Юрий Пожидаев - Последний фараон

«Я здесь». «Но и это не все», – Феликс чувствовал свой триумф и не спешил: «На мобильнике Михаила Венермана куча звонков от одного и того же человека». Последовала театральная пауза: «От Григория Глушко». Туровскому надо было подумать, он спустился вниз, прошёл мимо начальника, болтавшего по телефону и вышел на улицу. Размышления прервал выбежавший из дома начальник, трясущий над головой телефоном. Гаджет был большой, и казалось, что Рубль собрался кинуть в него гранату. Подбежав к Туру, он долго не мог отдышаться, успокоившись он начал: «За что на меня разгневались боги? Что я такого сделал? Когда меня ставили на это место, меня заверили, что коллектив сплоченный, происшествий мало, поработаешь годик и на повышение. Что мы имеем? Сначала погибает иностранка с каким —то полубомжом, потом сын большого чиновника, потом сын банкира кончает собой. А сейчас узнаю, что в своем офисе, найден мертвым Александр Чижов, известный как „решала“ Сан Саныч. И это спокойное место, это трамплин на повышение?»

Рубль приблизился вплотную к Туру и вдруг, как-то поник, сделался беспомощным и чуть-чуть плача тихо сказал: «Виталий! Дай хоть что-то хоть какой-то результат» Не услышав ничего, махнул рукой и направился к выходу.

Раздался звонок, звонил Рома, просил встретиться. Зайдя в дом и сказав, чтобы заканчивали сами, Туровский поехал в райотдел. Рома уже сидел на лавочке и спокойно разглядывал свои кроссовки, они были 47 размера и уже довольно изношены. Как и все профессиональные спортсмены, он был довольно суеверен – это были его любимые. Он вспоминал как с трудом доставал себе обувь, одежду, как втискивался в первый личный автомобиль. С улыбкой он вспоминал, как на каком – то празднике глава края – толстый и маленький чиновник пытался повесить ему на шею какую-то медаль. Он никак не мог достать до его шеи, даже встав на носки, Рома делал вид, что из-за травмы не может нагнуть шею, но увидев из толпы кулак тренера, пожалел чиновника. Ещё Рома подумал, что из таких мелочей и состоит память, когда хорошее и плохое, вместе со смешным сливается в одну киноленту, под названием жизнь. Туровский поздоровался и приятно был удивлен, увидев в глазах товарища еле заметный огонек азарта. Он возникал у Ромы на корте, на рыбалке, при игре в нарды- всегда, когда появлялась маленькая искра удачи и её надо было раздувать в костер. В руках он держал листок бумаги, но отдавать не спешил. Сначала равнодушно выслушал о самоубийстве сына банкира, но встрепенулся, услышав о смерти Сан Саныча, а когда Тур сказал ему о психологе, посетившей дом Венерманов накануне, Рома медленно повернул к нему лицо и задал только один вопрос: «Как её фамилия?» Туровский нашёл в своих записях её фамилию и посмотрел на Рому озадаченно, было видно, что тот взволнован. А когда услышал о надписи на зеркале он протянул Туру листок бумаги и медленно произнес: «Пробей этих людей по своим каналам, подключите ФСБ, органы Минобороны, если надо ЦРУ, но это очень серьезно, и как можно быстрее. Посмотрев на листок, Тур побледнел и не слова не говоря побежал к начальнику. Рубль сидел в кабинете с отрешенным взглядом, пахло корвалолом, а секретарь Леночка с озабоченным видом успокаивала босса. Увидев вошедшего Тура, он все понял без лишних слов, сразу собрался, было видно, что Виталий что-то нащупал. После первых слов оперативника, он схватил телефон и начал названивать.

16

Рома пришел домой супруга Анна что-то вязала и загадочно улыбалась. Он принял душ и вошел в комнату, делая вид, что ничего не понимает, Анна отложила вязание, посмотрела на него и просто сказала – ты скоро станешь самым молодым дедушкой. Рома изумленно уставился на нее, а потом оба рассмеялись. Анна начала говорить о планировании семьи, о женской интуиции, о экологии и ещё о чём-то, а он не мог сосредоточится – он думал о своем. В голове была только одна мысль – как быстро летит время. Только «вчера» он держал в дрожащих руках старшего, а потом второго сына, строил социализм, потом капитализм, слушал разный бред государственных лидеров, ощущал на себе предательство друзей, терял близких. И все это разом отошло на второй план вестью, что скоро появится на свет кто-то очень маленький и очень близкий, и родной, он даже не знал, что говорить, так и стоял, блаженно улыбаясь. Его мысли прервали слова Анны: «Забыла, заходил Ильич спрашивал тебя», – и добавила, – «Не давай втягивать себя в его авантюры.» Рома, чмокнув жену в щеку, направился к соседу. Дверь открыла улыбающаяся Екатерина Ивановна, как всегда, элегантная, с уложенной прической и в красивом халате. Она жестом пригласила в комнату, где уже стояли чайные приборы и все атрибуты чаепития, Ильича не было и судя по звукам, доносившимся из кухни, он был там. Вскоре появился и он с заварным чайником и небольшим самоваром. Рома обратил внимание на две сумки, стоящие в коридоре и комнату, которая носила следы скорых сборов. Налив всем чаю и пододвинув Роме сахар, Екатерина Ивановна, взглянув на него как —то особенно начала: «Я всегда говорила мужу, что ты необыкновенный человек Рома. Редко встречаешь людей, у которых внешность соответствует внутреннему содержанию. Такую гармонию как у тебя с Анной, уже не встретишь, рядом с вами как-то самим хочется быть лучше, но к сожалению жизнь диктует свои условия. Скажи пожалуйста, как ты догадался?»

Рома молчал, только взглянул на Ильича он отметил, как изменился этот человек. Вместо балагура и скандалиста на него смотрел теперь человек, лицо которого смахивало на лик какого-то святого. Не было никаких эмоций, было только спокойствие и уверенность, и было в этом что-то жуткое. У Ромы по спине побежали мурашки. Его отвлек голос Екатерины Ивановны: «Ты пей чай Рома и послушай историю. Я по специальности военный психолог, занималась психокорекцией и профилактикой агрессии и насилия наших ребят, служивших в горячих точках. Когда СССР распался этих точек стало больше, только уже внутри бывшего государства. Однажды я работала с одним офицером, он был после госпитализации и ничем не отличался от других. Предо мной прошло много людей красивых, умных, молодых, но этот отличался от всех. В его глазах я увидела столько боли и отчаяния, что стала думать о нем. Я где-то слышала, что врачи влюбляются в своих пациентов, но никогда не думала, что это произойдет со мной. Мы стали жить вместе, но во время одной командировки он не вернулся, а «добрые» люди сказали, что он погиб. Я была беременна и у меня случился выкидыш. Хотя я сама психолог, но пережить не смогла, начала болеть. И тут появился мой любимый, он был ранен, попал в госпиталь, там что- то напутали, его считали погибшим. Но все обошлось и только благодаря ему я стала на ноги, мы были очень счастливы. Было одно, омрачавшее нашу жизнь, я не могла иметь детей. Однако время лечит, муж вышел в отставку и через некоторое время мы очутились в южном городе, где и стали вашими соседями. Всё шло до тех пор, пока мы не узнали, что его немецкая дочь едет в Россию, чтобы повидать отца. Он ещё при знакомстве рассказал о своей любви к немецкой женщине и о том, что у неё дочь от него. Он как мог помогал Эльзе пока она росла, но дочь ничего не знала про русского отца. Время от времени он звонил, в Германию Эльзе – так он узнал о времени прибытия Ольги Пфафф. Ну а дальше ты все, наверное, уже знаешь. Уже не было чудаковатого Ильича, а был офицер спецназа Олег Ильич Жуков, который вышел на войну с мерзавцами, которые оккупировали его Родину. С сыном Венерманов помогла я. Ты знаешь, я всю жизнь освобождала наших ребят от демонов в их головах, так что вызвать демонов в голове у отморозка мне не составило труда. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что у страны с такой молодежью нет будущего. Поверь мне Рома, я знаю, что говорю. Я работала с людьми и здесь, на курорте, и у меня сложилось впечатление, что апокалипсис уже давно наступил, мы в нем живем в самом центре. Понемногу уходят люди и остаются животные- жадные, глупые, тупые, лишенные элементарных позитивных человеческих качеств. Они даже внешне отличаются – лица какие-то неживые. Приглянись внимательно к прохожим, послушай, как и о чем они говорят, а потом сядь и подумай. Рома сидел как на приеме врача, по телу разливалась приятная истома. Он стряхнул с себя дремоту и посмотрел на Ильича, улыбнулся и сказал: «Когда Вы Олег Ильич делаете утром упражнения, они очень специфичны и не имеют ничего общего с гимнастикой, скорее это подготовка к спаррингу по рукопашному бою. Потом я случайно через плохо закрытую дверь, стал свидетелем вашего разговора по телефону. Я изучал немецкий, поэтому разобрал, что речь идет о какой-то Ольге, которую вы ждете в гости. Это было начало. Ну а дальше вы понимаете, что если внимательно присмотреться к человеку, то узнаешь много интересного. Ну и фотография в другой комнате, где запечатлена группа военных в полевой форме с оружием в руках и ваша манера речи – говорить короткими ёмкими фразами и самое основное, но главное, когда вы куда-то вышли во время игры в нарды, мне на глаза случайно попался синий блокнот, где на немецком языке был написан ваш адрес. Вы знаете, я знаком с бывшим опером Туровским, и был наслышан о последующих событиях в городе, потому сопоставив некоторые факты, начал делать выводы. И уже окончательно все понял, когда вы Екатерина Ивановна, под своей настоящей фамилией Бунковская, приехали в дом Венерманов. Хозяйка обворожительно улыбнулась и озорно посмотрела на мужа: «Я всегда любила свою фамилию. Мой дед командовал дивизией Колчака. Я даже, ради смеха, говорила Олегу – я никогда не буду Жуковой.» Олег Ильич посмотрел на супругу, Рома никогда не видел, чтобы человек мог передать в одном взгляде столько любви и нежности. Глаза начали слипаться, и он услышал голос Олега, который до этого не произнес не слова. «Теперь ты все знаешь, я ни в чем не раскаиваюсь, я сделал что хотел. Хотя и понял – чтобы убрать заразу необходимо долгое лечение, к сожалению, я не «терапевт», я «хирург». Я в курсе о твоей встрече с Туром, шел за тобой и видел, как ты передал ему листок, наверняка с моей фамилией. Пока его начальник направит запрос, пока получит, мы будем далеко. Квартиру и машину я давно заложил, деньги не помешают, советую нас не искать, бесполезно. Извини Рома в чай я добавил немного снотворного, ты сейчас заснешь, а когда проснёшься, нас уже не будет.» Последние слова доносились до Ромы откуда-то сверху, на глаза упала пелена и он заснул.