А. Миров - Два мира – 2

Я напряжённо молчала, пытаясь уловить подозрительные шумы со стороны двери. Необхожимость в Кати распаляла обрюзгший мозг неоновой вывеской, звала, пихала, тормошила: вставай, курсы знаменитого коуча Ильи Муромца пройдены, усвоены и актуальны в отрицательной степени. Пришло время работать, чтобы нечаянная радость не обратилась упущенными возможностями.

Катарина – первый человек, который ведёт со мной диалог. И мне совершенно плевать, насколько она сумасшедшая. Важно, что она понимает то, что я говорю. Осталось дело за малым: не отпугнуть новую знакомую самой. Требуется не просто соблюдать осторожность, мне нужно затащить всю окружающую обстановку под свой контроль. Ведь если я сделаю что-нибудь не так или кто-то из белых халатов услышит наше общение, рассчитывать на второй шанс возможным станет уже после реинкарнации. Кати вряд ли позволит реабилитироваться незнакомке, что носит пометку особо опасна, а больничные клерки непременно примут мои безобидные словоизлияния за очередной приступ. И я лишусь первого за мою жизнь здесь собеседника! Я не должна этого допустить!

– Ты чего? – Катарина с подозрением уставилась на меня.

Напугать её мне хотелось бы меньше всего на этом белом во всех смыслах свете, поэтому я старалась говорить как можно непринуждённее:

– Посмотри, есть ли кто за дверью.

– Зачем? – подозрения моей соседки усиливались.

– Пожалуйста, посмотри. Или ты боишься меня? – произнесла я с вызовом.

– Ещё чего! – Катарина попалась на мою уловку. Стараясь не издавать лишних звуков своими тоненькими каблучками, девушка прокралась к входной двери, приоткрыла её и, удовлетворившись в тишине и покое, вернулась на исходную.

– Давай помогу, – я, желая подавить поступающее к горлу волнение, бесцеремонно выхватила у Катарины вторую наволочку.

– Ну, помоги, – она, не спуская с меня глаз, села на вторую кровать.

Закончив самое мерзкое в этой постельной сцене дело – надевание пододеяльника на одеяло – я поняла: час моей моральной готовности пробил. Усевшись напротив Кати, я начала излагать.

По мере того, как мои, как мне хотелось бы верить, ясные мысли превращались в ясные только для Катарины слова, я всё больше и больше преисполнялась уверенности, что в прошлой жизни Марселина Андреевна таки была неугомонной болтушкой. Оказывается, самое большое счастье для человека – это не когда тебя любят, а когда тебя понимают. В буквальном смысле.

– И никто-никто не догоняет, что ты говоришь? – вторила моим измышлениям соседка.

– Никто.

– А твой парень? – Кати выхватывала понравившиеся ей моменты из моей странной повести.

– Я не помню, если честно. Он очень давно не приходил. Но, думаю, что и он.

– И ты не помнишь, почему ты здесь?

– Не помню.

– Слушай, как интересно, – Катарина пересела ко мне на кровать. – Мась, ну это же прям чудо, что ты меня встретила!

– Чудо! – с чувством собственной важности соседки было сложно поспорить.

– Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

– Представляю, но пока не сильно конкретно.

– Я помогу. Я тебе обязательно помогу! – глаза собеседницы норовили составить конкуренцию ныне дремавшей лампе. – Эх, не хотела я больше этим заниматься… Но ты ведь и не мёртвая же!

– Немёртвая…

Реальность сдавила мой рано празднующий мозг: видимо, мне не совсем плевать, насколько она того. Я всё-таки в психушке, и то, что меня понимает эта глянцево красивая женщина, мне же и не в плюс.

– Я немёртвая, – по слогам повторила я эту истину в последней инстанции предавшейся подозрительным раздумьям подозрительной Кати.

– Да чего ты заладила? Я немёртвая, я немёртвая! Думаешь, я ку-ку? – девушка отчаянно всплеснула руками. – Блин, не люблю об этом говорить… Ну мы ведь теперь подружки? По крайней мере здесь. Короче, слушай. Только никому! Хотя да… Прости!

Оставаясь верным слову офицера, Вася променял обед в «прикормленном» кафе с добрыми сослуживцами на поездку к своей избраннице. Ведь Светка обещала стать очень злой, если Вася передумает, прикрывшись «этими своими никому ненужными делами». А злая Светка – это непременно к головной боли. И в этой примете несуеверный опер нисколечко не сомневался.

Дорога к любимой не изобиловала большой численностью автолюбителей, поэтому надежды на «дорогая, я в пробке» и «Мышка, не кричи, тут авария» рассыпались, так и не успев стать единой обоснованной преградой на пути к запланированному. Довольно скоро преодолев положенный маршрут, Бунин завернул в лоно до боли знакомого района.

Припарковав пожилое авто, Вася уставился в лицо непроглядно серому небу. Как назло, именно сегодня сентябрь поскупился на осадки. Отчаявшись поймать хоть каплю дождя, которую в разговоре с Котовой можно было выдать за невообразимые ливни, а Светка явно накрасила ресницы, Вася обречённо двинулся к подъезду. В пути его настиг «привет» от хорошо покушавшей птицы.

Из-за подобного хамства по отношению к представителю власти со стороны пернатых Бунина передергивало вплоть до квартиры. Открыв дверь, Вася узрел в коридоре абсолютно собранную Котову, что окончательно лишило его перспективы на просто обед, пусть пересоленный упреками и переперчённый замечаниями.

– Убери это! – Бунин презрительно фыркнул на «раненное» плечо.

– Только не говори, что ты теперь никуда не поедешь, – не пытаясь удержать смех, Светка при помощи влажной салфетки ликвидировала следы нападения.

– Ключи взяла?

– Взяла.

– От квартиры Леоновой ключи взяла?

– Вась, тебе голубь в уши что ли нас…

– Всё, поехали, – Бунин благоразумно решил не дожидаться окончания репризы.

Василий смирился с предстоящим событием. Он даже, откровенно говоря, ощущал всю его нужность и необходимость, но предпочитал хранить всю дорогу молчание, чтобы Светка самолично увидела через призму обиженного опера всю масштабность жертвы, на которую тот идёт во имя любви.

Здесь не просто, чего уж греха таить, тривиальное для людей его самосознания, нарушение закона, тут целый путь наперекор Роме. А ведь Вася считал его другом. Понимал, что тот сознательно отдаляется, но принимать этого до последнего не хотел. Искал поводы встретиться, занимал деньги, чтобы был случай отдать долг…

В полной мере проанализировать видимые изменения в поведении товарища мешала Светка, сильно обеспокоенная исчезновением Марселины. Вася по возможности старался не вмешиваться в женские дела, пока однажды во время непринужденной беседы с общим знакомым методом слухов ни всплыла достоверная информация о том, что «Ромка Королёв вернулся таки к своей Алине».

Тогда-то внезапная пропажа Леоновой со всех радаров приобрела в уме Василия довольно подозрительные очертания. После очевидного расставания с Ромой она почему-то не вернулась домой, её телефонный номер вдруг прекратил своё существование, а около их с Котовой дома Бунину упорно чудилась слежка.