Серж Запольский - Лучшие френды девушки

– Пропустите!

И сказал уже Андрею:

– Вдова Алмазного Барона хочет, чтобы ты работал в непосредственном контакте с их семейным адвокатом. Ты ведь знаком с Ольгой Нестеренко?

И только тогда Андрей тоже обернулся, хотя сразу узнал этот голос, не мог не узнать, и тут же сердце его остановилось и пропустило удар: к ним шла «семейный» адвокат. Хорошо, что шеф ничего не заметил, потому что ему опять позвонили, и он, отвечая на вызов, быстро отошёл в сторону.

Адвокат Ольга Нестеренко приблизилась к Андрею.

– Здравствуй, Девочка Элли, – выговорил он помертвелыми губами, уже чувствуя, как жизненные силы постепенно возвращаются в него. – Ты ещё не нашла своего всемогущего волшебника?

– Нет, Железный Дровосек. Не нашла, – ответила она, запрокинула к нему голову и спросила в свою очередь: – А ты не завёл ещё себе человеческое сердце?

И он, глядя в это лицо, прекраснее которого для него когда-то не было ничего на свете, ответил с улыбкой:

– Иметь сердце на моей работе – это непозволительная роскошь. Ты же знаешь.

Он смотрел на неё с высоты своего роста, не представляя, что ещё сказать. Наконец, нашёлся:

– Не знал, что ты теперь семейный адвокат Серовых.

– Я защищала в прошлом году сына Серова от первого брака, – ответила она.

Тут вернулся шеф и принялся говорить ей комплименты. Она кокетливо засмеялась, отвечая шефу тем же. Голос её был чувственный, уверенный, довольный даже.

Наконец, они опять пошли: шеф впереди, показывая дорогу, Андрей – позади всех.

****

Глава, которую можно считать завязкой этой истории, потому что с неё всё и началось после того, как Винский потерял друзей.

Дожди здесь шли, как по расписанию – можно было часы проверять.

Дожди начинались ровно в пять вечера и шли час. Потом опять выглядывало солнце, и через двадцать минут – словно не было никакого сумасшедшего ливня. Солнце здесь рано вставало и рано садилось на покой, а день длился двенадцать часов. Не успевал Комбат приготовить им немудрящий ужин, состоящий из выловленной в реке рыбы-пираруки, как на небе кто-то поворачивал выключатель, и наступала ночь. Смертельно усталые, они падали в гамаки, намазавшись средством от москитов из листьев и смолы туземных растений, названия которых он, Винский, теперь уже забыл.

В тот вечер Винскому долго не спалось. Он ворочался в гамаке, пытаясь найти удобное положение. Удобного положения всё не было, а было жарко и душно, по заросшему лицу растеклось треклятое антимоскитное средство, свербело потное, вонючее, давно не мытое тело, а в голове крутились, не прерываясь ни на минуту, обрывки давних грёз, старательно забытое мерцание парчи, чёрная пена кружев и заломленные женские руки.

– Хочу цыган, – громко сказал Винский в темноту.

– Да где же мы тебе здесь цыган-то возьмём? – откликнулся из темноты Док сонным уже голосом.

– Не знаю, – ответил Винский и добавил: – Душа просит…

****

Цыганки пели.

Они плавно ходили по кругу, вздымали над головами узорчатые шали, пёстрые юбки их развевались, смутно обрисовывая стройные бёдра и ноги, лица были горды и самозабвенны, пышные груди колыхались в такт песне. Гитары рокотали грустно, чувственно и нежно, им пронзительно вторили скрипки. Винский ощущал мелодию всей кожей: в этом пении ему чудились дальние дороги, вольная воля и запах ковыльных степей.

Винский не спускал глаз с цыганок, стараясь их сосчитать, а поскольку те двигались по кругу, он начал отсчёт с высокой певицы, грудь которой покрывали нанизанные в несколько рядов золотые мониста – смуглое, царственное лицо цыганки было озарено волнующей и погибельной красотой и, словно бы, заключало в себе много-много женских лиц, знакомых и важных ему когда-то. Скоро, что интересно, высоких царственных цыганок в кругу оказалось две, и Винский сбился со счета.

– Двойняшки? – удивлённо спросил он, оборачиваясь к цыгану Сальвадору, сидящему рядом с ним у костра на охапке веток.

Сальвадор, – смуглый до черноты старый цыган с глазами хищного хитрого зверя, морщинистыми щеками, выступающими скулами, жёсткими складками у рта и гривой спутанных ветром волос, – шумно вздохнул и ответил:

– В колумбийской кухне смешаны традиции народов древней Америки, европейских переселенцев и выходцев с азиатского континента.

– Да-да, – невпопад пробормотал Винский и опять посмотрел на цыганок.

– Нет, вы послушайте, – настойчиво продолжил цыган Сальвадор, хватая его за руку. – Это очень хорошая кантина, сеньор Винский, и совсем не дорогая. Там вам подадут зажаренного на углях поросёнка-лечону, фаршированного рисом, горохом, зерном и специями… Морсилью – ливерную колбасу, начинённую рисом и горохом… Чунчульо – колбаски из птичьего мяса… И конечно, мазаморро – суп из мяса и овощей с добавлением бобов и муки.

Винский глянул на него и кивнул. Глаза старого цыгана блеснули. Он встал и вошёл в круг цыганок. Тут же один цыган протянул ему свою гитару. Сальвадор зажал гитару в крепких руках и затянул ритмичную песню. Певицы задвигались быстрее, мелко потрясывая упругими плечами.

К Винскому на освободившееся место подсел Комбат. Охапка веток под его мощным телом жалобно захрустела и просела почти до земли. Комбат оценивающе покосился на прогорающий костёр и сказал:

– Но наш уважаемый сеньор Сальвадор не договаривает… Вместо кашасы они в той кантине подают анисовую водку.

– Анисовую водку? – воскликнул Док, сидевший по другую руку от Винского. – Но я не люблю её!

– Ну, – протянул Комбат, пожал широкими плечами и виновато улыбнулся. – Индейцы её пьют.

– Я тоже не люблю анисовую! – сказал Винский. – Сеньор Сальвадор обещал нам лучшую в мире колумбийскую выпивку.

Тут Док воскликнул:

– От этой пляски у меня в глазах двоится!..

– У меня тоже… Прямо морок какой-то, – ответил Винский и спросил у него: – Ты сколько высоких цыганок видишь?

Док присмотрелся.

– Кажется, две, – сказал он, наконец, но тут же исправился: – Нет, три. Две – рядом с медведем и одна – рядом с сеньором цыганом… Или две – рядом с сеньором цыганом?

Винский присмотрелся к поющим цыганкам, которые ходили по кругу и взмахивали руками: высоких царственных цыганок, действительно, было три.

– Тройняшки? – удивлённо спросил он, оборачиваясь к цыгану Сальвадору, сидящему рядом.

Сальвадор глянул на него, и в его взгляде Винский прочитал отчаянную дерзость хищного и ловкого зверя. Спустя мгновение изжелта-карие глаза Сальвадора потухли, он шумно выдохнул и ответил:

– Из мясных блюд, сеньор Винский, в Колумбии заслуживают внимания… Пандеха-пайса – огромное ассорти из говядины, свинины, колбасок чорисо, бобов фрихолес, риса, жареных бананов, яиц и авокадо… Ахико – густой суп из мяса птицы с картофелем и юккой.