Мария Фомальгаут - Август, в который никто не придет

…все.

Люди в белом восторженно смотрят на навеки запечатленный танец, один и тот же, и в то же время каждый раз новый, пробирающий до самой глубины души в шорохе пылающих листьев, в последних шагах уходящего лета, в первом вздохе зимы где-то там впереди…

Люди в белом вывозят две каталки, накрытые белыми простынями, в лифт, вниз, в голубоватую ледяную зимнюю пустоту…

А Домка-то чего виде-е-е-ел…

О-о-о-й, чего видел Домка, ой чего ви-и-иде-е-ел!

Прям, ух, ты, чего видел.

Прям, ой-ой-ой.

Тут бы слова какие порезче вставить, только Домка не знает слова порезче, не принято у них.

А Домка видел…

И вот никому и не расскажешь, вот что обидно-то, ничегошеньки-ничего никомушеньки-никому не расскажешь, потому что нечего было Домке по ночам на берегу шариться, по ночам по кроваткам надо спать, и месяц по небу плывет, проверяет, все в кроватках, или нет. А Домка что выдумал, штору задернул, чтобы не видно было, в кроватке Домка, или нет, и из дома потихохоньку выбрался, и на речку…

А там на берегу такое…

Ух ты…

Прям, ой-ой-ой…

А на том берегу что было..

Домка…

…а?

Ну да, Домка, ну а что, имя такое, Дом, Дом Деневич, хорошо получилось, а пока ему еще только двенадцать стукнуло – Домка.

Так вот Домка видел.

Там.

По ту сторону речки…

И ведь не расскажешь никому, потому что…

– …ты чё, дурак, что ли?

Это сеструха скажет.

– Ты че, дурак, что ли?

Это мамка скажет.

– Ты че, дурак, что ли?

Это папка скажет, папка вообще серьезный, он в какой-то конторе серьезной работает, рано-рано уходит, и возвращается, когда уже поужинали все.

– Ты че, дурак, что ли?

И Леська так ска… нет, Леська так не скажет, вот Леська-то так не скажет, Леська-то не такой, он-то скажет:

– Ух ты!

И вся семья леськина скажет:

– Ух ты!

Леська, это не Леся, это Лес, Лес Лунович, вот имя-то крутое, папка у него Лун, а маму зовут Ночь. Вот с ними интересно, и дома у них круто вообще.

Потому что у них поющие сказки.

Папка вот у Домки поющие сказки терпеть не может, так и сказал, чтобы в доме и близко ничего такого не было. И мама тоже так сказала. И сеструха так сказала, дурища поганая, кто вообще сеструх выдумал, не было бы никаких сеструх, вот здорово-то было бы. Домка вот пару раз сказки ловил и тайком протаскивал, только папка как потерпевший орал, чтобы сию минуту назад отнес, а то ухи пообрываю вместе с башкой.

А у Леськи не так.

У них дома сказки.

На диване сказки, на кровати сказки, на столе сказки, под столом сказки, сидят, когтями скребут, фыркают, крылья поправляют, а то и на люстру – хоп! – и люстра – дз-зы-н-н-ь! – в чан с кукушаньем, а леськины все смеются только.

Любят тут сказки.

Сказки-то, они же непростые, они же поющие, ну да где вы простые сказки-то видели…

Вот собрались у Леськи вечером, за столом у камина, и чан с кукушаньем, и сказки вокруг сидят, попрошайничают, что им перепадет.

Вот тут Домка-то и сказал…

Что он видел-то…

Ой, что видел…

Ух, ты…

Там, короче, это…

Там, на реке…

Там, короче, мертвые сказки… да нет, не валялись, а их эти несли, ну, которые сказки убивают и уносят куда-то, продают втридорога, по столько-то за тушку, столько-то за шкурку. Большие люди, взрослые, пацаненок еще там маленький был в куртешке красной был, тоже тушки сказок таскал…

Леська слушает.

И семья леськина слушает.

Классная у Леськи семья, не то, что у Домки, там-то все скуу-учные, папка вечно в работе весь, и мама вся в работе, только зудит уроки-уроки-уроки, и сеструха, дурища, если бы Домка правителем стал, он бы вообще сеструх запретил под страхом смертной казни…

А у Леськи не-ет…

Все слушают, охают, ахают, да ты что, да неужели, да совсем эти браконьеры с дуба охренели, с луны спятили, сказки убивать. И сидят за столом, кукушанье едят, и сказок гладят, много-много сказок, вот здорово-то.

А потом говорят – а пойдемте.

Да, сегодня ночью.

Вот так сегодня ночью на берег и пойдемте, и посмотрим все, как оно там.

И Домка прямо-таки из штанов выпрыгивает, вот здорово-то, прям-таки здоровски здорово, вот оно как, на всю ночь, на берег реки, чтобы только черный лес, и плеск воды, и звезды, большие, колючие, тяжелые, висят гроздьями, их можно срывать и есть, прямо с неба.

Домой, конечно, Домка поз… не-е, Домке домой позвонила мама Леськина, суперская такая мама, она все сказала, а вы не переживайте, а Домочка ваш у Лесеньки моего побудет, да нет, вы не беспокойтесь даже, у меня и мысли нет их на улицу выпустить, да какая речка, дома сидеть будут, у очага, слушать треск поленьев, слушать сказки…

…ой, зря мамка Леськина про сказки ляпнула, не любит папка Домкин, когда про сказки ляпают.

Ну и мама тут же что-то добавляет, ну вот, у нас окно приоткрыто, а там ветки, а на ветках сказки…

…а потом на речку пошли.

Все.

Удочки с собой взяли, сказки ловить, и бинокли с собой взяли, на тот берег смотреть.

Ночь потрескивает, почирикивает.

Сосны шумят.

Звезды звенят, свешиваются низко-низко.

Шепчет черная гладь реки.

А на том берегу – ничего.

Тянется ночь, плывут звезды, машут плавниками.

Проклевывается рассвет, разбивает острым клювиком темноту неба, расправляет неумелые крылышки.

А никого нет.

Никого.

А здорово мы их спугнули, говорит Леськин папка.

А здорово, говорит мама.

И Леська говорит, а здорово…

А Домке дома попало.

Что дома не ночевал.

Не-ет, это не тогда, когда тайком все на речку ходили, а через неделю, когда Домка сам тайком на речку ходил, и такое увидел…

Ух ты…

Ай-яй-яй…

…опять их увидел, двое больших, и пацаненок в куртешке красной, опять они мертвые сказки в лодку таскали, сбрасывали, тушки отдельно, шкурки отдельно, потом отчалили, поплыли куда-то к городу, где шкурки продать можно, и тушки тоже, и до чего наглые, уже прямо в лодке тушки коптят, дух идет такой, сказковый, дразнящий, тут бы слюнки потекли, если бы не знал, что за диво они там убили и коптят…

А Домка…

…а что Домка?

А что один Домка сделает, куда он один против целой банды-то, да никуда. Разве что камнем в них запулить, да каким камнем, каким камнем, в Домку в самого потом так запулят, что вообще мало не покажется…

Вот и попало дома Домке.

Крепко попало.

Ну, тут Домка не выдержал, тут-то и сказал все, как есть, все сказал, что там ух ты, что было, что там ай-яй-яй…

Тут-то Домке и попало, так попало, как раньше никогда не попадало, а тут нате вам… Ух, папка вопил, и думать не смей, и подходить по ночам к реке не смей, и вообще…

Обидно Домке.