Андрей Батурин - Контрабандисты

– Да уж, – вырвалось у Лехи. Вся эта производственная идиллия была огорожена высоченным забором с колючей проволокой по верху. – А что, чемоданы ваша фабрика делает? – зевая, чтобы скрыть заинтересованность, спросил он.

– Чемоданы, сумки, папки, перчатки, рукавицы, ремни, кошельки, партемонеты 12 12 Диалектное. и еще двадцать два вида продукции пятидесяти пяти наименований, – бодро, как по писаному ответила вторая кадровица, подняла голову от машинки, хитро улыбаясь, поинтересовалась: – Жена, что ли, попросила чемоданчик прикупить? – И, чтобы лучше расслышать ответ, даже перестала шлепать по клавишам.

Запасной лейтенант осмотрел ее крючковатый нос на давно перезрелом лице и решил пока свое семейное положение не раскрывать.

– Да нет, просто анекдот вспомнил.

– Какой? – хором спросили работницы.

– Ну, это… про чемодан. Правда, он не совсем приличный.

– Ничего, мы уже совершеннолетние. Расскажи.

– Да он старый, – решил еще немного поломаться Леха.

– Фигня. Рассказывай.

– Ну ладно. Короче, это… Пришел один хмырь в чемоданный магазин. Ну, ходит там, смотрит, щупает все…

– Нет таких магазинов, молодой человек, – засмеялась крючконосая, – не бывает… Может быть, он в кожгалантерейный отдел универмага пришел?

– Ну да, да, туда, в кожгалантерейный отдел универмага. Ну и ходит, значит, смотрит… Все нормально так, хорошо… И замечает, что все чемоданы как чемоданы, а один малюсенький, как кошелек, лежит отдельно и стоит в десять раз больше, чем остальные…

– А что? Бывает такое, – снова перебила его слишком умная кадровица. – У нас, например, изготавливаются партемонеты подарочные из натуральной кожи, с тиснением и инкрустацией уральскими самоцветами, так они стоят в три с половиной раза больше чем чемодан дорожный большой.

– Ты заколебала, Нинка! Дай послушать, – прикрикнула на нее первая.

– Да, – добавил рассказчик с некоторым раздражением. – В три с половиной, а не в десять же.

– Молчу, молчу. – Нинка для надежности закрыла рот ладонью.

– Ну и это, значит… Заинтересовал его этот вопрос. Подходит он к продавцу и спрашивает, так, мол, и так, удивительно, почему вот этот большой красивый чемодан стоит сто рублей, а этот маленький сморщенный тыщу.

– Да и цен таких не бывает, – опять не выдержала всезнайка.

– Блин! Да что это такое?! Ты дашь послушать?! – злобно прошипела беременная.

– А что он болтает такое? У нас самый дорогой чемодан восемнадцать рублей стоит, а в других магазинах…

– Это анекдот, дура. Что прикапываешься?!

– Сама дура. Ну, двадцать рублей, тридцать хотя бы, а то сто…

Тут из-под стола послышалось бульканье и повалили клубы пара – вскипел чайник. Это отвлекло работниц от неизбежной схватки. Беременная бросилась выключать электроприбор, а крючконосая готовить чайную церемонию.

– Вам чай с молоком или с сахаром? – спросила она у гостя, внезапно перейдя на «вы».

– С коньяком, – закинул удочку Леха.

– Для вас все что угодно, – кокетливо сверкнув очками, ответила та.

Из угла полилась модная песня – «Соловьиная роща». Крючконосая хищно прыгнула к висящему там репродуктору, добавила громкости и, отмечая довольно объемным для ее узких плеч задом ритм, в танце двинулась к шкафу.

– А что дальше-то было? – опомнилась наливавшая в заварку кипятка первая кадровица, тоже в меру возможностей подергиваясь в такт музыке.

– Где? – якобы уже забыл Леха.

– Ну, где, где. В этом, как его? Кожгалантерейном отделе…

– А… Ну так вот, значит… Спрашивает хмырь у продавца, почему, дескать, большой красивый чемодан стоит, – он взглянул на всезнайку, пытающуюся одновременно танцевать и наливать что-то из бутылки в чайную ложку, – двадцать рублей, а маленький сморщенный кошелек – двести?

– Да, – та победоносно зыркнула на подругу. – Почему?

– «А потому, – отвечает продавец, – что этот кошелек сделан из кожи члена крокодила и, если нужно, при нежном поглаживании превращается в чемодан», – с выражением закончил он и окинул взглядом аудиторию.

Беременная кадровица поняла, в чем суть, и грустно усмехнулась. «Видать, давно не сталкивалась с подобным явлением», – подумал Леха. А крючконосая залилась высоким, похожим на поросячий визг смехом.

– Ах, так это из крокодильей кожи чемоданы! Такие и в самом деле могут сто и даже двести рублей стоить, – вдоволь насмеявшись, объяснила она причину своего веселья.

На этом месте дверь распахнулась, и в нее с криком «Договорился!» влетел начальник отдела кадров.

– Пошли со мной быстро. – И пробежал в свой кабинет.

– Ну что ж, пока, красавицы, – подмигнул Леха крючконосой и проследовал за ним.

– Все. Берем тебя. При условии, конечно, что запишешься в хор, – погрозил пальцем кадровик. – Не на инженерную должность пока, но так даже лучше. Зарплата выше, и в партию можно без проблем вступить. Ты комсомолец?

– Конечно! – вытянулся рекрут по струнке.

– Молодец… Оформим рабочим в красильный цех, а работать будешь в КБ, у Зои Павловны, нашей главной художницы, этим, как его, дезо… дезойнером. Годится?

– Можно, но, видите ли, товарищ Капуста, вообще-то, я с детства мечтал чемоданы делать. Можно меня лучше в чемоданный цех?

– Хм… Какая разница, где числиться? – Начальник пристально посмотрел на чудака. – Хотя как скажешь, можно и в цех дорожных изделий оформить.

– Этим… Кто чемоданы делает…

– Сборщиком, что ли?

– Вот-вот, им…

– Да ради бога, цех паршивый, там всегда свободно. Зарплату, сразу скажу, высокую дать не могу… Пока сто двадцать, с премией и уральскими будет рублей сто пятьдесят. Согласен?

– Да мне по барабану, – ухмыльнулся Леха, но, тут же сообразив, что, наверное, подозрительно быть таким безразличным к важным вещам, поправился: – Потом-то будет больше, надеюсь?

– А как же… Конечно! – осклабился кадровик. – Все в твоих руках. А теперь, – он посмотрел на часы, – давай садись, пиши заявление, а то скоро обед.

Следователь Огурцов не стал ждать расправы за покушение на зятя начальника в кабинете, а решил поехать на место происшествия и побольше раскопать по последнему, как ему показалось, очень перспективному делу. Кто знает, может, поможет на ковре. Он хотел пошарить по окрестностям и попробовать узнать, что делал там покойный с мешком золотых яиц за плечами. Конечно, времени с тех пор прошло немало, но он все-таки надеялся что-нибудь найти.

Капитан катил в своем «москвиче» по пустой дороге и, высунув руку из окна, курил. По радио транслировали легкую музыку, мотор работал ровно, подвеска не стучала, и все бы не плохо, вот только сигарета все время гасла. Либо потому, что была сырая, либо кто-то его вспоминал часто. «Наверно, Купорос как раз тестю про меня докладывает, – вздохнул он. – И что я за баран такой? Ну на хрена было это все творить? Щенок-то обнаглел, конечно. Давно бы следовало его на место поставить, но зачем же руки распускать? Что теперь будет? Уволят, посадят… От них всего можно ожидать.»