Сергей Качуренко - Девятое звено

Не будучи уверенным, что осведомители замполита есть и в Ткварчели, я было начал грешить на Кравченко, но потом рассудил: «Если Баграт предоставил замполиту подробный отчет, то должен был упомянуть и о приглашении на проводы. Значит, я ошибаюсь – Кравченко не может быть стукачом». Но тут же стал обмозговывать по-иному: «А если Аршба знает о приглашении и теперь просто выжидает, как будут развиваться события?».

Несмотря на мыслительные подозрения, наши отношения с Багратом не изменились. А после того, как он предложил мне съездить в Ткварчели без него, сомнения в порядочности друга окончательно развеялись. Более того, он самолично разработал секретный план, благодаря которому и удалось воплотить в жизнь задуманное.

– Я буду прикрывать тебя в части, – с видом бывалого конспиратора инструктировал меня Баграт. – Мы попросим старшину, чтобы он поставил нас обоих в наряд на полигон именно в этот день. Потом договоримся с начальником караула и другими ребятами, чтобы в случае проверки они в один голос заявили, что ты стоишь на дальнем посту возле автопарка. Вряд ли кому-то захочется перепроверять. Но учти – ты должен вернуться к утреннему построению на развод. Ведь там всегда присутствует замполит и лично проверяет состав меняющегося и заступающего караула.

Так и поступили. В назначенный день сразу после развода я уехал на попутной машине в Ткварчели, а личный состав суточного караула дружно прикрывал мое отсутствие. Все шло по намеченному плану и закончилось успешно – за сутки не было ни одной проверки. Оставался последний и решающий штрих: построение на утренний развод. Вот тут-то и случилась прискорбная осечка, о которой я сожалею по сей день.

Тогда я поступил безответственно и самонадеянно, а если выражаться проще – соизволил нализаться до состояния выхода в нирвану и созерцания там оранжевых баклажанов. Вследствие чего родственниками призывника был доставлен на полигон в невменяемом состоянии лишь к обеду.

А позже, придя в себя, узнал, каких трудов стоило начальнику караула и самому Кравченко прикрывать меня перед замполитом. Они придумали правдоподобную легенду о моем пищевом отравлении и о том, что рано утром бедолагу отвезли в медсанчасть полигона. Эту версию подтвердили дежурный офицер по части и доктор-армянин, которых потом пришлось долго и недешево благодарить за поддержку. В общем, создалось впечатление, что Аршба поверил. Особенно после того, как внимательно и даже сочувственно оглядел мою помятую и обрюзгшую физиономию во время вечернего построения.

Но с того самого дня мой друг Баграт стал всячески избегать встреч и общения со мной. Я и сам осознавал степень своей вины, и без каких-либо оправданий неоднократно просил прощения. Но все оставалось без изменений.

Естественно, разрыв нашей дружбы заприметил Аршба и тут же приступил к независимому расследованию. Первым делом вызвал к себе Баграта, о чем сам Кравченко позже рассказал:

– По твоей милости он меня насиловал полтора часа. Я ничего не рассказал про самоволку. А по поводу ссоры объяснил, что ты плохо обо мне отзывался в разговоре с другими солдатами. В случае чего, ребята подтвердят – я договорился. Кстати готовься, потому что замполит собирается и тебя вызвать на беседу.

В очередной раз я попросил у него прощения, но слова улетучивались куда-то мимо ушей. Грустные глаза смотрели сквозь меня в пустоту, после чего Баграт ушел, не сказав ни слова. А вскоре дневальный сообщил, что меня разыскивает замполит.

Вот и представилась возможность испытать на себе профессиональный натиск абхазского политработника. В течение двух часов продолжалась душещипательная беседа, в ходе которой Рауль Джотович показал себя во всей красе. То он выступал в роли дотошного дознавателя, то надевал маску по-отечески настроенного старшего товарища. Потом с помощью психологических приемчиков попытался залезть в душу, а под занавес применил метод запугивания под названием «размазывание слабо сформированной личности старослужащего солдата тонким слоем по стенам кабинета». Временами казалось, что он вот-вот перейдет к следующей стадии натиска под девизом «решающая роль офицерского сапога в деле воспитания подрастающего поколения». Но, к счастью, до этого не дошло. Зато в конце разговора Аршба в открытую попытался меня завербовать для получения нужной ему информации. В ответ я прикинулся дурачком и сделал вид, будто не понимаю, чего он добивается. Замполит быстро раскусил игру в несознанку и закончил разговор приблизительно так:

– После твоего отъезда отсюда я напишу командиру части замечательный отзыв о командировке рядового Кучера. Так что на дембель уедешь тридцать первого декабря, а на часах будет время – четверть до полночи. А еще попрошу выдать тебе такую характеристику, с которой потом и в тюрьму не примут.

До окончания очамчирской командировки я ходил по части, как говорится, на кошачьих лапах и со страхом оборачивался на каждый шорох. А с Багратом отношения так и не наладились.

Вскоре я отбыл в родную часть, где поздней осенью одним из первых демобилизовался и уехал домой. При этом увозил с собой положительную характеристику о прохождении срочной службы в рядах Советской Армии. После чего неоднократно задавался вопросом: «Почему же грозный замполит так и не выполнил своей угрозы?». Ответа на этот вопрос не было.

А еще на протяжении нескольких лет я писал письма Баграту и отправлял поздравительные открытки, но все они так и остались без ответа.

С тех времен прошло более тридцати лет. А вчера вечером, когда я вернулся домой после важных переговоров о слиянии двух коммерческих фирм, раздался звонок домашнего телефона:

– Вас беспокоят из посольства Республики Грузия в Украине, – послышался в трубке басистый мужской голос с ярко выраженным кавказским акцентом. – Мы разыскиваем Сергея Ивановича Кучера, который в семидесятых годах служил в 21-й десантно-штурмовой бригаде в городе Кутаиси.

– Да, это я. А по какой причине вы меня разыскиваете?

– Слава Богу, мы вас нашли! – радостно воскликнул «бас», проигнорировав вопрос. – Нам пришлось обзвонить почти всех Кучеров в Киеве, чьи номера есть в телефонной книге. С такой фамилией в столице почти тысяча человек живет, поэтому мы были вынуждены…

– Простите, но в чем дело? – прервал я собеседника.

– Вас разыскивает господин Кравченко Баграт Мерабович. Я сейчас передам ему трубку.

Моментально почувствовал, как засосало под ложечкой, а внутри живота растеклась волна обжигающего холода. Будто бы я был раздет до пояса, а какой-то шутник запустил в грудь снежком. Рука, сжимавшая телефонную трубку, предательски подрагивала в такт учащенному сердцебиению, во рту моментально пересохло.