Влад Костромин - 700 граней

На белой кепке укутанного в старое одеяло из овчины длинноволосого повелителя пиццы было написано «Драконы Арнхейма». Фай также увидел лямки, показывающие, что за спиной у человека довольно объемный рюкзак. Борода у него росла плохо, была редкой, с длинными волнистыми волосками цвета звёзд, неопрятной и козлиной.

– Сколько с меня? – Фай посмотрел на четыре коробки и пакет с пивными банками.

– Бро, теперь каждый готов отдать последнее своим соседям, поделиться элем и жареной рыбой, что еще час назад плескалась в солёных морских водах.

– Мы не заказывали пиццу с морепродуктами.

– Да? – «Дракон Арнхейма» проверил бумажку на планшете. – Слушай, бро, тут ошибочка вышла. Возьми пиццу с рыбой, я сделаю скидку.

– Мы заказывали две пиццы с ветчиной, одну с салями и одну «4 сыра», зачем нам пицца с рыбой?

– Слышь, бро, я Кристиан, сын Одда, кореш Эмиля, сына Ларса. Не слыхал?

– Нет.

– Чо, реально не слыхал? – набычился парень. – «Драконы Арнхейма» самая крутая банда! Мы по 60 лет можем одними костями питаться!

– Достали, психи, – перехватив пиццы и пиво, Фай ударил недоумка лбом в переносицу.

Обеспицценный рухнул на пыльные ступени крыльца и принял фривольную позу.

– Люди, которые шли по степи, изредка отходили от каравана, если они шли, – простонал он.

– Отдыхай, курощуп, – Фай врезал контрольный левой ногой в голову и вернулся в офис.

– Бабок хватило? – лениво поинтересовался Крисп.

– Ровно все, – кивнул Фай, сгружая коробки с пиццами на верх МФУ-шки, – еще и сдача была.

– Пиццы дело такое, – сказал Мартин, схватив верхнюю коробку и выбрасывая ее в открытое окно, – идти за ними из любого города было далеко, а караваны приходят не так уж часто.

– Ты чего?

– Это были человекоподобные машины, умеющие ходить на двух ногах, имеющие искусственный интеллект.

– Куда имеющие? – не понял Фай.

– Известно куда, – сладко потянулся Криспиан. – Поэтому он пользовался лошадьми – животные сильные, выносливые, породистые. В случае внезапной атаки в тыл всегда могут лягаться.

Вторая коробка полетела за окно.

– В итого ИИ пришел к единственной верной, можно сказать, паломнической мысли человечества в минуты отчаяния – жизнь – мероприятие отстойное, – закончил Криспиан.

– Так у вас есть ИИ тут? – ошалел Фай.

– Да, и его зовут Татьяна Петушкова. Пописывает нелепые рассказы и с сотен аккаунтов размещает на сетевых конкурсах.

– Татьяна Петушкова – ИИ??? Та самая Петушкова???

– Нет, ну как адекватная девушка может встречаться с недо-мальчиком-недо-парнем-не-доиграло-позёром?

– Шутите? – обиделся Фай.

– Просто пытаемся пробудить в тебе мыслительную активность, – улыбнулась Фабиолла.

– Некоторые еще клизЪмы делают с огуречным соском для активизации мыслительных процессов, но мы же с Вами не из них? – сказал Мартин, открыв коробку. – Во, у меня пицца-глазунья. Будет кто?

– Мне дай кусман, – протянула руку Фабиолла.

– Лови, Фабби, – Чернокнижник ловко швырнул девушке кусок. – Знаешь, я стал пользоваться парфюмом только для того, чтобы однажды ты сказала: «От тебя приятно пахнет». А еще у меня нет соседки, которая через меня заказывала у тебя косметику по каталогу. Просто у тебя никто не покупал, ты переживала, и я храню целый склад баночек, тюбиков и флаконов у себя в комнате.

– Ы-ы-ы! – с чувством проныла девушка.

– Может ты просто из этих? – за спиной Чернокнижника замерцал силуэт Михаила Ивановича с топором в руке и налобным фонариком на причинном месте. – А? Про соски огуречные вспомнил…

– Изыди, прилипашка, – Фабби выплюнула глаз точно в глаз киборгу, – натурал он, я проверяла.

– Покедова, некомбатанты, – железный яйценос пропал.

– Вот же пристал, – пожаловался Крисп, – прямо так и шныряет вокруг.

– Надо Хозяину маяка сказать, – решил Мартин, – пущай прикует его к маяку.

– Цэ дiло, – согласилась Фабиолла, пожирая пиццу со смачным удовлетворением.

Кошка серо-полосатого цвета в количестве одной единицы проскользнула в открытое окно и прыгнула на плечо Фабиоллы.

– Привет, Лейла Воробьиди, – поприветствовала кошку девушка.

Кошка задрала хвост, распушила его, от чего на задней стороне хвоста получился четкий пробор, замурчала, стала тереться, прыгая по плечам и шее.

– Я сидела на поваленном у автобусной остановки дереве и познакомилась с этой блошивой скотиной, – Фабби насмешливо отвесила ей холодную оплеуху и сбросила ее на мокрый пол. – А может быть, это не я сделала вовсе?

Кошка с греческой фамилией Воробьиди и огромными глазами ярче самого озера, как чумная, носилась под ногами и в ультимативной форме требовала еды, и не просто еды, но колбасы и сыра. Дождалась только хрена. Вода на полу вновь отвесила ей хладную пощечину, но уже по своей инициативе.

– Жуй, иммигрантка, – Крисп достал из ящика стола сморщенный сушеный корешок хрена и кинул кошке. – Тут глютена нет. Тебе должно хватить этого беспрецедентно вместительного корневища.

Кошка вдруг зашипела, выгнула спину и убежала в сторону Ползучего города.

– Вот же скотина, – расстроился Мартин, наполняя свою кружку пивом ровно на 85%.

– А почему ты наливаешь не полную? – спросил Фай.

– Этого достаточно, чтобы я напился и позволяет мне не пролить мимо утробы ни капли. Так меня научила молодая мама одного мальчика, из которого телевизор сделал робота. Надо сказать, уставной хвостик шел ей больше, чем прочим девчонкам на курсах идеальных мам.

Гена натянул трико и, споткнувшись об заложенную красными и зелеными кредитами книгу аренды недвижимости для проживания в лунной колонии, поплелся в туалет. Но взявшись за ручку двери, вдруг осекся и даже запнулся – взгляд прилип к надписи.

– Что делать? – запаниковал Гена. – Мне же полный фулл-хаус в зеро вставят за этот вандализм, – он растерянно оглянулся по сторонам.

Не дождавшись ответа, Гена так и стоял, держа дверь, топтался на месте, боясь присесть, как будто у него геморрой в запущенной стадии. Этакая смесь дьявола и ангела выдавала в нём совершенно незаурядную личность. Оно и понятно, заурядная личность на курсы крупье при ВШЭ, для солидности названные академией, вряд ли подалась бы. Поэтому Гена и стоял, по привычке выдерживать многочасовое ожидание одновременно с нетерпением. Хотя, мочевой пузырь все настойчивее звонил в колокол.

– По ком звонит колокол? – спросила дверь.

– Чего? – растерялся горе речепшеист.

– Чего застыл, спрашиваю? – из двери проступил, оставаясь при этом вровень с поверхностью, плешивый облик доктора ван Э, Бонцена. – Проходи, делай свои дела и не забудь смыть за собой, а то я уже задолбался зубной щеткой «очко» драить.

– Очко? – Гена выхватил знакомый из курса обучения термин. – В очко мне самому щетку вставят, – понурился он.