Елена Ударцева - Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив

Первым делом Полина усадила старуху на землю.

– Всё в порядке, я – врач, буду у вас в медпункте работать. Как вас зовут?

– Иша Евич, – пробормотала старуха.

– Раиса Мусаевна Сашевич она, – уточнила Марья. – А вы и правда у нас работать будете?

– Да, – и снова обратилась к старухе. – Раиса Мусаевна, голова сильно болит? Не говорите – кивните.

Сашевич кивнула. Марья закатила глаза.

– Да нажралась с утра. Козы мои ей мешают.

Полина не слушала, она уже вытащила из рюкзака тонометр с фонендоскопом и надела манжету на худенькую ручку. Марья внимательно наблюдала за действиями. Даже Валентина Николаевна подошла ближе, поминутно оглядываясь на дорогу. Яркие большие чемоданы торчали бельмом.

– Сколько у вас обычно? Сто тридцать на девяносто?

Сашевич мотнула головой.

– Пониженное? Сто на семьдесят, да?

Сашевич кивнула и покачнулась. Полина заставила её лечь.

– Ложитесь. Прямо на траву. У вас сто семьдесят на сто. Предынсультное. Что-нибудь от давления пьёте?

– Как предынсультное? – удивилась Марья. Валентина Николаевна пожала плечами.

– А так, – объяснила врач, – жара, возраст, нервы. Нечего со стариками ругаться. Дома есть таблетки от давления? – повторила Полина Сашевич.

Та еле кивнула.

– Чёрт. Надо её в тень перенести. И таблетки.

– Эти пойдут?

Вероника Николаевна достала из кармана капотен и нитроспрей.

– Ого, какие богатства! Спасибо!

Глава сельского поселения смутилась.

– Ну, это Никита Юрьич поспособствовал. Он на скорой у нас.

Полина впрыснула нитроспрей в рот Сашевич.

– Нитроспрей расширяет сосуды, должно полегчать, – объяснила она больной.

– Ладно, давайте помогу, – крупная Марья приподняла Сашевич за плечи.

Полина кивнула, подхватив ноги. Глава администрации с трудом вскинула на плечо рюкзак, подняла тонометр.

Сашевич уложили в кровать с холодным компрессом на голову. Полина дала капотен и каждые десять минут проверяла давление. В перерывах привычно «тупила» в телефон – а что ещё делать? Но чем лучше себя чувствовала пациентка, тем более неловко становилось. Москвичка убрала телефон, прошлась по дому.

Низкие потолки, новенькие свежевыкрашенные полы с вязаными кругами у кроватей.

– Это Санечкина, – через вздохи пояснила Сашевич.

Пышные подушки стояли на второй кровати горой, от неё по периметру расходились тонко вязанные волны кружевной скатерти. Полотно было огромным, на салфетку походило мало. В кухне вся стена была увешана фотографиями в рамках. Сашевич видела их с кровати.

– Это Са-неч-ка, – уточнила старуха, когда Полина наклонилась рассмотреть одну из них.

Санечка угадывался на всех: задорный, улыбчивый парень, жилистый и лихой. Совершенно юный. Вот он маленький, вот в цирке с обезьянкой, вот в школе вместе с остальным классом. Сын Сашевич выделялся тёмными миндалевидными глазам и копной чёрных волос – красивый восточный мальчишка. На одной из фотографий он был в военной форме: глаза уставшие, с паутинкой морщин, и улыбка поблёкла.

– В армии, последняя.

Сашевич почти шептала, Полина замерила давление.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, не то снова подскочит.

В этот раз она осталась рядом, рассмотрела пациентку лучше: выцветшие глаза, поникший рот, седые волосы выбивались из-под платка. Наверное, раньше она была красавицей, сын пошёл в неё.

Марья почти сразу куда-то ушла, появилась с банкой варенья.

– Черноплодка, – пригвоздила она и ушла окончательно.

Вероника Николаевна суетилась, бегая между Полиной, чемоданами и администрацией: работу никто не отменял. Наконец Сашевич стало легче.

– Спасибо, – она попыталась встать.

– Вы в туалет хотите?

– Нет. У меня там наливка, вишнёвая, возьмите. Благодарность.

– Не надо, лежите. Еще полчаса лежите. И таблетки с собою носите, раз такое случается. Я вам аспирин для разжижения выпишу. Принимать утром. Ясно? И ещё анализы надо, холестерин проверить. Если аспирин не подойдёт – проверим, другие подберём.

Сашевич кивнула, и Полина вернулась к чемоданам.

Марья Онучина убрала их во двор. Полина застряла у калитки, не зная, что предпринять. Замка не было, стучать в деревянные доски глупо: из дома не слышно. Но как войти? Полина вспомнила советские фильмы.

– Хозяйка? – голос дрожал, получилось тихо. – Хозяйка? Мария? Ау! – крикнула она громче.

«Боже, какой хабалистый кошмар», – пронеслось в голове. Но подействовало – Марья вынырнула из палисада.

– Чего орёшь? Я лилии подкармливаю, – Марья цепко оглядела Полину, кивнула. – Вон твои чемоданы, забирай.

Полина толкала, дергала, калитка не поддавалась.

– За цепочку дёрни, – сказала Марья, внимательно следя за каждым действием.

Коза с козлятами спала под навесом. Она ломанулась в калитку, как только Полине удалось её открыть. Марья сдёрнула зелёную перчатку в цветочек и метко швырнула в козу. Та мекнула, ругаясь, но вернулась под навес.

– Нагулялась, – констатировала Марья. – Как Сашевич?

– Стабильно. Спасибо за черноплодку. Я забыла про неё.

– Привыкай. Здесь в основном натурпродуктом лечатся. Все аптеки в городе, не наездишься.

Полина кивнула и крепче ухватилась за чемоданы. Марья помогла выволочь.

– Если Мирохина донимать будет, приходи. Я за комнату немного возьму.

Новоявленный врач не знала, что ответить и куда идти. Она нелепо кивнула и направилась куда-то, куда прежде её вела Ртищева.

– Полина Всеволодовна?! Постойте, – глава администрации бежала от дороги. – Марья, спасибо. Выручила, – запыхалась она.

– Спасибо в карман не положишь. Но сегодня, так и быть, прощаю, – хохотнула дородная баба. – Я, Вероник Николавна, её предупредила, пусть ко мне жить идёт. Дешевле Мирохиной возьму.

– Ой, иди ты. Ей подъёмные на ремонт понадобятся, стройку. Да и когда они вообще придут. Не знаешь что ли, как всё устроено? – Вероника Николаевна спешила уйти. Но Марья не замолкала:

– Я-то как раз знаю. И ты знаешь. Врач на деревне никогда голодать не будет. Эта-то точно. Как вас?

– Полина Всеволодовна.

Вероника Николаевна махнула рукой и, подхватив лаймовый чемодан, направилась прямиком к старому дому из красного кирпича. Подоспевшей Полине пояснила:

– Понимаете, Марья – баба толковая, только деньги любит, за всё дерёт. А поругаться для неё – развлечение, вместо телевизора.

Дому Лидии Кирилловны Мирохиной на вид было лет сто. Выбеленные известью кирпичные наличники резко контрастировали с красно-коричневым фасадом. Огромный куст элеутерококка перекрывал вход. Калитка и весь забор палисада аккуратно выкрашены зелёной краской. А сам палисадник пестрел георгинами, астрами, циниями, разноцветными хостами и календулой. Клумбы были аккуратно огорожены, длинные цветы подвязаны. На каменной дорожке к дому не было ни соринки. Полина подобралась: похоже, эта Лидия Кирилловна – генерал в юбке. Полина была уверена, что на её участке даже муравьи устраивают свои муравейники в строго отведённых местах.