Полина Табагари - Дневник алкоголички

– Ты сама должна делать шаг навстречу. Больше задавать вопросов другим, внимательно слушать. Нельзя отстраняться от людей, а потом требовать, чтобы они полюбили тебя или признали «своей». У кого-то обязательно будет день рождения, поучаствуй, купи подарок, покажи, что заинтересована быть частью коллектива, – Миша продолжал разглагольствовать, я чувствовала, как постепенно закипаю от злости.

– Меня не приглашают! – я отвечала уже срывающимся на плач голосом.

– Приходи без приглашения, не выгонят же они тебя. Просто ты упорствуешь сама, а надо немного перетерпеть эту ситуацию. И с мальчиком тоже надо внимательнее разобраться, что там у него происходит. Скорее всего, ты не в курсе всех обстоятельств в его семье. Узнай, потом делай выводы.

Я схватила раскрытую книгу и прочитала первое попавшееся на глаза предложение: «В нашем веке стреляются потому, что стыдятся перед другими – перед обществом, перед друзьями… А в прошлом веке стрелялись потому, что стыдились перед собой. Понимаете, в наше время почему-то считается, что сам с собой человек всегда договорится».

– Вроде, ты читал это у Стругацких? Ты у них почти все перечитал, сам говорил.

– Давно, по молодости. Сейчас многие вещи открываются по-новому. Согласись, странно, что когда ты думаешь, что живешь в одной вселенной с одними переменными, а оказывается, что у всего происходящего есть другой смысл, что мы что-то большее, чем мы сами. Это кажется таким удивительным, – протянул Миша куда-то вдаль, не особо наблюдая за моей реакцией в этот момент.

– Ты такой милый, когда умничаешь, – рассмеялась я. – Не забудь, сегодня идем к моей маме на день рождения. Вот где понадобятся все твои способности, чтобы ее заболтать, чтобы она ко мне не цеплялась.

– Твоя мать – не такой монстр, как тебе представляется.

«Ангел во плоти опять меня учит», – с раздражением подумала я.

– Ага, – я кивнула и с силой втянула носом аромат кофе. – Вкуснотища!

Миша бывал у меня дома, но каждый раз я сильно нервничала, когда он находился в родительской квартире. Не могла отделаться от мысли, что сейчас Миша раскусит меня и увидит, какая на самом деле я никчемная и несуразная. И что мои вечно взлохмаченные волосы, которые я старалась сплести в косу и запрыскать лаком, мои веснушки, которые я усердно замазывала «Балетом», – это все не прикрытие и маска моей детскости, это я и есть – вечно обиженный и глуповатый ребенок-подросток. Боялась, что однажды Миша обнаружит, насколько я ущербна, поэтому избегала визитов к матери, особенно, когда предполагалось, что будет общее семейное сборище.

Я не открыла своим ключом, а позвонила в дверь. Через пару минут мать распахнула дверь, и на нас обрушился затхлая вонь советской квартирки вперемешку с запахом вареной картошки.

– О, Мишанечка, – мать бросилась обнимать зятя, не обращая внимания на стоящую рядом меня. – Как я рада видеть тебя! Как всегда с цветами, ну ты настоящий джентльмен. Как же повезло моей дуре!

– Татьяна Владимировна, тоже рад вас видеть. Уже отмечаете? – и Михаил подмигнул матери, будто кроме них двоих в коридоре никого не было.

– Ой, да стопочку за здоровье любимого зятя приняла, – хихикнула мать.

Мне вдруг тоже захотелось почувствовать эту тяжесть в плечах и легкость в голове после первой рюмки. И пока они миловались в коридоре, я быстро забежала в кухню, открыла холодильник, схватила бутылку водки и сделала пару глотков из горла. Поморщилась, внутри обожгло и размякло в висках. Я и сама не поняла, почему легко подчинилась внутреннему порыву. Спешно закрыла холодильник и побежала обратно к родственникам, словно ничего не произошло.

– Где ты там возишься? – раздался требовательный материн голос вместе со скрипом серванта и позвякиванием хрусталя. – Иди помогать накрывать на стол. – И услышанный приказ впервые не отозвался во мне раздражением. Это были просто слова моей матери, которые говорили, что мне нужно прийти и помочь.

Представляешь, подобное открытие меня успокоило и нейтрализовало. Мы все пропускаем через фильтры собственного воображения, в наших головах вечный хаос из фактов, домыслов и предположений. Всего несколько глотков – и я не расслышала привычный упрек в своей нерасторопности, а услышала факт того, что мне следует поторопиться. Здорово, правда? Да кого я обманываю. Я просто ищу себе оправданий.

Простите, Светлана, я все перескакиваю с «вы» на «ты». Вы, видно серьезная девушка с уважаемой профессией, взгляд у вас добрый, неиспорченный, не закаленный от чужого горя. Чутко меня слушаете. Наверное, работаете недавно? Тогда вы – стойкий и неравнодушный человек. Редкость по нынешним меркам, хотя, надо признаться, мне на людей везет.

Миша и мать ворковали в большой комнате, я послушно бегала из комнаты в комнату, поднося им то салат, то хлеб, то полотенце. Миша потянулся за селедочницей и опрокинул бокал с морсом, я кинулась на кухню за тряпками. Мать рассмеялась, так добродушно, что у меня снова защемило все внутри. Ну, почему мне никогда не доставалось ее снисходительности?

Через час заглянула соседка с нашей лестничной площадки Олимпиада Константиновна и еще одна из нашего же подъезда, мамина школьная подруга и две ее старые знакомые, которые вечно появлялись на праздниках, но отсутствовали в остальной части материной жизни. Куча теток и Миша во главе этой братии, великодушно обхаживал престарелых женщин.

Я пила вино за столом, но пару раз выбегала и украдкой вливала в себя рюмку водки, как школьница, которая не верит, что может опьянеть и поэтому забавляется, повышая градус и подливая себе побольше горячительного. С увеличением во мне количества вина я становилась добрей и покладистей: порхала по кухне, убирала за всеми тарелки, хохотала без причины. Меня устраивало обретенное состояние веселья и беззаботности, пока Миша резко не схватил за руку и не прошипел: «Достаточно тебе». Я болтала глупости? Вела себя вызывающе? Да чем я раздражала этих старух, которые свое отжили?

– Уважаемые гости, – победно объявила я, когда удалось вырваться из-под руки Миши и добежать до большой комнаты. – Муж спешно забирает меня домой.

И никто не кинулся отговаривать меня после этой фразы.

«Да, да, поздно уже, – недовольно процедила мать. – Собирайся».

Ощущение отвергнутости, несмотря на весь выпитый алкоголь, пронзило насквозь. Я борюсь с ним всю жизнь. Даже собакам объясняют, за что их наказывают, а меня наказывают за то, что я есть. Как надо вести себя правильно, чтобы тебя наконец-то полюбили и приняли? Я до конца в этом и не разобралась.

Миша присел на корточки и вставил каждую мою ногу в ботинок, протянул руки и помог подняться на ноги, надел на меня пальто и натянул берет на голову. Буркнул себе под нос: «Мы ушли», оставив долгие привычные прощания с мамашей в коридоре.