Елена Ударцева - Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив

– А здесь что? – Полина ткнула в стеклянный шкаф.

– Мы ничего не трогали. Как фельдшерица умерла, заперли. А ключ я никому не давала.

Шкаф оказался не заперт. В жестяной коробке лежали шприцы и скальпель. Ампулы кофеина, пенициллина, морфина, фентанила, упаковка промедола, таблетки нитроглицерина, банки с глюкозой, аминокапронкой, трисолью. Такие препараты и без присмотра?! Полина резко обернулась.

– Это единственный ключ?

– Да. У старой фельдшерицы тоже был, но кто его теперь найдёт.

– Хорошо, – оборвала Полина и огляделась. – А холодильника нет?

Вероника Николаевна замялась.

– Старый мы забрали в комнату отдыха. Понимаете? Чтоб домой не бегать. Но в прошлом году он сломался.

Полина не пыталась слушать, она искала замок для шкафа. Вообще-то должен быть сейф, но здесь на него нечего рассчитывать. Замка нигде не было. Судя по всему, глава администрации не врала: сюда действительно никто не заглядывал несколько лет. Иначе как такие препараты могли остаться не тронутыми? Хотя… Полина быстро осмотрела ампулы, упаковку промедола. Срок годности истёк, упаковки не вскрыты. Полина вытерла ладони о джинсы.

– Есть кто-нибудь, кто сможет сюда замок вставить?

– А зачем? – удивилась Вероника Николаевна. – Вот же ушки, навесной можно. Про холодильник я даже не знаю… Оформлю заявку. Но… Не знаю. Понимаете, на ямочный ремонт два года выделить не могут.

– Ладно, попробую решить сама.

Полина вставила в ушки найденный обломок карандаша и с улыбкой решительно выпроводила главу администрацию из помещения. Она тщательно заперла дверь, ключ положила в карман. Теперь это будет её вторым домом.

Полина крутила головой будто в Диснейленде. Верхняя Волынь имела мало общего с советскими фильмами. На каждом втором доме красовались тарелки-антенны, каждый третий закрывал забор из профлиста. Во дворах и на улицах торчали автомобили, в основном нивы-шевроле и иномарки. Однотипные жёлтые газовые трубы подходили к домам. Тут и сям слышался стрёкот триммеров. Эти Полина узнала сразу, такие есть у любого московского дворника. Резкая вонь заставила остановиться.

– Это что такое? – заорала глава администрации.

Она волокла один из чемоданов Полины, и теперь вместе с нею затыкала нос.

– Септик откачать надо.

За забором из сетки-рабицы торчал озадаченный мужик. Он держал зелёный люк септика и с ужасом глядел в яму.

– Эй, домашние! В доме больше не срём! Ходим в сортир! Ясно? – громко возвестил он.

– Ясно, Алексей Максимыч, – загоготал сосед в красной панаме, – тебе телефон бочки дать или есть?

Вероника Николаевна убедилась, что всё в порядке, и пошла дальше. Полина посеменила следом, изредка подтягивая запнувшийся чемодан. По обе стороны встали одинаковые домики на две семьи.

– Это колхозные. В восьмидесятых строили. Тогда Лидия Кирилловна директором колхоза была, на весь район славились. Понимаете, колхоз три водонапорные башни поставил, школу построил. Тысяча шестьсот человек жила, почта была.

У детской площадки с качелями и спортивными тренажёрами детвора бросила велики, жадно пила из колонки.

– Не мусорим здесь! – дежурно крикнула глава администрации.

Дети в ответ завозмущались:

– Чо сразу мы-то? Мы вообще на речке были!

– Федька, матери скажи, что налог на землю не плачен!

– У нас льготы! – высунулся вихрастый пацан.

– Со льготами не плачен! Пусть зайдёт, посчитаем, – припечатала Валентина Николаевна.

Полина успела заметить, как Федька достал пластиковую бутылку и, разбежавшись, пнул её прямо в стойку футбольных ворот. Свернули вправо, на гравийку. Здесь одинаковые домики исчезли. Зато появился трактор, второй трактор, вишнёвая девятка, ещё две машины.

– Тут Витька Онучин живёт. Он тракторист, с руками. Его иногда просят что-то починить. У него, кстати, и замок попросить можно. Вдруг есть.

На Полину полетели капли.

– Ой, Вероник Николавна, не заметил, богатой будешь. Собралась куда-то? С чемоданом.

Через забор маячил мужичок в жилетке с карманами. Из шланга он поливал цветы за забором.

– Привет, Гарик! – отозвалась глава. – Чего это ты тут, не у себя?

– Помогаю!

Он явно ждал продолжения разговора, с любопытством разглядывая Полину. Наконец не выдержал.

– Кого ведёшь? Что за арестантка симпатичная?

– Типун тебе, – махнула запыхавшаяся глава. Она остановилась передохнуть, огромный чемодан Полины по гравийке приходилось тащить на себе. – Это фельдшерица новая.

– Врач-терапевт, – поправила Полина и поспешила представиться. – Полина Всеволодовна Гранкина.

– О, врач. Это вы у нас на медпункте будете?

– Да.

– Я завтра зайду. У меня уайт-спирит есть. Краску с таблички стереть надо.

– А, – согласилась Вероника Николаевна, – я и забыла, что закрасили. Ты только осторожней, важное не сотри.

Гарик махнул рукой, переключил режим полива, а Полина с главой администрации подхватили чемоданы, пошли дальше. Буквально через пару шагов гравийка кончилась, катить стало легче, но раздался крик.

– Марья! Козу убери! Марья! Твоя коза дерёт здесь всё!

Посреди пустыря, средь травы и бурьяна, торчала сухая старуха. Одета она была в красный халат, с зелёным платком на голове. Рядом крутилась крупная коза с тремя козлятами. От дома тракториста к ним бежала дородная баба.

– Да что вы орёте, что орёте, Раиса Мусаевна! Чем вам коза помешала? Вы этим пустырём и не пользуетесь вовсе.

– Убирай козу, это моя земля, за мной числится.

– Да как за вами-то, когда мой отец всю жизнь здесь траву косил?!

– Дольская, опять препираешься?

– Я не Дольская уже двадцать три года!

– Схватились, – устало пояснила Вероника Николаевна. – Каждый год одно и тоже. Марья! – гаркнула она. – Опять козу плохо привязала?

– О, привет, Вероник Николавна! Да нормально привязала. Дашка колья выдёргивает. Свободу любит. Дашка! Куда пошла?

Коза кратко мекнула и скакнула в траву.

– Марья! – тут же залилась старуха в платке.

– Да вижу я! Хватит! Сами пустырём не пользуетесь и другим не даёте! Что случится, если коза траву пощиплет, а? Что вам, бурьяна жалко?

– Марья, ты как со старшими разговариваешь?

– А как с вами ещё разговаривать? Как собака на сене: ни себе, ни людям. Вы хоть косить начните, чтоб бобыли согнать.

– Был бы жив Санечка, – пригрозила старуха.

– Помер Санька. Скоро лет тридцать, как помер. Хватит уже его вспоминать. С бурьяном сделайте что-нибудь.

– Мая! Ушу кери! – каркнула старуха и покачнулась.

– Наклюкалась своей вишнёвки, – вздохнула Вероника Николаевна и пошагала дальше. Но не услышала следом шума второго чемодана.

Не удивительно – он торчал посреди улицы, а хозяйка, врач-терапевт Полина Гранкина, неслась по узкой тропке прямо к старухе в красном халате. Дородная Марья поймала козу Дашку. Козлята мельтешили рядом.