не могу: она может заподозрить, что мне всё известно, мне приходится общаться с ней, но мне кажется, что она всё знает и мы со Снегом в большой опасности. Девчонки меня так и не предупредили, видимо, испугались, а Снег…

Утром следующего дня он пригласил меня во двор и всё выложил. Мне не нужно было изображать удивление, я не спала всю ночь и всё ещё была потрясена тем, что услышала тем вечером.

Я сбежала из одного кошмара в другой.

– Рада, что вы со Снегом нашли общий язык, – Эля смотрит на меня так, будто огорчена этим фактом, но мне кажется, что время для меня и Снега начало свой отсчёт – нас скоро убьют.

Глава девятая. Фурия

Сабля

Мама моя всегда была толстой истеричкой. Она поздно поняла, что ей нужны семья и дети, поэтому, когда мне исполнилось четырнадцать, матери было около пятидесяти. Разумеется, ни о какой счастливой семье с рекламных билбордов и речи быть не могло: отец работал в коммунальной службе, а мать сидела дома, прикрываясь какой-то выдуманной болезнью. Пока она спокойно играла роль домохозяйки, психика её пошатнулась, хотя я могу ошибаться. В детстве она казалась мне милой и любящей матерью, а позже она превратилась для меня в мегеру: из школы я должна была явиться вовремя, ни минутой позже, друзей у меня не было именно из-за неё. В то время, когда остальные девчонки встречались с парнями, гуляли по городу, я была вынуждена помогать матери либо в огороде, либо на кухне. А ещё она была помешана на чистоте: в доме постоянно проводились, как она их называла, «генеральные уборки». Мать их устраивала несколько раз в неделю, чаще всего – когда ругалась с отцом. Мы жили в двухкомнатном домике, с отрывающимися обоями, с вечно дырявым линолеумом, холодным полом, мрачной атмосферой. Всё это нужно было привести в порядок: помыть полы, выбить ковры, натереть посуду до блеска. Вот такой Золушкой я была при живой матери, а хуже всего то, что ни о каком сказочном принце и мечтать не приходилось, все знали, что я вечно занята поручениями мамаши, а потому даже не решались пригласить меня на прогулку или дискотеку.