Елена Ударцева - Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив

– Лидия Кирилловна, ну что же вы? Садитесь.

Дама даже не обернулась, выпрямилась и демонстративно прошла мимо. Позади гелендвагена остановилась маршрутка – битая газелька с проржавленными подножками. На лобовом стекле на скотче висела бумажка «145». То что надо. Полина подхватила чемоданы. Круглоголовый водитель гелендвагена хмыкнул и увёз старушку с банками за поворот.

Под голубым небом среди зелёных полей по дороге качалась маршрутка. Окна были открыты, и ругань разносилась по окрестным деревням. «Да что это такое?!», «Такси надо брать с такими баулами!», «Совсем мозгов нет!», «Мне на следующей выходить, двиньтесь»! Пассажиры чуть не плевались в Полину, чьи чемоданы заняли проход и на поворотах наезжали на ноги. Королевская женщина стоически смотрела в окно и молчала. Губы она сжала в плотную полоску. Лишь однажды презрительно выдавила: «Молодёжь», и все смолкли, ожидая продолжения. Даже водитель цокнул языком: «Вы, девушка, погорячились».

Полина это поняла и сама. От тысячи рублей за такси её нервы были бы целее. Пожалуй, не стоило отказываться. Или даже с тем бандитом на гелендвагене поехать.

Около мятой жестяной остановки маршрутка затормозила. «Выпустите», – раздалось со всех сторон. Водитель сам открыл дверь и рывками выволок Полинины чемоданы. Пассажиров прорвало наружу. Дама с королевской осанкой обвинительно помотала головой, и Полина покраснела от стыда и вины. Да откуда ей было знать, что это такое популярное направление? И что маршрутка ходит всего три раза в день? И что столько народу набьётся? Московская врач-терапевт привыкла к метро. Если поезд ушёл, через две минуты будет другой.

Два дедка, молодая мамаша с трёхлеткой, турист с рюкзаками и металлоискателем и пяток женщин с тележками шустро разбежались по узким улочкам к деревенским домам. Полина огляделась. Небольшая площадь: остановка, мусорные баки, супермаркет. За высокими елями – памятник погибшим воинам с венками искусственных цветов, а за ним – одноэтажный домик с табличками. Рядом на железном столбе торчал таксофон. Полина покатила чемоданы к нему. Относительно безболезненно заволокла оба чемодана по пандусу для инвалидов. У двери красовались таблички: «Администрация сельского поселения Верхняя Волынь». Вторая – «Фельдшерско-акушерский пункт» и время работы – была замазана жёлтой масляной краской. Полина вошла внутрь.

Вероника Николаевна, глава сельского поселения, сразу запричитала:

– Ой, так быстро. А мне только сегодня позвонили, сказали. Давайте документы. Паспорт, направление. Я копии сниму. Понимаете, с жильём проблемы. Нет, дом-то есть. От старой фельдшерицы остался. Но в нём лет десять никто не живёт. Там крышу чинить надо, печь. А печник у нас умер года три как. Септик рыть. Вы пока у Мирохиной поживёте, я договорилась.

Всё это Валентина Николаевна говорила скороговоркой, пока снимала копии на новом копире.

– Хорошая у вас техника, – сделала комплимент Полина.

– Да, – Вероника Николаевна стушевалась, – Константин Валерьич подарил в прошлом году. А то мы всё мучились. Понимаете, он у нас директор фермы молочной. Так, а я не знаю, может, какие ещё документы нужны. Подождите, я щас. Чемоданы у вас большие. На такси приехали?

Вероника Николаевна, солидная женщина лет пятидесяти, надела очки и заковырялась в телефонной записной книжке, но ответа Полины ждала с любопытством

– Нет, – созналась Полина, – на маршрутке.

– Неужели пустая была? Ой, дозвонилась. Здрасьте! Это Ртищева, из Верхней Волыни, ага.

И Вероника Николаевна погрузилась в выяснение бюрократических вопросов. А Полина скинула рюкзак. На стене у двери висела карта Приокской области. Сельское поселение Верхняя Волынь относилось к районному городку Рыбинску. Красным фломастером по линейке кто-то обвёл границы: восемь деревень (Верхняя Волынь, Аблово, Подлужье, Бугры, Зубовка, Евпатьево, Сливково, Кобылье), молочная ферма с обширными полями, коттеджный посёлок «Белые Росы» и гостиничный комплекс «Царская охота» с конюшней и соколами.

Внизу врезка: население – 513 человек, площадь – 117 квадратных километров. Сто семнадцать! Полина осела на стул. А как же ездить? Как добираться? Перед отъездом мама усадила её за телевизор смотреть советские фильмы про деревню: туалет на улице, вода в колодце, участковый Анискин, почтальон Печкин, велосипеды, мотоциклы с люльками, бани, дрова, уголь, ад. Полина в ужасе обозревала карту: овраги, два пруда, озеро, три речки, родник, ферма, охота, опытные поля. Утопления, отравления, заражения, порезы, ожоги, огнестрел, гельминты, клещи, столбняк и… бешенство?

– Дикие животные у вас есть?

Но Вероника Николаевна не слышала, она приросла к телефонной трубке.

– Миллион? Какой миллион? Мне ямочный ремонт не на что делать. Водителя сократили. Да? Поняла, скажу ей. Спасибо.

Вероника Николаевна нажала «Отбой» на своём кнопочном телефоне, подула в вырез кофты и улыбнулась Полине.

– Жарко. Понимаете, кондиционер повесили, но что-то он плохо работает. Готовы? Пойдёмте, я вас с Мирохиной познакомлю. Документы, мне сказали, пока все. Если что-то понадобится, вы же тут теперь – сделаем.

Глава сельского поселения подхватила один из чемоданов, но тут же вернулась к столу, перевернула скрепочницу.

– Ой, ключ же. Сейчас.

Она выудила желтый ключ с биркой из клеёнки и торжественно вручила его Полине.

– Вот, от фельдшерской. Вы же у нас теперь заместо старой фельдшерицы.

– Я врач-терапевт, но хирургию и акушерское дело знаю. Беременных много у вас?

– Трое или четверо. Но они городские, рожать там будут.

– Все равно, лучше им сказать, что врач тут.

Вероника Николаевна выволокла один из чемоданов в коридор и тщательно закрыла дверь на ключ и амбарный замок.

– Да, не беспокойтесь. Понимаете, у нас фельдшера лет десять нет, может, больше. Все привыкли на своих машинах в город мотаться.

Полина не успела ничего сказать, глава администрации остановилась у соседней двери, стёрла пыль с красной стеклянной таблички.

– Вот! Это теперь ваше. Медкабинет, фельдшерско-акушерский. Ну что вы? Открывайте. Ключ я вам дала.

Полина покрутила ключ. Желобки забились чёрной грязью: его давно не использовали. Как и саму дверь. В скважину ключ вошёл легко, провернулся, но дверь не открылась. Вероника Николаевна помогла выбить её плечом.

– Рассохлась, – пояснила она и распахнула перед Полиной мир, полный пыли и старых медицинских карт.

Две комнаты будто остались в безвременье: гинекологическое кресло, пеленальный стол, клеёнчатая кушетка, железный крюк для капельницы, крашеный стол, стул на железном остове, стеклянный шкаф, инструментальный стол, автоклав, раковина и железный стеллаж с ящиками. Полина наугад вытащила из ящика медкарту – Сашевич Раиса Мусаевна. Пальцы от пыли сделались серыми.