Елена Ударцева - Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив

Полина стушевалась. Двадцать пар глаз смотрели на неё. Не могла же она ошибиться? Артём пихнул в спину.

– Полька, жги.

И она вдохнула поглубже.

– В карте есть результат ФОГ – прикорневая перибронхиальная инфильтрация слева. Плюс подкожные узлы, зуд. На левой ноге повязка, брали биопсию?

Профессор молчал, Игнатова пыхтела. Полине придётся отдуваться самой.

– Но вот здесь вот, – Полина ткнула в медкарту, – педикулёз шесть месяцев назад, через месяц снова. И причина – участник волонтёрского движения. Вы помогаете бомжам? Работаете в ночлежке?

Пациентка крякнула и разулыбалась, профессор шикнул на неё.

– Это всё? Доводы закончились?

– Нет. Последний довод – вы, Борис Феликсович.

Профессорские брови над маской взлетели вверх.

– Обычно вы маску сдвигаете на подбородок, а сегодня даже не потрогали.

От резкого смеха вздрогнули все. Пациентка хохотала.

– А вы далеко пойдёте. Даже этот умник не смог так быстро догадаться. Особенно про бездомных. Я в «Ночлежке» помогаю несколько лет. Как ваше имя?

– Полина Гранкина.

– Мой лучший интерн за все годы, – подытожил гордый профессор.

Если бы все дурные мысли могли материализоваться, то Полина сейчас лежала бы, истекая кровью. Глаза Игнатовой посылали ей не только молнии: из них сыпались гранитные блоки и чума. Проходя мимо Полины, она съязвила что-то про ум в работе и слепоту в любви, посоветовав присмотреться к Артёму и профессорской дочке. Варя торопливо отогнала бестолочь, выпрямив пышную грудь. Полина ничего этого не заметила, она тупила взор и глупо улыбалась, надеясь, что под маской не видно. Артём Исаковский прошептал ей, что она – умничка!

* * *

В 3.38 Полина проснулась. Апрель стоял тёплый, но ночью было холодно. Продрогшая ученица профессора Тихомирова в трусах доскакала до комода, натянула носки (оранжевый и синий) и любимое худи с Губкой Бобом. Полина нежно обняла себя за плечи, потёрлась щекой о вытертую розовую ткань и плюхнулась обратно в кровать. Однако уснуть не смогла: счастливо колотилось в груди сердце, живот поджимался, а ноги сами собой колотили о кровать. Сегодня – день икс! Сегодня случится то, о чём она мечтала десять лет.

Полина села. Щёки горели, а улыбка не сходила с лица. Надо было снизить уровень адреналина, не то сердце пробьёт грудную клетку. Полина хихикнула – конечно, такого не случится, сердечная мышца эластична. Но вот давление подняться может. Всё ещё улыбаясь, Полина встала посреди комнаты. Ноги на середине плеч, руки в стороны.

– И раз, и два, и три…

Полина приседала. Лучший способ сбросить напряжение – пустить его в спорт.

– И девять, и десять…

Спортивной Полину не назвать. Метр семьдесят два ростом, отнюдь не хрупкая, с эффектным третьим размером и мягким животиком. Нет, жир с боков не свисал, всё выглядело аккуратно и аппетитно. «Барышня-крестьянка», – говорил о ней папа. А мама добавляла: «Русская красавица». Впрочем, Полина считала, что до красавицы волосы не дотягивают – тонкие и невыразительные. И глаза серые. Но то, как на неё смотрели ореховые глаза Артёма, примиряло со всеми несправедливостями мира.

Вспомнив Артёма, Полина ускорилась.

– Качай жопу! Качай! Сколько годиков, столько и приседаний. Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять всё!

Полина согрелась и юркнула под плед. Сон не шёл. Оно и понятно – счастье не даёт уснуть. Ну и чёрт с ним! Полина вытянулась в полный рост. Сегодня – день икс! Артём позовёт её замуж!

Полина зажмурилась и счастливо засмеялась в подушку, чтобы не разбудить родителей.

Тринадцать лет назад в соседнюю дверь целый день таскали громоздкие коробки, пакеты и мебель. Туда въехала новая семья. Мать – чиновница в администрации, отец – врач. Старушки у подъезда обсуждали её бордовую помаду и его новенький рено, а Полина не могла отвести глаз от красавца мальчишки с уложенным чубом. В офисном кресле на колёсиках он катался по быстро пустеющей газели: караулил вещи, пока родители и грузчики суетились вокруг.

Как и Полина, Артём был единственным ребёнком в семье. Но в отличие от неё, он часто оставался один: родители уходили рано, приходили поздно. Мальчишка практически поселился у Гранкиных. Сердобольная мама Полины, Наталья Дмитриевна, стала ставить ещё один прибор и готовить две дополнительные порции. Одной парень не наедался.

Полина не знала, когда именно влюбилась в Артёма. Скорее всего в день переезда. Но осознала только в девятом классе. Он прислал записку: «Вечером зайду, отложи котлет». Сердце девчонки дёрнулось, она сама к котлетам не притронулась, и родным запретила, чтобы Артёму досталось. Им было по шестнадцать – Исаковские истово спорили, куда отправить детей учиться, а добрейшие колобки Наталья Дмитриевна и Всеволод Михайлович давно поняли, что ненаглядная Полечка пойдёт туда, куда и Артём.

Над столом висел целый «иконостас»: фотографии, билеты, обёртки от конфет, театральные программки, открытки. Наляпано внахлёст. Дорогие сердцу воспоминания о днях вместе. Полина подтянула плед к подбородку и удобнее устроилась, чтобы рассматривать коллаж. Память услужливо подсунула картинки, как водили хороводы на концерте «Мельницы», прыгали на «Thirty Seconds to Mars». Эту шоколадку Артём подарил после выпускного в парке Горького, а в этот фантик в шутку завернул камушек в седьмом классе.

Полина не удержалась, подошла ближе. Пальцы со спиленными в ноль ногтями погладили мятый билет на трамвай, одного уголка нет. Три года назад они ездили в Коломенский музей пастилы, катались на трамвае. Этот счастливый билет кондукторша выудила из кармана. Сказала, что берегла для такой вот милой парочки. Кажется, она даже подмигнула. Артём не глядя передал билет Полине, а она так и не смогла его слопать. Уголок надкусила и спрятала. Что тогда загадала? Выйти замуж за Артёма, свою первую любовь. Полина плотнее завернулась в плед. Прямо на ступеньках вагона, почти выйдя из трамвая, Артём её поцеловал. Впервые. Первый поцелуй. Шум крови в ушах заглушил уличную какофонию, а его глаза стали для Полины всем. И вот, спустя три года, мечта сбудется.

Полина захихикала, не в силах сдержаться, и даже запрыгала тихонечко, но тут же замерла: из родительской спальни послышался скрип кроватных пружин. Рассвело, солнце лучами растолкало облака, но до будильника ещё целый час. Полина потянулась к телефону, всю переписку она знала наизусть. «Доброе утро, солнышко», «Люблю тебя, Полька», «Ты офигенная». Полина снова улеглась в холодную постель. Скоро солнце раскочегарится, только прохладный ветер будет напоминать, что ещё апрель, не август. Но Полине было жарко от вчерашнего воспоминания. Она снова уткнулась в подушку и приложила ухо к стенке – спит?