Валерий Василевский - В поисках Шамбалы

– Посчитали, что слишком длинный язык? Нет, скорее всего, за то, что была у меня судимость. В армии подрался, попал в дисциплинарный батальон.

– И ты обиделся. Ушёл из журналистики. Прости, брат, это поспешно…

– Не обиделся, просто посчитал, что трудно будет работать дальше. И не совсем ушёл. Писал я в «Огонёк», Сафронов не побоялся сотрудничать с провинившимся перед властью… А сейчас я доволен. С Вадимом хорошо ладим. Есть много общего: я был кандидатом в мастера в боксе, а он – даже чемпионом флота… Да и мыслим с ним в одну сторону… Заработки здесь отменные. Но я и перо-то не бросил. Пишу книгу.

– О чём, не секрет? – Леонид немного помялся. Макс вопросительно поднял от тарелки голову. – Не хочешь – не говори!

– Не один пишу, а друга не спросишь о согласии, он сейчас далеко. Впрочем, он компанейский человек и ничего не скрывает.

– Я его знаю?

– Наверняка! Слышал часто, и уверен, что один раз видел. Мы с тобой на следующий день познакомились!

– Постой, постой! – вскочил Макс. – Это же 1976 год. Иркутск. И с твоего балкона поёт Высоцкий! Я проходил мимо. И на следующий день разыскал тебя, чтобы познакомиться с ним. А он уже улетел, к сожалению…

– Да. Тогда мы с ним поработали над книгой две недели. А позже была переписка и регулярные встречи для вычитки, правки, обработки уже написанного… Мы работали, когда он приезжал в Бодайбо и когда я прилетал в Москву. Должен сказать, что основным его вкладом в общую работу, как поэта, была образность. Этим можно было любоваться. А вот в прозе он был несколько тороплив.

– О чём же книга? Хотя, постой. Попробую угадать. О судьбах заключённых! Ведь бывших зеков в артели не пересчитать. Как назвали?

– Чёрная свеча! – О-0-0! Сразу заставляет задуматься..

Обед подходил к концу. Артём уже подчистил свою тарелку, собрал посуду и отправился на кухню…

Следующий день начался с обычных для него забот: почистить овощи, помыть и порезать мясо, приготовить салаты… Всё это он делал автоматически, а мозг перерабатывал уже накопленную информацию. Вечерние разговоры с Виталием, полуночные – с Максом. Шеф-повар понравился Артёму: основательный, спокойный, очень умелый и знающий, в знаменитой московской «Праге» поработал. Приезду Тёмки действительно обрадовался, за последний месяц двое его помощников уехали. Жёны настояли: денег накопили, домики в Краснодарском крае купили, решили, что детишек лучше растить в тёплых краях.

А Макс дожидается возвращения Туманова, и пока думает попытаться провести маленькое социологическое исследование. Почему народ уезжает из этих богатейших краёв? Ведь заработки хорошие. Макс, лёжа на соседней кровати, размышлял вслух.

– Прочитал я перед отъездом лекцию одного профессора. Убийственные данные. Наши северные территории, Камчатка и Магаданская область – это почти две трети всей страны. А знаешь, сколько там проживает народу? Лишь 7% населения всей России. В начале двадцатых годов здесь было только коренное население. Пустовали богатейшие земли! Ведь тут добывается чуть не 99% золота и алмазов, 97% газа, три четверти всей нефти, наконец, половина всей рыбы!

– Но ведь после того, как ввели Северные льготы и Северные надбавки народ сюда поехал. Это случилось в 1961 году, – проявил свои знания Артём.

– Да. Мера была вынужденная. После смерти Сталина, точнее после реабилитации многих осуждённых, начался массовый отток населения со всего Севера и Дальнего Востока. Правда, за последние годы наметился рост. Но он мизерный. И заработав на квартиру, домик или машину, люди уезжают. Хотя зарабатывают здесь втрое больше. Я не про артель говорю, это отдельный разговор…

День пролетел незаметно. Вечером по пути к общежитию встретился с Леонидом Мончинским. Обменялись ничего не значащими фразами. Но потом Артём переборол своё стеснение перед старшим и спросил. – Извините, можно вопрос? – Тот, улыбнувшись, кивнул головой. – Конечно!

– Правда ли, что большинство живущих в этих краях, только и мечтают заработать и уехать в Москву да в Сочи?

– Ой, парень, это очень долгий разговор. Выделится свободная минутка – обсудим. А сейчас я отвечу тебе так: действительно, такой сценарий, я бы назвал его сценарием отложенной жизни, преобладает. К сожалению, у многих он длится до конца этой жизни! Есть хорошая притча на эту тему.

Далай-Ламу однажды спросили, что больше всего его изумляет. Он ответил: – Человек. Вначале он жертвует своим здоровьем для того, чтобы заработать деньги. Потом он тратит деньги на восстановление здоровья. При этом он настолько беспокоится о своём будущем, что никогда не наслаждается настоящим. В результате он не живёт ни в настоящем ни в будущем. Он живёт так, как-будто никогда не умрёт, а умирая, сожалеет о том, что не жил.

Вот пока эту отложенную жизнь не сделаем настоящей, а это ой как трудно, в первую очередь молодежь будет стремиться в какие-то дальние края. Подумай над этим! И – до завтра.

…Одному в комнате вскоре стало скучно, Макс где-то бегал по своим делам. Артём вспомнил, что можно сходить в баню. Собрался, пошёл. В раздевалке увидел атлета лет двадцати пяти, ростом под метр девяносто, явно кавказской внешности. Нет, ни бороды ни усов у него не было. Но глаз Артёма привычно отсканировал осетинский профиль. И угадал. Улыбнулся, хотел поприветствовать по-осетински, парень первым представился по-русски: – Джанаев. Лучше просто Сергей. Ты, кажется, тоже из наших краёв?

– Артёмом кличут, из Кисловодска я.

– Так это ты новый повар? Рад земляку. Я вырос в Пятигорске, знавал в ресторане на вокзале замечательного повара. Ребята говорили, что он кисловодчанин. Пожилой уже был. Как же его звали? Вспомнил: Михал Михалыч Саркисов! И в столовой возле крытого рынка один кисловодчанин работал, кажется, Володей Лобжанидзе звали. Почему знаю? В газете писали. Он был депутатом на 16-ом съезде комсомола…

– У нас много хороших поваров. Так уж получилось, что во время революции богатые аристократы отдыхали у нас вместе со своими поварами. А когда пришлось князьям да графиням уезжать за границу, челядь их осталась в наших краях. Дети перенимали опыт родителей. И теперь во многих наших ресторанах – в «Чайке», в «Замке», в «Театральном», в «Храме воздуха» – могут похвастаться мастерами-поварами. Такими званиями награждают сейчас самых умелых. Я с малолетства на кухне, помогаю своему дяде, но в последние полгода набирался ума у Эдуарда Георгиевича Петросяна из «Дружбы», одного из лучших. О нём могу рассказывать часами.

– С удовольствием послушаю. Бывал я в «Дружбе», конечно, только в зале. Вкусно кушал.

Артёму хотелось спросить нового знакомого о многом, но тот цепко держал нить разговора в своих руках. Помылись, потёрли друг другу спины. Наконец, Тёмка выбрал удобный момент и спросил: – А ты-то чем занимался в наших краях и что сейчас делаешь здесь?.-Сергей положил мочалку на полку. Улыбнулся. Что-то хотел сказать, но внезапно между ними возник тощий маленький человечек, ткнул пальцем в грудь Сергея и то ли проблеял то ли проворковал: «Страна должна знать своих героев!».