Фредерик Форсайт - Призрак Манхэттена

«Глупый слуга, ты – его приёмный сын, его наследник, его преемник, тот, кому судьбой назначено принять его империю Золота и Власти. Разве он не обещал тебе? И даже более: разве я тебе не обещал? А разве меня можно победить?»

«Нет, Повелитель, Ты верховный и единственный бог».

«Тогда успокойся, но позволь мне сказать тебе следующее. Не совет, а твёрдый приказ. Если ты столкнёшься с реальной угрозой твоему наследованию всего того, что у него есть: его денег, его золота, его власти, его царства, тогда ты уничтожишь эту угрозу без жалости и промедления. Я ясно выразился?»

«Очень ясно, мой Повелитель. Благодарю тебя, я выполню Твой приказ».

Оперный критик, «Нью-Йорк Таймс», ноябрь 1906

Для любителей оперы в Нью-Йорке, и даже тех, кто находится в пределах нашего великого Метрóполиса, я принёс хорошие новости. Началась война.

Нет, не возобновление этой испано-американской войны, в которой наш президент, Тедди Рузвельт, так отличился несколько лет тому назад в Сан-Хуан Хилл, но война в оперном мире нашего города. И почему такая война должна быть хорошими новостями? Потому что войсками её будут самые в настоящий момент лучшие голоса на планете. Боевой амуницией будут деньги, такая куча, о какой многие из нас могут только мечтать. А выиграют в ней те, кто любит оперу высшего класса.

Но позвольте мне словами Короля Червей из «Алисы в Стране Чудес» – поскольку Нью-Йоркская Опера начинает походить всё больше на волшебный мир Льюиса Кэрролла, – «начать с самого начала». Самые преданные поклонники знают, что в октябре 1883 года Метрополитен Опера открыла свои двери с торжественной премьеры оперы «Фауст» Гуно, тем самым поставив Нью-Йоркский Оперный театр вровень с такими театрами, как Лондонский Ковент-Гарден или Миланская Ла Скала.

Но почему же такое величественное оперное здание, вмещающее не менее трёх тысяч семисот человек, что делает её самым большим театром в мире, вообще открылось? Чванство, помноженное на деньги, является мощной комбинацией. Те самые значительные и самые богатые представители новой аристократии этого города, что были когда-то страшно оскорблены тем, что не могли абонировать себе безопасную и гарантированную ложу в старой Академии Музыки на 14-й улице, уже упокоились.

Теперь они все вместе, глубоко закопанные, регулярно наслаждаются оперой с тем стилем и комфортом, к которому члены списка миссис Астор – «Списка 400» – так основательно привыкли. А сколько славы Метрополитен Опера приносила нам все эти годы, и продолжает приносить под вдохновенным руководством мистера Генриха Конрида! Но разве я сказал «война»? Да, я сказал. Теперь новый Локинвар появился на горизонте и бросает вызов Мет с целой галактикой имен, от которых у вас перехватит дух.

После первой неудачной попытки открыть собственную Оперу табачный миллионер, а также строитель и проектировщик Опер Оскар Хаммерштейн только что завершил строительство и отделку богато изукрашенной Манхэттенской Оперы на 34-й Западной улице. Хотя и меньше по размеру, но с роскошным оформлением, плюшевой обивкой кресел и великолепной акустикой, она может поспорить со своей «соперницей», Метрополитен Оперой, столкнув качество с количеством. Но откуда же пришло это самое качество? Не откуда-нибудь, а от самой Нелли Мелбы!

Да, это первые хорошие новости с полей сражений оперной войны. Нелли, которая всегда наотрез отказывалась пересекать Атлантику, наконец согласилась приехать – за умопомрачительный гонорар. Мой надежный источник сообщает из Парижа, что у этой истории есть своя подноготная.

В течение всего прошлого месяца мистер Хаммерштейн оказывал величайшее почтение и выражал восхищение австралийской диве в ее резиденции в Гранд Отеле Гарнье, построенном тем же самым гением, который строил Парижскую Оперу, где Мелба так часто выступала. Сначала она отказалась. Он предложил ей 1500 $ за выступление – только представьте! Но она все равно отказалась. Он буквально умолял ее, кричал в замочную скважину ее ванной комнаты, снова подняв гонорар – до 2 500 $. Невероятно. Затем до 3000 $, в Опере, где хору платят 15 $ в неделю или 3 $ за представление.

Наконец он добрался до ее частного салона в Гранд Отеле и начал разбрасывать банкноты достоинством в 1000 франков по всему полу. Несмотря на ее протесты, он не прекратил этого делать, пока не вылетел как ураган из ее апартаментов. Затем она, наконец, пересчитала все деньги, разбросанные на персидском ковре – всего он оставил 100 000 франков или 20 000 $. Меня проинформировали, что эта сумма хранится сейчас в банке Ротшильда на улице Лафитт, а вся оборона певицы пала. Она согласилась приехать. В конце концов, она когда-то была женой австралийского фермера, и уж точно знает, что почем.

Даже если кроме этого никаких других новостей не было бы, их и так вполне хватило на то, чтобы вызвать массовый инфаркт на Бродвее и 39-й улице, где господствует мистер Конрид. Но есть еще новости. Так как мистер Хаммерштейн пригласил никого иного, как Алессандро Бончи, – единственного возможного соперника в мастерстве и славе уже бессмертному Энрико Карузо, – для исполнения ведущей теноровой арии на торжественном открытии 3 декабря. Помимо синьора Бончи участие примут такие великие имена, как Амадео Басси и Чарльз Дэлморс, баритоны Марио Анкона и Морис Рено, и прекрасное сопрано, Эмма Калве.

Этого единственного факта уже хватило бы, чтобы поставить весь Нью-Йорк на уши. Но здесь кроется даже нечто большее. Длинные языки уже давно чесали о том, что даже состояния мистера Хаммерштейна не хватило бы на эту поразительную экстравагантность. Должно быть, за ним стоит некий тайный Крёз, руководящий всем, дергающий за веревочки и по необходимости оплачивающий счета. Но кто этой невидимый плательщик, этот призрак Манхэттена? Кто бы он ни был, он точно превзошел сам себя в свой попытках избаловать нас. Потому что существует лишь одно имя, которое действует на Нелли Мелбу, как красная тряпка на быка – имя ее единственной соперницы, более молодой и изумительно красивой французской аристократки Кристины де Шаньи, известной в Италии как La Divina.

Что, я кажется, слышу ваши крики «не может быть, чтоб и она приехала»? Но она приедет. И здесь-то и кроется тайна, даже две.

Первая заключается в том, что как и Нелли Мелба, La Divina всегда отказывалась пересекать Атлантику, считая, что подобный переезд займет слишком много времени и причинит слишком много неудобства. Именно по этой причине Метрополитен Опера никогда не удостаивалась их присутствием. При этом ясно, что если Нелли была соблазнена астрономической суммой денег, которую ей предоставил мистер Хаммерштейн, то виконтесса де Шаньи известна своим полным равнодушием к приманке в виде кучи долларов – независимо от суммы.