Валерий Касаткин - Избранное. Том 1. Детективные повести

В субботу утром Сергей отправился в Белоруссию. По дороге у него появилась идея заглянуть к директору спиртзавода и поделиться с ним кое-какими мыслями. Тропникову повезло, директор оказался дома. С лопатой в руках он воевал со снегом. Увидев Сергея, Игорь Николаевич сказал:

– В такой глуши и в такую глухую пору я здесь рад видеть гостем даже волка тамбовского, поэтому ты, Серёга, даже представить не можешь, как я рад лицезреть тебя в моих владениях. Это не передать словами. Ну и какими судьбами к нам?

– Еду в ваш областной центр, вот и решил заглянуть по пути к другу.

– Пошли в дом. Там погреемся, поедим, поговорим. Так просто ты бы ко мне не заехал, – директор потёр от удовольствия руки и крикнул: – жена, накрывай на стол и встречай дорогого гостя.

Через некоторое время сковорода с жареным мясом и салом стояла на столе. Директор достал из бара бутылку водки и сказал:

– Если останешься на ночь, то и тебе налью, если нет – сам всё выпью.

– Спасибо, Николаевич, но дело не терпит отлагательств.

– Тогда ешь и рассказывай в чём дело.

Сергей вкратце поведал о трагических событиях, упомянул и о «Москвиче».

Игорь Николаевич, выпив стаканчик водки, сказал:

– Жаль Виктора. И я лишний раз убеждаюсь, что жизнь непредсказуема. А «Москвич» такой по осени часто мелькал в нашей деревне. Компания ребят из него (если мне не изменяет память, их было четверо) всегда, когда была здесь, закупала продукты питания. Никто из наших их не знает. Возможно, они шабашники, работали в соседнем районе России. Зимой они не приезжали.

Через час Тропников подъезжал к городу и, размышляя об имеющихся фактах по «делу», всё больше укреплялся в мыслях, что движется в правильном направлении. Все нити вели к одному адресу, по которому проживал владелец красного «Москвича». Сын хозяина машины входил в состав строительной бригады и постоянно где-то шабашил, используя для этих целей автомобиль отца. Сергей и собирался выяснить местонахождение этого парня по фамилии Бутьянов и по имени Гена. Тропников в уме прикидывал разговор с его отцом, которого надо было вызвать на откровенность, не вызывая подозрений об истинной цели поиска.

Бутьянов-старший жил с женой на окраине города в добротном доме, окружённым садом. Сергей через калитку прошёл к дому и постучал в дверь. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появился ещё не совсем старый мужчина с залысинами на голове и крупным носом. Хозяин дома удивлённо уставился на парня. Тропников улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, я Сергей. В прошлом году я работал с вашим сыном на одной стройке в одной и той же бригаде. Он и дал мне свой домашний адрес. Я планирую присоединиться к бригаде, но не знаю, где её искать. Честно скажу, я был в запое и на данный момент почти «на мели». Может, вы мне подскажите, где сейчас работает Генка?

– Коль сел за руль, значит, из запоя вышел. Эх, молодёжь, молодёжь! Работали бы, как все нормальные люди, на заводе, обзавелись бы семьями. А то скитаетесь неизвестно где. И стоят ли того те деньги, которые в основном идут на пропой. Пора за ум уж браться.

– Я с Генкой говорил на эту тему. Он мне сказал, что годик ещё пошабашит, а потом попробует устроиться в строительную организацию.

– Дай Бог. Но только я не знаю, где сейчас мой сын. Один раз он мне позвонил и сказал, что его компания нашла выгодную работу в колхозе (название я его подзабыл), вроде бы «Заря», а может быть, «Рассвет». Это где-то в России недалеко от границы.

– Спасибо, отец, попробую найти.

– Если найдёшь, передай моему баламуту, чтобы родителей не забывал.

– Хорошо, отец, передам.

Сергей сел в свою «копейку» и помчался домой. Его охватило волнение, он почувствовал, что ухватился за нужную ниточку. И директор спиртзавода, возможно, видел в своей деревне именно эту бригаду. Значит, она работает где-то недалеко от тех мест. Вычислить колхоз не составит большого труда. Для этого надо будет лишь заглянуть в телефонный справочник.

В свой город Тропников вернулся, когда в свои права вступала ночь. Сергей ехал по улицам и думал: уныло и тускло выглядел его город. Кроме уличных фонарей и света из окон, других источников освещения почти не было. Не было ярких рекламных вывесок, не светились витрины магазинов, в общем, в его городе не было праздника жизни. И если так дальше пойдут дела в стране, то города вообще погаснут, угаснет и активная жизнь в них. Что-то всё не туда катится под руководством гегемона рабочих и колхозного крестьянства, и это в богатейшей в мире по природным и людским ресурсам стране. Парадокс и загадка.

В понедельник Сергей дозвонился до председателя колхоза «Рассвет», от которого узнал, что действительно в его хозяйстве работали строители. Но на Новый год они взяли аванс и уехали отмечать праздник к какому-то своему другу и до сих пор ещё не вернулись. По всей видимости, ребята загуляли и вернутся на стройку, когда спадут морозы и закончатся деньги. Среди шабашников есть парень по фамилии Бутьянов, который разъезжает на красном «Москвиче». Последняя информация Сергея порадовала. О ней он в этот же день доложил адвокату, Тане и Люде. Перед этим Александр Дмитриевич добился от милиции объявления машины в розыск. Потом потянулись дни ожидания. Местонахождение бригады установить не удавалось. Бутьянов на своей машине в поле зрения гаишников не попадал, не объявлялся он и дома, как и его друг – сосед по дому Баранов Николай, который работал с Генкой в одной бригаде. Тропников пребывал в расстроенных чувствах и не знал, что предпринять дальше. Оставалось надеяться, что бригада в полном составе вернётся в колхоз достраивать ферму. Со слов председателя Сергей знал, что строители жили в вагончике и в нём остались их рабочая одежда, инструменты и посуда.

Первый месяц года закончился. Начался февраль. Морозы пошли на спад. День заметно увеличился, и солнце уже не было таким холодным. Внутри Тропникова нарастало возбуждение и напряжение. Он чувствовал, что скоро должно что-то произойти.

4

Никитин продолжал жить в своей одиночной камере, ожидая результаты рассмотрения его дела вышестоящими судами на основании жалоб. Первый ответ он уже получил. Суд второй инстанции смертный приговор отменить не осмелился и оставил приговор прежним. Теперь Виктор ждал сообщения от суда высшей инстанции. Но и оттуда он не рассчитывал получить положительный ответ. Хотя иногда по-прежнему мелькала мысль: а вдруг произойдёт чудо, и он окажется на свободе. Но потом снова нападала тоска от осознания безысходности своего положения. Несмотря на такое состояние, Виктор, насколько позволяли условия, пытался жить полноценной жизнью. Он следил за своим здоровьем, делал по утрам гимнастику, писал письма родителям и Люде, интересовался политикой и рисовал карандашом на листочках своё прошлое и даже будущее и так привык к такому образу существованию, что другой жизни уже и не представлял. Свои рисунки Никитин периодически просматривал, иногда вносил в них изменения. Так, в первом рисунке, где была изображена деревня, он подрисовал кобылу Гальку, пасущуюся на лугу возле речки, а в рисунке о будущем, где он гуляет с Людой среди берёзок, нарисовал мальчика и девочку, представив их своими детьми. Виктор часто любил смотреть через окно на постоянно меняющееся небо. Особое удовольствие он испытывал, когда по небу мчались облака или разорванные ветром тучи. Тогда появлялось вдохновение, желание жить, творить, и Виктор снова брал листок и начинал рисовать. В таком режиме проходил день, за ним другой. Однажды после завтрака Никитин посмотрел в окно и, увидев за ним почти что весенние облака, подумал: а ведь скоро праздник 23 февраля, а за ним 8 марта. Слава Богу, до этих дат он ещё доживёт. А дальше, возможно, будет смерть, и его, Никитина, не станет на Земле как человека, как личности. Такие думы настроения Виктору не добавили, поэтому он, чтобы избавиться от них, стал вспоминать приятные моменты из жизни. Но в голову настойчиво проникали совсем другие картинки, которые наводили уже и на другие мысли: а стоит ли жить в такой несправедливости, где личностью быть не дают, где человека доводят до нищеты, до отчаяния? А может быть, на том свете уготована лучшая доля? Но Никитин понимал, что такие мысли появляются для самоуспокоения. На самом же деле он считал, что жизнь, какой бы она ни была, всегда лучше смерти и загробного рая, потому что там не будет рядом дорогих ему людей, милых сердцу берёзовых рощ, и, возможно, там, на небесах, душа уже не будет испытывать переживания, страдания, ожидания, не будет любить. Зачем же тогда такой рай? Виктор подумал: надо стиснуть зубы и бороться за жизнь до конца даже в этих мрачных застенках, к которым он уже привык и из которых уже не хотел уходить дальше по этапу в чужие края. Никитин подошёл к столику, на котором стояла иконка, и неловко перекрестился. Он поймал себя на мысли, что всё больше и больше обращает свой взор к Богу. Но креститься он стеснялся, поэтому делал это редко, считая, что Бог должен быть в душе и в мыслях каждого человека. И вера в него представляет что-то большее, нежели постоянно креститься на икону и на небо.