Генрих Мамоев - Валютчики

– Не морозь, Ден! – напомнил о себе любитель поиграть на чужие деньги.

Вернув косяк, я вновь оглядел окружающую меня красоту, подмечая все новые краски и каким-то уголком сознания понимая, что должен вернуться в дом, выдернуть этого малолетку и заставить его отвезти меня в город. Что ж, хорошего, как говорится…

– Живешь здесь? – спросил я.

– Мама тут. Я во Владике живу, тружусь…

– Где?

– На рынке. Торгую – то, се. А ты как здесь оказался? – спросил Тамаз все тем же манером на вдохе.

– Случайно. Мне во Владик надо, к однокласснику.

– Я помню, ты говорил. Аслан, да?

– Ага.

– Видел его как-то во Владике, ларек у него там. А сюда как занесло?

– Да у Давида машина сломалась…

– Жориного брата?! Ты чего с пацаном этим связался?! – перебил меня Тамаз.

– Не связался. Попросил Жору, чтобы меня кто-нибудь встретил и отвез во Владик…

– У меня есть машина! БМВ! – гордо произнес Тамаз, затем чуть тише добавил. – Не новая, зато триста лошадей! Почти!

– Ты же накуренный, – я не боялся, что из-за его состояния мы вылетим в какую-нибудь пропасть, но репутация…, – к тому же Давид уже нашел машину.

– Ты с этим пацаном осторожней, – Тамаз затянулся в последний раз и бросил бычок в речку.

– Что это значит? – спросил я, наблюдая, как бычок проплывает между валунами.

– Он дурачок. Поэтому его Жора в Москву и не берет.

– Я не заметил.

– Ладно, я тебя предупредил. Ну, что, пошли наверх?

– Ты первый…

Наверху уже танцевали. Не все, конечно, но яблоку во дворе действительно некуда было падать. Слышалась еще более энергичная лезгинка, и в двух хороводах, синхронно дергая ногами, в разные стороны двигались обнявшиеся мужчины. Наверное, трава обострила мои и без того оголенные чувства или разгоряченный от быстрого подъема я вдруг почувствовал, как поднимаются все волоски на коже, как приливает к кончикам пальцев и почему-то хочется встать в этот круг незнакомых людей и танцевать незнакомый мне танец…

– Ден, ты где?! – Раздался голос Давида. – Я тебе везде ищу!

– Здесь я, – было лень объяснять, да и не обязан, – машину нашел?

– Конечно! – Гордо ответил Давид. – Сейчас Марат повезет невесту к себе домой, и мы вместе с ними!

Я почти физически почувствовал, как во мне угасает любовь к прекрасному.

– Марат живет во Владике?

– Да! – Уверенно ответил Давид. – Почти! Рядом совсем! Завозим их и на «Волге» сразу к нам домой!

– С куклой?

Давид замялся, не понимая моего тона и на всякий случай предложил:

– Хочешь, оставим куклу…

– Не хочу. Я встретил Тамаза. У него есть машина. Поедем на ней, – я говорил короткими предложениями, надеясь, что так дойдет быстрее.

– Тамаза? Этого обкурка?! Да идет он!

В этот момент с него надо было лепить картину под названием «Давид осуждает», но мне было все равно, и я сказал скучным московским тоном:

– Это твои проблемы. Мне надо во Владик, а ты должен привезти деньги, – подумав миллисекунду, добавил, понимая, что делаю это для устрашения, – или хочешь с Жорой разбираться?

– Нет, – честно ответил Давид, – просто он козел этот Тамаз.

– Давай свои разборки на потом перенесешь, ок? – Слова из меня лились ровным, уверенным потоком, и это точно было следствием травы, от которой я становлюсь говорливым, как известная птица. Но в данном случае было полезно сбить с юнца его горскую спесь, чтобы приучить к порядку. Это, конечно, если у нас еще останется желание работать на Кавказе, что с каждой минутой выглядело все более сомнительным.

– Нет у нас разборок. Все знают, что он сделал, – буркнул Давид, но спеси у него явно поубавилось.

– Вот и хорошо. Давай, прощайся и поехали.

Я обернулся, ища Тамаза, но того нигде не было. Любезно обойдя танцующих, подошел к концу ограды и выглянул на улицу – никакой БМВ поблизости не наблюдалось, и я подумал, что машина, наверно, во дворе у его матери.

– Меня ищешь?

Тамаз хлопнул меня по плечу.

– Где машина?

– Со мной поедешь?

– Да, – я кивнул на идущего к нам Давида, – и он.

– Ладно, – Тамаз пожал плечами и указал на дом в конце улицы, – пошли. Там моя «Бэха».

Улица оказалась мощеной. Я только сейчас это заметил, и всю дорогу тщетно пытался найти хоть какие-то признаки асфальта. Камни были подогнаны неплотно, где-то их и вовсе не было, лишь спекшаяся на солнце глина, в каких-то местах они лежали ровными рядами, странным образом напоминая виденные в картинках римские дороги. Селение явно было древним, причем вряд ли кто из местных мог предположить, насколько. Когда-то в детстве я мечтал стать археологом, находить древние города, золотые шлемы. Жизнь внесла свои коррективы. Я не стал ни историком, ни археологом, но что-то видимо все же осталось…

– Постойте здесь, я сейчас машину выгоню, – прервал мои мысли Тамаз, входя в калитку в железных воротах.

Я посмотрел на Давида, который усиленно делал вид, что ему все до одного места, и повернулся на скрежет открываемых ворот. Вместо машины из ворот выбежал мальчуган лет двенадцати и, бросив на меня настороженный взгляд, побежал вверх по улице, то и дело оглядываясь назад. Услышав звук заводимого мотора, я повернулся к воротам. «Бэха» была не то чтобы не новая – год ее выпуска терялся где-то в начале семидесятых, однако ровный рев движка внушал определенные надежды. Выехав, Тамаз закрыл ворота и пошел к машине, кивком указывая мне на переднее сидение…

Прижимаясь к скале, дорога петляла, неуклонно поднимаясь вверх и открывая потрясающую картину справа. Виднелись невысокие предгорья, между которыми то и дело мелькали небольшие селения, поля, тонкие нити речушек, сливающихся где-то «в струи Арагви и Куры». Это было так красиво, что родившаяся недавно мечта о домике в горах продолжала доминировать над остальными мыслями. Я пытался представить, как отнесется к этому Майя, захочет ли она, горожанка до мозга костей, жить в удалении от большого мира, но ответа не было. Майя по-прежнему была загадкой, и я ловил себя на мысли, что мне это нравится…

Тамаз был прав – машина была мощной и рвала так, что гравий, которым была усыпана дорога, вылетал из-под задних колес во все стороны. Магнитофон отсутствовал, и это было хорошо – за сегодня я наслушался лезгинки на всю оставшуюся жизнь и скрежет покрышек о неровную дорогу был куда милее энергичного ритма, начавшего преследовать меня еще в самолете. Все молчали. Не знаю, о чем думали Тамаз и Давид, но лично я мечтал оказаться в Москве (желательно живой и с деньгами), где меня ждет Майя, которой я расскажу о своей мечте, ее американская сестра, с которой мы, наконец, познакомимся, и Серега. Мысль о компаньоне мгновенно приземлила мечты о прекрасном – я практически увидел, как он рвет и мечет, сидя у безмолвствующего телефона. Впрочем, это было не важно, ведь я все еще был жив и на деньги никто вроде не покушался. Да, все пошло не по задуманному сценарию, но если этот малолетний тезка древнего царя привезет, как обещал, рубли…