Влад Ревзин - Парижские тайны фрейлейн Руди

Уве поднял руку.

– Помолчите три минуты, – попросил он. – Потом все, что хотите.

У него была знакомая в Аргентине. Гейл.

Уве крутил руль, мелькали с детства знакомые углы, проезды, здания.

Эта Ева… все это похоже на провокацию. Но зачем? Кого интересует скромный мастер заштатной мастерской по ремонту авто и мототехники? «Сипо», уголовную полицию, полицию порядка?

Он жил тихой обыкновенной жизнью. Участие во французской кампании и ранение служило дополнительными доказательствами лояльности.

Но венская, полуторагодичной давности история, когда Уве познакомился, – и очень близко, – с Гейл, работавшей на английскую разведку, могла повлиять на события сегодняшних дней. Гейл тогда ушла и от своих, и от СД; очень обидела местного гауляйтера Бюркеля; и не она одна 3 3 См. вторую книгу серии «Палачи и проходимцы времен аншлюса»(«Бумажный человек»)

И вот появляется эта пухлышка, просто падает с неба, и покой и уныние Уве Клюга нарушены…

– Я вас слушаю, – сказал он. – Больше ни слова с моей стороны.

– Так-то лучше, – проворчала Ева. – Остановитесь-ка вон там, под деревьями, хочется свежего воздуха.

Из-за ограды Тиргартена к центру дороги тянулись ветви деревьев. Здесь было пустынно, основная толчея осталась на Шарлоттенбюргер и Курфюрстендамм. Уве аккуратно подкатил к тротуару и остановился в густой летней тени.

Заглушил мотор и повернулся к женщине.

Со стороны могло показаться, что парочка решила заняться поцелуями вдали от городской суеты. Видимо, Еве это сравнение тоже пришло в голову, и ее щеки слегка порозовели.

– Да… – она немного растерялась, но быстро взяла себя в руки. – Итак, вопрос в исчезновении молодого человека по имени Курт Вёрман. Богатая семья. Обширные связи…

Она говорила долго. Об умном молодом человеке, о безутешной матери, богатой семье, рано умершем отце…

Когда женщина закончила, Уве уточнил:

– Кто просит? Родственники?

– Формально да. Совет обратиться к вам, однако, пришел издалека. От кого, – не знаю. Заплатит мать этого парня. Вам не все равно?

– А почему не обратились в полицию? – спросил Уве. – Я ведь не частный детектив.

– Но зато вы, – полиция. Бывшая, знаю. К тому же в «крипо» 4 4 Уголовная полиция. К 1941 году входила в Главное управление имперской безопасности мать обращалась. Бесперспективно. Но… Адвокат семьи пришел к выводу, что если расследованием займется частное лицо, есть шанс. Похитители или кто там причастен к исчезновению, пойдут на контакт. С полицией же криминалу иметь дело опасно.

– Если тут замешан криминал.

Ева посерьезнела:

– Ваше решение? Если возможно, не тяните. Жизнь человека в опасности. До вечера времени хватить принять решение?

– Надо подумать…

– Подумайте!

Он нахмурил брови:

– Подумал.

Она нетерпеливо пошевелилась и даже притопнула ножками по полу.

– И?

– Нет.

– Нет? – она всплеснула руками. – Как же так? Мальчик пропал!

Уве пожал плечами:

– И не он один. Неинтересно. И, кстати, – а вы кто такая?

Повисло молчание. Потом Ева сказала:

– Хорошая подруга матери.

Он резко повернулась к Уве:

– Потраченное время будет хорошо оплачено! Сколько вы получаете в месяц?

Уве навострил уши.

– Не ваше дело.

– Ну… сто – двести марок зарабатываете?

– Пусть будет так.

– Семья заплатит пятьсот. Плюс расходы. Это за несколько дней вашей бесценной жизни. С вашей Эльзой я договорюсь.

Ей бы мебелью торговать. Или автомобилями.

– Увольте. Обойдусь без ваших переговоров.

– Как хотите.

Он запустил двигатель:

– И все-таки, – почему я?

Она засмеялась:

– Привет из Аргентины, querido detective! Я вам уже докладывала. Пока это все, что я знаю. Беретесь? Пишите адрес…

Эльзе, кажется, было все равно. Когда она услышала, что Уве возьмет выходной, она лишь коротко кивнула.

Тем дело и закончилось. Он был свободен.

Уве все-таки решился. Порасспрашивать о пропавшем молодом человеке не слишком обременительно, и согласился он по двум причинам.

Захотелось встряхнуться, выскочить из беличьего колеса, внутри которого он бегал уже без малого год. Вторая причина, – деньги. Обещанная сумма плюс расходы за два-три дня работы, без машинного масла и запаха бензина, – это не так плохо.

К тому же Уве не мог видеть скучное лицо Эльзы и опостылевших механиков.

Для начала он отправился к безутешной матери пропавшего Курта Вёрмана.

На тихой и уютной Шатигештрассе этот дом не выделялся фешенебельностью или богатством фасада. Два этажа с мезонином; старые деревья закрывают окна второго этажа от посторонних глаз. Из-за листвы почти не виден вход с балконом над ним, поддерживаемый колоннами.

Соседние здания, по меньшей мере не хуже. Но если сравнить этот бело-коричневый особняк с любым другим, скажем, из Фриденау, сравнение окажется разительным. Такой домик на жалованье государственного чиновника не купишь.

Внутри старинная мебель, гобелены, тяжелые портьеры из дорогих тканей; в гостиной ковер весом в половину тонны.

Но внутрь еще надо попасть. Если вы не приглашены специально или не являетесь другом дома, это почти невозможно.

Сначала Уве остановил охранник с военной выправкой.

– Вы к кому?

Охранник остановил продвижение Уве к колоннам входа бесцеремонно, – толкнув в грудь ладонью. Безликая форма, механические движения и равнодушное выражение стеклянных глаз.

– Я договорился о встрече с госпожой Вёрман, по телефону, – кротко доложил Клюг, страстно не любивший охранников, швейцаров и часовых.

– Время? – спросил охранник.

Похоже, что этого болвана с утра заводили ключиком, вставляя его в задний… в скважину на спине.

– Одиннадцать, – Уве начал злиться.

Охранник махнул рукой и со ступеней спустился второй. Камердинер, швейцар, лакей? Прислуга в ливрее.

– Вам назначено?

У этого лицо сияло, как медный таз для варенья.

– На одиннадцать.

– Да-да, – еще более просветлел ливрейный, пусть это казалось невозможным. – Господин Клюг. Прошу, вас ждут.

До госпожи его доставила молоденькая служанка.

Теперь он сидел в гостиной, обшитой тканью стального цвета, и гадал, сколько же в доме слуг.

Ну и дом…

Госпоже Вёрман было не более 45-ти. Массивное тело, величественно посаженная голова, тяжелое платье. Когда она вошла в гостиную, комната оказалась вдруг меньше, чем казалась во время ожидания.

– Господин Клюг, – она подала руку. – Как хорошо, что вы здесь. Прошу вас… Если вы не возражаете, мы сядем в креслах у окна.

Не дожидаясь ответа, она прошла вглубь.

Дневной свет выявил темные пятна под глазами и трагически опущенные уголки губ.