Сергей Качуренко - Девятое звено

Мне запомнилось высказывание одного известного россиянина, который поделился личной формулировкой, определяющей облик советского человека: «Это индивид, которому постоянно чего-то не хватает, и у которого по жизни чего-то нет. Только нет – не потому, что негде взять или нет возможности это возыметь. А нет потому что: нет – ну и фиг с ним!».

Но хоть немалому числу бывших советских людей свойственна внутренняя беспомощность, они при этом упорно стремятся кого-то поучать, кем-то управлять и направлять в нужное русло. А прикрывается сей зуд бурной деятельности заботой о человеке на фоне непоколебимого жизненного кредо – безоговорочного мнения по любому вопросу: «Я знаю! Так сказали по зомбоящику. Или же с высокой трибуны».

Одна из причин произошедшего с нами – искаженное толкование национального вопроса. Сограждан попросту убедили, что таковой проблемы в Союзе нет. Как не было секса, проституции, наркотиков и всего того, чем «заражен» постылый запад.

На самом деле национальный вопрос актуален еще со времен Цицерона. И если закрывать на него глаза, то не перестанут появляться все новые «горячие точки» на карте мира.

Но советский миф продолжал твердить, что мы живем как одна большая и дружная интернациональная семья. То есть как нечто противоположное эгоистичным «буржуазным» нациям и националистам, от которых недалеко и к нацистам (благо, после Великой Отечественной против германских и прочих нацистов-националистов у нас выработался стойкий иммунитет).

На самом же деле политическая нация – союз принимающих некие общие ценности и ориентиры личностей без учета их национальности. А спасение нации в трудные времена зависит от того, как быстро и в какой геометрической прогрессии будет расти число граждан, которые понимают, что происходит в жизни с родиной и с ними. И опять же независимо от национальной принадлежности.

Но кремлевские вожди решали по-иному и со времен холодной войны спасали не советский народ, а свой «железный занавес» от коварной западной демократии, все больше погружаясь в гонку вооружений. В ряды советской армии торжественно провожали практически все мужское население страны, достигшее призывного возраста. Священный долг исполняли представители почти всех национальностей державы, а советский миф преподносил это как убедительный фактор интернационального сплочения и единства народов.

И пусть даже у тех, кто отслужил срочную службу, оставались дружеские связи со своими сослуживцами, в целом миф оставался всего лишь мифом.

Спешу объясниться. Все эти мысли и субъективные выводы не возникли в моей голове без причины или ниоткуда. Всему виной – вчерашний телефонный звонок, заставший меня врасплох. Он произвел эффект удара виртуального молота по моему реальному темени.

Но вначале – предыстория. Иначе придется потом не раз прерывать повествование и объяснять суть происходящего.

Будучи старшеклассником, я серьезно увлекался спортом. Помимо греко-римской борьбы освоил боевое самбо и основы восточных единоборств. К тому же просто бредил службой в десантных войсках, и в результате получил сполна все, к чему стремился.

Отец в те годы служил армейским офицером и поддерживал товарищеские отношения с городским военкомом – дагестанцем по национальности. Вот они и пошли мне навстречу, организовав призыв по блату.

И, как говорится, мечтатель попал. То есть попал служить именно в десантные войска. И не в обычные ВДВ, а в новейшее войсковое спецподразделение – десантно-штурмовую бригаду горного назначения.

Отчетливо помню, как накануне отправки в часть военком успокаивал отца:

– Не переживай, дорогой! В наши края люди на курорт едут, а твой сын там служить будет. На Кавказе хорошо: солнце, горы, море. Рядом с Грузией – мой родной Дагестан. Захочет, к маме моей будет в гости ездить. А еще открою тебе военную тайну: по приказу Москвы в эти новые войска призывают только славян: русских, белорусов и украинцев. Бригада подчиняется только Москве, поэтому обеспечение организовано на высшем уровне. Кормить будут как космонавтов.

Вот так я и оказался в Имеретии, в элитной славянской части, где вскорости пожалел, что накануне беспечно провалил вступительные экзамены в военно-политическое училище.

Первые два месяца нас нещадно муштровали круглыми сутками. А делалось это для того, чтобы отфильтровать слабых. Ребят, у которых сдавали силы и нервы, отселяли в отдельную казарму, а позже отправляли служить в дружественную Монголию для оказания помощи братскому народу в строительстве оборонительных сооружений на границе с недружественным Китаем.

После учебки и принятия присяги меня определили в зенитно-ракетную роту. А это означало следующее: если штурмовикам пехотных батальонов приходилось десантироваться в горах только с индивидуальным снаряжением, то нас выбрасывали из «вертушек» вместе с горными пушками и переносными зенитными комплексами. Что и говорить – адреналин зашкаливал.

Но были и светлые полосы в нелегкой службе штурмовика-десантника. Два раза в год наша зенитная рота отправлялась на морские стрельбы. Они проходили на окружном полигоне у самого Черного моря в окрестностях абхазского городка Очамчири. А на втором году службы меня на полгода прикомандировали к учебному центру, который обеспечивал работу этого полигона. Сам же центр располагался на окраине города Очамчири в живописной парковой зоне на берегу моря. По сравнению с родной частью в Кутаиси – просто рай на земле. Повсюду пальмы, платаны, рододендроны, а вместо обычного кустарника благоухали лавровые кусты. Я даже насушил под койкой веник из пахучих листьев и позже привез его маме в качестве дембельского подарка.

Именно в этой «военно-санаторной» части я познакомился с худощавым, черноволосым пареньком из Абхазии по имени Баграт. Как и подобает кавказцам, он говорил с восточным акцентом, но фамилию при этом носил украинскую – Кравченко. Как вам такое?

В отличие от кутаисской части в учебном центре служили в основном кавказцы, хотя все офицеры были исключительно русскими и украинцами. Все, кроме замполита – подполковника Аршба Рауля Джотовича. Это объяснялось спецификой идеологической работы, проводимой в частях и подразделениях армии страны Советов. Ведь замполит занимается личным составом, а значит, свой замполит-земляк лучше других подберет ключики к солдатам-горцам.

А с Багратом Кравченко мы быстро и крепко сдружились. Что и привлекло внимание замполита, который, кстати сказать, говорил по-русски без малейшего акцента. А еще он свободно изъяснялся на языках малых народов Кавказа, общаясь с другими солдатами.