Сергей Валяев - Тарантул

Я рассмеялся: смешные люди, сначала они молят, чтобы им сохранили жизнь, а после переживают, как будут выглядеть на светском фуршете.

Мы расстались друзьями, напоследок я получил дополнительную информацию, где можно быстро обнаружить троих загулявшихся приятелей.

Ночка выдалась веселой. Я чувствовал себя блохой, перепрыгивающей из одной промерзлой собачьей шкуры на другую.

И все только потому, что причудился странный сон. Если с Сурком ничего не случилось и он самым хамским образом находится в теплом овине, то ледяной промоины ему не миновать. Своими руками затолкаю туда, предварительно кастрировав за треп.

Путеводный свет холодной луны привел меня в тупик «Первомайский», здесь, в одном из развалюх, как утверждал ростовщик, находился притон бабушки Федоры, где у каждого страждущего была законная возможность назюзюкаться до красножопых дьяволят и нанюхаться до воздушных замков, из бойниц которых удобно улетать в небытие.

Чтобы не вспугнуть любителей эфирных полетов и вредных чертей, я оставил джип у магазинчика «Товары для дачников» и проковылял по глубокому снегу в тупичок.

Местный дом культуры имени бабы Федоры, обнаруживавшийся в кособокой хатке, просвечивался праздничными огоньками; оттуда слышались вопли, мат и здравницы в честь Рождества.

Появление Чеченца на празднике жизни осталось незамеченным. Дым стоял коромыслом. И в нем плавали призраки — кажется, моя мечта осуществилась: наконец угодил в царствие теней. Правда, некоторые блевали и мочились, как живые, что никак не меняло сути происходящего.

Как догадался, «слободская» братва низшего пошиба отдыхала после праведных трудов, чтобы в новом году с новыми силами продолжить битву за урожай в закрома родины, то есть в «общак».

Многие были знакомы по детству, когда мы бились до первой крови и не били лежачих. Теперь времена и законы изменились: враг упал, добей его или он выпустит из тебя кишки.

Мне удалось извлечь на мороз Долгоносика, с которым мы, помнится, дружили; у него был знаменитый на всю округу шнобель и по этой уважительной причине строптивый характер. Приятель брыкался в снежной вихре, не понимая, что от него требуют, затем, протрезвев, признал меня.

— Леха, сука такая, ты из меня пломбир ладишь?

— Ищу Сурка или Куркина, или Потемкина?

— Не так быстро? Кого ищешь?

Я повторил имена. Долгоносик повел простуженным клювом и сказал, что конфиденциальная информация нынче стоит деньжонок. Я тиснул ему в зубы зеленый хруст и он сообщил, что Сурка не видел лет сто, Потемыч пробегал мимо ещё вчера, а Куркин отвалил к бабенке на хазу.

— К Тамарке? — рявкнул.

— Не, — удивился моему предположению, — к Орлихе.

— Где живет? — отчаянно взвизгнул, понимая, что этот бесконечный лабиринт по простуженным улочкам и переулочкам слободки не закончится никогда.

— Так это, — неопределенно отмахнул рукой в ночь, — тама.

Я понял, что нужно действовать более решительно, чтобы вырваться из блокады. Ухватив за шиворот орущего приятеля, поволок к машине.

Скоро нам удалось поладить, особенно, когда ещё два вечнозеленых листа залетели в карман Долгоносика.

— А чего такой спех, Леха? Говорят, городские хочут нас подломить? А мы в огороды… запартизаним…

— Кому нужны, отпетая шайка? — огрызался, выкручивая руль. — Сами брызните из огородов, когда Соловей прилетит.

— И на птаху силок найдеца…

Старик Эзоп кусал бы локти, услышав нашу столь веселую болтовню. К его счастью, мы прибыли к дому, где, по утверждению моего спутника, проживала полюбовница Куркина.

Еще немного и моя голова пойдет кругом от этого бесконечного круговорота дерьма в зимней природе. Если и есть круги ада, то выглядят они именно так: полночь, фонарь, снег, пьяный лепет:

— Все, я тебя, Леха, не видал. А Куркин злой, ежели с бабы ссадить, и очередной случайный человечек, превращаясь в бестелесное, исчезает в поземке.

Черт знает что! Если эта ночь когда-нибудь закончится, пойду и поставлю свечку в церковь.

Открываю калитку. Дачный скромный домик с уютно освещенным восковым окошком. Пробегаю по двору, не обращая внимания на глухой лай пса из конуры. Вырываю дощатую дверь из петель и, проникнув сквозь прелый запах ветхих вещей, залетаю в теплую горенку, заставленную мастодонтными шкафами, столами, стульями и деревянной кроватью, схожей на танковый полигон.

Нет, это был не мой день, вернее, ночь. Мало того, что я сам болтался в проруби, скажем так, вечности, но и мешал другим культурно отдыхать. На танковом полигоне двое изображали в натуральном виде случку собак. Жирноватая тетка с мощным, как у трактора «Беларусь», задом, ляжками и отвисшими до пола животом и сиськами в азарте погони за счастьем повизгивала, точно породистая бульдожка. Это была Орлиха. Бр-р-р! На любителя.

Над ней трудился в поте лица и то, что ниже, юноша лет семнадцати. Они были так увлечены собой, что меня не приметили.

Зрелище было тоже на любителя. И не оно застолбило меня. Я узнал юнца — это был праправправнук Ивана Сусанина, который, как известно, плохо кончил. В смысле, в болотных топях родного края, погубив заодно и отряд наивных и доверчивых шляхтичей.

Малолетний защитник отечества попытался было последовать примеру старшего поколения. Неожиданно увидев меня, он так дернулся, будто хотел сгинуть в просторной воронке любимой, не понимающей, что происходит — кто это пытается в неё полностью десантироваться.

— Куркин!? — гаркнул я, окончательно ломая позицию № 1345, если считать по «Каме-сутре».

— Ааа! — исступленно взревела Орлиха от обиды за сломанную судьбу.

— Куркин!? — наступал, как армия.

Стыдливо затягивая себя одеяльцем, юноша признался, что он тот, кого я так искал весь зимний вечер. Судя по испуганному виду, меня не ждали увидеть в этот час полночный. И вообще увидеть. Живым.

Я принялся задавать вопросы по существу волнующего меня дела, да тут вмешалась мадам Орлиха, вспомнившая свои права и обязанности. Она так возмущалась, что пришлось забить кляп в хайло и повязать, как временно умалишенную. А, как известно, ничто так у нас не постоянно, как временное.

Когда проблема с сальной строптивицей, не получившей животного удовлетворения, была решена, возникла другая — Куркин попытался выпрыгнуть в окошко. В чем мама его родила. С перепугу посчитал, что на ветровские земли накатило знойное лето.

Его поведение было подозрительным. Я успокоил юного натуралиста ударом ноги в копчик; да, больно, а что делать? Не каждый праздник заканчивается оргазным фейерверком, случаются и непредвиденные сбои, как в расписании движения поездов.

Поначалу разговор не складывался, однако угроза лишиться самого главного мужского достоинства сделала моего собеседника бойким на язык. Выяснилось, что от Шмарко по мобильной связи был получен приказ: узнать и найти тех, кто пустил под откос БМВ с Джафаром и его командой.