Тиана Веснина - Кровать любовницы

Приглашенных оказалось значительно больше, чем столов с закуской. Саша протиснулся лишь к выпивке и схватил с подноса у официанта шпажку с сыром и оливкой. Утолив первый голод, публика отпала от столов и разбрелась по залу.

Бродя между жующих и болтающих, журналист приблизился к Нелли, которая о чем-то горячо спорила с толстым бородатым мужчиной.

– Надо бы подойти к юному мэтру, − прервала она спор. − Поздравить. Кстати, – обратилась к Саше, – а вам коллекция понравилась?

Бойкий, ловкий Аксаев не узнавал сам себя. Четыре года, что он провел в столице, стремясь выбиться из серой массы в группу тех, кто определяет актуальный момент, или, как говорили в старину, задает тон, оглупили его, превратили в усталого, неуверенного в себе человека. Он замялся.

Нелли расхохоталась и победоносно посмотрела на толстяка:

– Вот, – быстрым жестом указала на Аксаева, – молодой «незамыленный» взгляд. Он не может с ходу найти слов, чтобы не обидеть этого подельщика от моды.

– Но ты же сама говорила, что кое-что тебе понравилось, – возразил толстяк, и кусочек креветки в майонезе упал с вилки прямо ему на живот. – Фу ты, черт!

– Ну, вот с этим кое-чем я его и поздравлю. Что поделаешь, – посетовала Саше, который увязался за ней, – рецензия должна быть положительной. Но я умею писать так, что заказчик придраться не сможет, а читатель поймет, что речь идет об очередном дутом таланте. Я это умею! – повторила она с самодовольным видом.

Потеснив кое-кого из окружавших дизайнера гостей и кого-то прервав на полуслове, Мутыхляева громко выдала:

– Признаться, не ожидала!

Дизайнер потупился. Но этот «приступ скромности» длился лишь мгновение. Он с жадностью был готов слушать льстивую речь известной журналистки, купленной его спонсором.

– Не ожидала! – повторила Нелли. Взяла паузу для эффекта и на подъеме интонации: – Удивил!

От дизайнера точно сияние пошло. Но надо было знать Мутыхляеву: она тут же умело ужалила:

– Далеко не все, конечно. Я бы даже сказала несколько моделей. Точнее, две, – дизайнер с трудом удерживал на лице выражение почтительного внимания. – Но зато эти две стоят коллекций некоторых других. Не буду называть имен. К чему засорять эфир? – Окружение дизайнера согласно закивало. – Поистине талантливо то, что ново, – с расстановкой, ценя произносимые ею слова, говорила Нелли. – Нашему юному мэтру удалось нас удивить. Предлагаю выпить за его успех! – она подняла бокал.

Осознавая свою нелегкую миссию, возложенную на нее судьбой, Нелли, завладев дизайнером, от чистого сердца старалась направить этого, наделенного какими-то осколками таланта, молодого человека на верный путь.

– Минимализм – это не твое. Слишком сложно. Это высший пилотаж дизайнерского искусства, – строго проговорила она. – Но ты не лишен масштабности мышления. – Отставила пустой бокал и взяла новый. Отпила и продолжила с еще большим вдохновением: – Пусть другие занимаются джинсами и майками. Ты неси гармонию на космическом уровне. Вот! – ударила рукой по спине стоявшего рядом Аксаева. – Журналист из провинции. Недавно в Москве. Потрясен твоей коллекцией. Я ему говорю, что много повторов, туфты, короче, – по-свойски сказала гадость Нелли, – а он в восторге. А что такое провинция? Это наша страна. Зачем лезть на Запад? Там такая рутина! Такая!.. Я там была. Знаю! – с напором утверждала она. – А ты иди в провинцию и через нее завоюешь Москву. Короче, потряс! – глядя на дизайнера мутными глазами, безостановочно говорила Мутыхляева. – У тебя впереди будущее! У тебя могучий талант.

Дизайнера временами коробило от высказываний журналистки, он с тревогой думал, за что же его спонсор заплатил ей, и ухватился за последние слова, чтобы именно на них она сделала акцент в своей статье.

– Вот так бы и написать, – вставил он. – Коллекция, по-моему, удалась. Я доволен. Работал на подъеме. Идеи, словно обступали меня. Из-за ограниченности во времени я сумел воплотить только малую толику и…

Нелли не была расположена слушать. Выпив еще шампанского и скрыто икнув, сказала:

– Я напишу. Заткну глотки всем твоим недоброжелателям. Ты же знаешь мою объективность. Мы им всем покажем! – она чуть пошатнулась. Саша поддержал ее.

Заговорчески подмигнув дизайнеру, Нелли оттолкнула Сашу и пошла. Дизайнер с приоткрытым ртом и недосказанной фразой на языке шумно сглотнул. Аксаев тоже было собрался выдать ему дифирамб, но того не интересовало мнение журналиста из провинции. Он, как и все, собирался покорять Запад, а не свою страну.

Бедный Запад! Надо отдать ему должное за стойкость. Сколько русских, в течение скольких веков с невероятным упорством покоряют его, а он все такой же – надменный и недоступный.

Саша хотел нагнать Нелли, но, увидев, что она направилась в туалет, вернулся к заметно опустошенным столам и принялся доедать, что осталось.

Припудренная, с заново обведенными карандашом губами Нелли остановилась на пороге зала, раздумывая к кому бы подойти.

– Ну что? – спросила, заметив Аксаева. – Каково впечатление? Что напишешь?

– Не знаю. Но что-нибудь напишу.

– И чего вы все ищите в Москве? – оглядывая его с головы до ног, спросила она. – Ведь там, откуда ты, тебе было лучше.

– О! Там я был не последним человеком.

– А чего ж в последние понесло? Думал: приехал и покорил.

– Думал, – просто ответил Саша.

Он выпил, поел, и ему захотелось вернуться в свою уютную квартирку, к маме под крылышко, а не в угол в доме под снос. Незаметно для себя он, опустив голову, глубоко вздохнул.

– Вот, теперь вздыхаешь. А еще говорят провинциалы зело злые, лезут напролом. А ты, значит, так и не устроился? Болтаешься между небом и землей… – Нелли в задумчивости провела несколько раз пальцем по подбородку. – Надо тебя порекомен…

Саша весь вытянулся в струнку и впился глазами в журналистку, но тут раздался голос:

– Неллечка, едем. Муж уже звонил снизу.

Высокая худая женщина оборвала Мутыхляеву на полуслове.

– Иду, – отозвалась та.

– Нелли! – возопил Саша и бросился за ней. – Нелли, – задержал он ее у лифта. – Вы хотели… – он растерялся. – Может быть, вы могли бы мне как-то помочь? – чувствуя всю глупость своей просьбы, тем не менее проговорил он.

Нелли хорошо подвыпила и потому ответила откровенно:

– Ха! С какой такой радости? Делать мне что ли нечего? Сам не можешь, так и не лезь!

– Да как же сам?! – возмутился вдруг Саша. – Я же не в пустыни. Куда ни ткнусь – всюду люди. И все места заняты этими людьми.

– Значит, опоздал, дружок, – Нелли провела языком по верхней губе, наслаждаясь нешуточной растерянностью сильного молодого мужчины. Не спуская с него взгляда, она вошла в лифт. Он – за ней.