Ирина Вец - Восьмое слово Киндры

– Что это? – охнула Бася Ольшанская.

– Надо полагать, сокровищами пана Жуевского нашему австрийскому другу завладеть не удалось, – улыбнувшись, сказал Анджей. – Зато он обнаружил здесь подземный ход!

Рушальский хмыкнул.

– Вы уже там побывали, Грошек? – осведомился он.

– Нет, – признался детектив. – Из соображений безопасности… Мало ли что!

– Тогда его надо обследовать, – заявил Роман, решительно направляясь к чернеющей пустоте за нишей. – Возможно, мы найдем там Хайнштайна. Вдруг он попал в какую-нибудь средневековую мышеловку!..

Протестовать никто не решился – от соприкосновения с тайной даже у седовласого историка захватило дух. Лишь Грошек проявил элементарную осторожность.

– Кто-то из нас должен обязательно остаться здесь, в подвале, – твердо сказал он. – Если с остальными что-нибудь случится, то он сможет сам придти на помощь или позвать людей.

– Разумно, – кивнул профессор и повернулся к дочери. – Бася, ты остаешься!

– Почему я? – обиделась молодая женщина. – Давайте кинем жребий!

Предложение ни у кого не встретило поддержки.

– В самом деле, Бася, – сказал Роман. – Не мужское это дело – лазить по штольням…

Вот только Грошек был иного мнения. И не потому что мужской шовинизм ему был противен до глубины души.

– Вы тоже остаетесь, Рушальский! – безапелляционно заявил он.

– Что? – удивился Роман. – С какой стати?

– Вы самый тренированный и опытный из нас, – без всякой лести поведал детектив спортсмену. (О себе он, конечно, из скромности умолчал.) – Если со мной или профессором случится беда, то нам понадобится ваша сила…

Грошек, более не ввязываясь в дискуссии, взял со стола фонарь и подошел к подземному ходу.

– Я иду впереди! – сказал он. – Пан Ольшанский, вы – сзади…

Извилистый как Обозна улица в Варшаве подземный ход напоминал утробу гигантского кашалота, заглотившего живьем сразу двух нерасторопных Ион. С первых же шагов Анджей ощутил, как смрадно дышит эта гадина, как довольно урчит просачивающимися со стен и сводчатого потолка грунтовыми водами. Вероятно, вентиляция здесь отсутствовала напрочь. Впрочем, скользящий по кирпичной кладке луч от фонарика только пару раз высветил обширные пятна плесени, а вскоре вокруг стало намного суше, и под ногами почти перестала хлюпать болотная грязь.

– Интересно, куда ведет этот ход? – произнес Грошек вслух, намереваясь получить от идущего следом профессора, если не точный ответ, то хотя бы общие соображения.

– Понятия не имею, – прохрипел пан Ольшанский сзади. – Может быть, к оврагу… Или к какому-нибудь колодцу за пределами крепостных стен.

Грошек решил не прерывать разговор, чтобы все время слышать поблизости от себя человеческий голос.

– Зато теперь ясно, куда исчезло привидение, когда вы его повстречали в подвале! – сказал он многозначительно. – Пока вы, профессор, поднимались по лестнице наверх, а потом вместе с Пепериком спускались вниз, «призрак» просто перебежал из темного крыла подвала в комнату с ларцом и скрылся в этой галерее! После такой же трюк Хайнштайны провернули и со мной, полагая, что имеют дело с вами.

Галерея вдруг резко устремилась вверх – сделав всего два шага, Грошек уткнулся теменем в потолок и инстинктивно остановился. Что-то было не так. Он посветил фонарем себе под ноги, потом задрал луч света к кирпичному своду над головой и тщательно все осмотрел. Это был тупик. Причем весьма странный тупик – насыпной пол по какой-то причине круто вздымался вверх, метрах в трех от детектива полностью сливаясь с потолком.

– Обвал! – раздался за спиной сиплый голос профессора.

– Что? – не понял Грошек.

– Обвал! Дальше пути нет…

Детектив был вынужден признать, что его спутник прав. Обойти возникшее перед ними препятствие не было никакой возможности. Они продвинулись по подземной галерее всего на какие-то двадцать – двадцать пять метров от потайной комнаты, и теперь были вынуждены завершать экспедицию.

По уклону Грошек взобрался к самому потолку.

– Здесь вроде бы лаз! – несколько оживился он, обнаружив щель, в которую не смог бы протиснуться даже ребенок.

Рядом валялась совковая лопата. Грошек внимательно её осмотрел и пришел к выводу, что она почти новая – слишком уж гладкая и светлая была древесина. Вот только железное полотно было сильно затуплено. «Наверное, Хайнштайн пытался пробить шурф!» – догадался детектив. – «Но у него ничего не вышло…»

Известие о том, что подземный ход привел только к завалу, Бася и Роман встретили с нескрываемым разочарованием.

– Свеженький завал? – поинтересовался молодой мужчина, вместе с Грошеком направляясь на свежий воздух. – Не Мартин его устроил?

– Обвал случился очень давно, – заверил Рушальского детектив. – Хайнштайн тут совсем не при чем…

Ему было немного стыдно – только напрасно взбаламутил людей. Следы пребывания австрийца в подземной галерее не давали ответа на вопрос, куда исчез их сосед по второму этажу, и что случилось с его женой. Расследование который раз зашло в тупик.

Уединившись в номере, Грошек предался размышлениям. Привести мысли в порядок было необходимо еще потому, что общее направление его рассуждений оказалось верным. Теперь, по крайней мере, стало совершенно ясно, зачем Хайнштайну понадобилось любым способом удалить из подвала пана Ольшанского с дочкой. Не для того, чтобы искать в подвале клад, а чтобы днем без помех проделать в завале лаз! Вот только довести до конца эту работу Хайнштайну не удалось. Не хватило времени?.. Или, может быть, он просто бросил эту затею?

Грошек встрепенулся. Ну, конечно! Логично было предположить, что Мартин нашел какой-то более простой выход из сложившейся ситуации. Ну, например, он мог обнаружить в Сторожевой башне дополнительное ответвление от главной галереи и с её помощью обойти завал!

Проверить эту версию было делом пяти минут. Однако, излазив вдоль и поперек всю Сторожевую башню, Грошек должен был констатировать, что никаких тайных сообщений с подземным ходом древнее сооружение не имеет. Конечно, неудача его расстроила, но не на столько, чтобы прекратить дальнейшие поиски. Просто теперь ему нужно было связаться со следователем Шильдом и разузнать, что за карту хранил у себя в чемодане Мартин Хайнштайн.

Едва он потянулся к мобильному телефону, как его «Сименс» сам разразился ритмичным рингтоном. Это адвокат Гржибовский вышел на связь.

Грошек внимательно выслушал своего бывшего патрона.

Информация, собранная из различных источников, характеризовала австрийца с наилучшей стороны. Добропорядочный семьянин, исправный налогоплательщик, исполнительный работник. В Вене проживал с женой на Рюдигер-штрассе. Представителем фармацевтической фирмы в Польше стал три года назад, когда научно-исследовательское подразделение, где он работал, сократили и перепрофилировали. Банковский кредит за свою «ауди» погасил своевременно. Короче, никаких зацепок…