Кирилл Берендеев - Не судьба. Роман о восьмидесятых

Тогда и появился первый сюжет на телевидении. Власти как-то зашевелились, худо-бедно начали разглашать информацию. Первым делом сообщили, что расследование дела находится на контроле генпрокуратуры СССР, через день, уже сам Генеральный прокурор заявил прессе, что не просто лично курирует, но отдал приказ собственным следователям прибыть в город и разобраться на месте в этом неслыханном преступлении. И докладывать ему лично и без промедления обо всем происходящем, прорабатывать все версии, подключить всех и вся.

Чистая правда. Никогда ничего подобного в городе не случалось. Конечно, прежде заказные убийства происходили, сколько и как часто – нам никто не сообщал, но никто не сомневался, что подобное было. Сообщения проскакивали в прессе, в газетах, телевидение в таких случаях как всегда хранило гробовое молчание. Но вот массового убийства – последний раз такое случалось при зачистке города от немецких карателей и их приспешников в сорок третьем. Ничего удивительного, что город пришел к своему прокурору, требовать отмщения.

В городе количество патрулей возросло раз в десять, не меньше, машины буквально сновали по улицам, заезжали в самые глухие уголки, примерно тоже происходило и в области и в соседних с нами регионах. Через телевидение генпрокурор призвал горожан к содействию, всех, кто видел подозреваемых, что-то слышал, о чем-то может рассказать, всех привлекали в свидетели. И таковых нашлось не десятки – наверное, сотня с лишком.

Конечно, большая часть заявлений оказывалась либо пустышкой, либо простым привлечением к себе внимания. Но какие-то крупицы, думается, следователи умудрялись вылавливать, опытные матерые волки, их не зря привезли в город, группа моментально перетряхнула всех, кто так или иначе соприкасался с шефом, опросила, поставила на заметку, просила не покидать места проживания, выдала телефон, на который можно звонить в любое время дня и ночи, ежедневно сообщала прессе о подвижках в деле.

Конечно, пригласили и меня. Опрашивали часа четыре, выдали справку, просили не покидать город. Помнится, я еще просидел в очереди к следователю, вообще в здании прокуратуры народу набилось битком, лица в синих мундирах бегали туда-сюда, с кипами документов, из комнаты машбюро слышалось непрерывное тарахтение ундервудов, из переговорной – голоса звонивших по межгороду. Жизнь кипела. Так всегда, достаточно нескольким оборваться, как она вскипала.

Довольно быстро московские сыскари выяснили, что наемники, всего их было трое, выслеживали жертву не один день, специально подобрали место и время, чтобы убить наверняка и сделать это по возможности и публично, на весь город заявляя о своей безнаказанности, и эффективно уничтожив всех основных свидетелей афер самого шефа. Да, о нем тотчас полезли истории не слишком приятные, но что скрывать, конечно, он не агнец. Никогда таковым не был. Да и как мог, если пошел в кооперативное движение и проделывал там дела такие, за которые по головке, даже при нынешнем либерализме, не погладят. В семидесятых, когда шеф только пришел в потребкооперацию, тем паче. Но это все детали, на которые приходилось опираться следствию, чтоб понять мотивы заказчиков или заказчика, устроившего бойню на Василевского. Главное для них – выйти на след по еще не успевшим остыть следам. Получалось правда, плохо, несмотря на все старания и задействованные силы.

Но все же, нашли гильзы от пистолетов ТТ, определили, что их, почему-то не утилизованных в начале восьмидесятых по программе перевооружения, стащили с одного из складов шесть лет назад. Доискались до человека, позволившего оружию исчезнуть противозаконным образом, тот дал примерное описание людей, купивших четыре пистолета и два карабина Токарева. Вспомнил даже, что получил за это двести пятьдесят рублей. С него сорвали погоны и отправили на десять лет. Затем вышли на след тех, кто купил. Имен тогдашний помощник замначальника воинского склада не знал, ничего, мог только вспомнить лица и то смутно. Все равно нашли. Арестовали, долго докапывались, но выяснили дальнейший путь оружия. Его приобрел один вор в законе, видимо, был его заказ, для своих нужд, но воспользоваться не успел – погиб в перестрелке с конкурентами. Прошерстили те банды, но след оружия, так хорошо всплывший, внезапно оказался утерян.

Со стороны подъехавшей к «фиату» машины тоже след оказался очень тонкий. Из-за того, что милиция долго чухалась, преступники либо успели выскочить из города и теперь отсиживались где-то далеко, либо, что тоже равновероятно, вовсе никуда не спешили, скрывшись в одном из гаражей. Впрочем, перепотрошив их все до единого, сыскари ничего даже похожего под описание не нашли. Да и что за описание машины – не то «Жигули» первой или третьей модели, не то «Москвич-412», не то его копия – «Иж». Даже номера свидетели давали самые разные, сыскари предположили, что передние различались с задними именно для того, чтоб спутать видевших. Серый цвет для обычной машины необычен, уж больно мало распространен, не то, что черный или белый. Скорее всего, машина перекрашивалась на время операции, а затем быстро вернулась в свой исходный цвет, но вот где? Следов серой краски ни в одном из гаражей, даже в близлежащих лесах не находилось. Возможно, ее снова перекрасили, ибо нашли следы красной краски из аэрозольных баллонов и похожие протекторы в лесопарке близ железной дороги в сторону Ростова-на-Дону. Скорее всего, предположила прокуратура, машину перегнали в другой город, где и разобрали на запчасти. Которые не без успеха теперь носятся по улицам разных республик СССР в других машинах.

А сами налетчики – о них информации почитай не осталось вовсе. Темные спортивные костюмы, темные кепки. Подъехали аккуратно, тормознули резко, стреляли быстро, целились в головы, промахнулись всего-то два раза из шестнадцати выстрелов. Поток машин на выезде из города в тот час был еще довольно слаб, и самих авто у нас не так много, и время еще раннее, – шеф выехал сразу после полудня, чтоб подольше побыть с родичами и приятелями. Даже проезжавшие водители не сразу разобрались что происходит, именно на эффект неожиданности и рассчитывали наемники, устроив расстрел на широкой улице, застроенной сталинскими домами. Когда шоферы пытались остановить серую машину, то опоздали. Выскочив на встречную, она влетела в проулок и там потерялась. Дальше ее никто уже не видел, несмотря на все попытки следователей проследить путь банды. Следствие допросило немало людей с судимостью, могущих и умеющих стрелять, но проку от этого, кажется, вынесло немного. Кто-то предположил, что действовали бывшие афганцы, уж больно ловко у них получалось стрелять, возможно, списанные из состава бригад и не нашедшие себя в мирной жизни. Но в это плохо верилось. Хотя бы потому, что афганская тема рассматривалась газетами совсем с другой стороны. Пресса пыталась понять, что мы вообще делаем в этой южной стране, зачем влезли в ее дела, что это был за «интернациональный долг» когда Политбюро и КГБ меняло правителей, собственноручно ставленых, выискивало предателей и увозило с собой неблагонадежных. Строило, уничтожало, восстанавливало. К интернационалистам относились с уважением, с теплотой, с попыткой хотя бы понимания – но подумать на них как на бандитов – до подобного цинизма общество еще не дошло. Может, и к лучшему.