Василий Баранов - Гадкий утенок. Сборник рассказов для женщин

– У меня с самого утра педсовет назначен.

От судьбы никуда не денешься. Придется внести посильную лепту в воспитание моего детища. Больше от меня все равно никакого толка. Первым делом, первым делом самолеты. Ну, а девушки? А девушки потом. Завезу Сашу в школу, после чуть сильнее буду давить на педаль газа. Успею.

– Саша, кушай быстрее. Опаздываем. – Строгий отцовский тон. – Живо едем в школу.

Как, похож на образцового отца? Нет? Так у меня получается. Эта роль мне не дается.

По дороге Сашка болтал без умолку.

– Гриднев за Маринкой сумку таскает. А Маринка ходит, как королева. И вовсе она не королева. Противная, ужас. Мария Николаевна вчера из кабинета директора выбежала со слезами. Сам видел. Сам видел! Директор ее в угол хотел поставить.

Какой же он ребенок. Отчего в детстве нам хочется быстрее вырасти, а став взрослыми мечтаем вернуться в детство. Сашку высадил возле школы и рванул в часть. Первым мне встретился Андрей, мой механик. Мы с ним вместе работаем несколько лет. Отличный парень. И механик, конечно великолепный.

– Как Андрей, синяя птица нынче взмахнет крыльями? – Птицей счастья мы называли каждый наш самолет.

– Нет. Майор сказал, нет. – Выражение досады на лице. – Колдуны опять с ней будут ворожить.

Колдунами он называл представителей завода и конструкторского бюро. Генеральный конструктор мужик гениальный. Так бывало уже. Самолет готов к испытаниям, а он вопреки всякому здравому смыслу задерживает ее. Чувствует, что-то не то. Даст сбой в полете. Аэродинамику самолета видит лучше всякого испытательного стенда. В прошлый раз меня предупреждал. На кабрировании может сорваться. Кабрирование, это когда самолет резко уходит вверх. Так оно и вышло. Не прислушайся я к его словам, машину бы погубил и сам разбился. С трудом удержал самолет. Хотел свою удаль показать, но вовремя сдержался. На стенде все шло прекрасно. Как он понял, что при боковом ветре и резком наборе высоты занесет на крыло. При таком раскладе даже очень опытный пилот может оказаться бессилен.

– Что тогда сегодня делать? – Не хотелось сидеть на земле. Ждать и догонять самое противное.

– Ты, говорят, сегодня летишь на звере.

Зверь – транспортный самолет. Испытываем мы его целым экипажем. Так у нас заведено. Ребята хорошие. И дружим не первый год. С женой я их не знакомил. Объяснил, боюсь, они ненароком выдадут мой секрет. Ребята все поняли, посочувствовали. Все понимают. Самолет разбегается по взлетной полосе, небо летит на встречу. Обнимая небо крепкими руками, летчик набирает высоту. Я резко начал набор высоты. Целуемся с облаками. Где-то внизу земля. Мы встретимся с тобой земная твердь через пару часов. Закончится прогулка на небеса, вернемся, составим отчет. Зверь в воздухе вел себя хорошо. Мы его укротили. В первые полеты он так не слушался. На этот раз не захотел садиться.

– Костя, командир, шасси не выпускается. – Доложил второй пилот.

– Что? Второй раз попробуй. – Что там могло заклинить. Механизм выпуска шасси стандартный. Испытан не один раз. На старуху проруха. Все было в норме, а тут….

– Нет, Костя. Не идет. Заклинило. – Второй пилот тянул вверх рули высоты. – Что будем делать?

– Сожжем горючее. Все по инструкции. Запрашивай аварийную посадку. – Из-за пустяка машину губить. Явно сегодня не мой день.

Мы кружили над аэродромом. После пошли на встречу с полем. Что ж, будь пухом земля, распашем тебя. Принимай своих сыновей. Корпус ударился о землю. Мы начали резко тормозить. Черт, ремни безопасности я не закрепил. Меня выбросило из кресла. Мой лоб радостно встретился с приборной доской. Спасатели неслись к нам. В тот момент я не понимал, для меня наступили дни гнева богов. Просить безжалостных о помиловании поздно.

Я чуть было не опоздала на педсовет. Директор начал:

– Коллеги, я говорил вам, сегодня у нас комиссия из управления. Так что будьте внимательны, не ударьте в грязь лицом.

– К нам едет ревизор, – проговорил кто-то.

Директор строго посмотрел на говорящего. О, у директора это хорошо получается. Естественно, комиссия. У Матвеевой в Управлении есть подруга. Она нам и сообщила, что директор идет на повышение. Так, что комиссия, это не удивительно. И директор не хочет, чтобы нашли какие-нибудь недостатки. Когда директор закончил и ушел, мы еще обсуждали предстоящий день. Тут я решила спросить:

– Может кто-то знает, кто будет вместо Савельева?

– Ты, конечно, ты, дорогая. – Это Нора. Я не знаю, честно не знаю, почему она так ко мне относится. Ехидная улыбка на губах.

Что я ей сделала плохого. И я не выдержала.

– Что ж, приму это как должное. И уж постараюсь, чтобы кое-кто не портил атмосферу в нашем дружном коллективе.

Я вышла из учительской, громко хлопнув дверью. День тянулся долго. Все были на нервах. Я обрадовалась, когда прозвенел звонок моего последнего урока. Подхватила сумочку и отправилась забирать из школы сына. Сашка ждал меня уже во дворе школы. Мы двинулись домой. Он всю дорогу щебетал. Я была рассеянной, и какая-то внутренняя тревога не оставляла меня. Видимо, сказывались нервы этого дня. Наконец, я все-таки услышала сына.

– Мама, мам, а мы купим хлопья? – Просил Сашка.

– Конечно, дорогой, купим. – Вот так всегда. Опять начал клянчить. Зайдешь с ним в магазин или киоск, увидит, что на прилавке и это тоже будет просить купить.

– А сок? – Так, продолжается.

– Да, естественно, купим. – Не отвяжется, придется согласиться.

– А папе что купим? – Как же забыть любимого папочку.

– Ничего не купим. – Я решила отказать и держаться на этом.

– Почему? – Сын упрямился. Любит отца.

– Пусть кушает овсянку. – А что? Очень полезно.

– За что? – Саша почти обиделся на меня.

– За то, что он ее не любит. – Я рассмеялась.

Наконец мы добрались до дома. Я усадила Саню за уроки, а сама отправилась готовить ужин. Честно говоря, все валилось из рук. Я так и не могла сосредоточиться. Решила, приготовлю самое простое. Поставила вариться щи. Отварила макароны, чтобы приготовить макароны по-флотски, и присела на стул. Тревога не отпускала меня. Я пыталась справиться с собой, но не знаю, не знаю, что-то внутри не давало мне покоя. Вдруг раздался дверной звонок. Кто бы это мог быть? Для Кости рановато. Я пошла открывать дверь. Открыла. На пороге Костя. Я посмотрела на него.

– Боже, что это? – Его лоб был измазан йодом.

Костя бодро переступил порог.

– А это? Это Андрей, криворукий, уронил на меня гаечный ключ. Вот так и получилось.

Выбежал сын встречать папочку.

– Папа, а что это у тебя? – Он показывал на лоб.

– Это? Это мы сегодня играли в индейцев. Чингачгук – большой змей.

Алена как-то странно смотрела на меня. Но у меня в голову не приходило никакого объяснения.