Ханна Вельт - Восток – дело толстое

Но буквально через пять минут от этого занятия меня отвлекли громкие голоса в нескольких метрах от меня.

– Вот это нам, – громко говорил мой соотечественник официанту, тыча указательным пальцем в раскрытое меню, – пять барабулька. Ба-ра-буль-ка! – повторил он громко и по слогам.

Официант заученно улыбался и усердно кивал головой.

Мне стало весело. Почему-то многие думают, что если они будут громко и медленно говорить на своем родном языке, то иностранцы их обязательно поймут.

Как-то моя двоюродная сестра рассказала мне похожую историю. Были они с оркестром на гастролях в какой-то европейской стране. И, возвращаясь вечером в отель, сестра увидела, как одна скрипачка из их оркестра говорила сотруднице на ресепшен «клюуч, клюуч», сопровождая это жестикуляцией пальцами, имитирующей прямоугольную форму ключа от номера в виде пластиковой карточки.

– Не хочу вас расстраивать, – обратилась к коллеге сестра, – но она вас не понимает.

– Всё они понимают, – хитро улыбнувшись, возразила ей женщина, – нужно просто говорить громко и отчетливо: клюуч!

Чем закончилась история с пятью барабульками, мне увидеть не удалось, так как зазвонил лежавший на столике телефон. Это была Катя.

– Рита, я тебя жду. Ты где? – раздался в трубке требовательный голос новоиспеченного инвестора.

Через пару минут мы с подругой стояли в условленном месте. Но, как я и предполагала, никакого риелтора там не было.

– Он тебе не звонил, не писал? – спросила я Катю.

– Нет. Сейчас в ватсапе ему напишем, – нашлась она. Но, включив телефон, мы разочарованно увидели, что наш агент не был в сети со вчерашнего дня.

Прошло еще десять минут. Да уж, воистину, о непунктуальности и необязательности турков можно слагать легенды. Для местного менталитета не является чем-то неприемлемым назначить встречу и опоздать или вовсе не прийти на нее. Почтовые и курьерские службы могут запросто не доставить вам письмо или посылку. И в лучшем случае в системе просто напишут, что вас не было дома, и вам самим придется ехать все забирать. А в худшем – ваше послание может просто затеряться или вернуться обратно отправителю. Мои знакомые так однажды не получили очень важные документы. Когда они пришли на почту, им дали распечатку, в которой было указано, что письмо вручено адресату. Кому именно оно было вручено, так и остается по сей день загадкой.

И я просто не перестаю удивляться, как с таким отношением к делам турки умудряются весьма успешно жить и строить потрясающие своим размахом жилые комплексы и торговые центры.

Но в этот раз нам все-таки улыбнулась удача. Через пару минут мы дружно погрузились в машину риелтора с Гранд-базара, как бы нелепо это ни звучало, к слову, действительно очень похожего на итальянского актера. Даже футболка на нем была почти такая же, как на главном герое замечательной комедии «Укрощение строптивого». И поехали в сторону района Фатих.

Припарковавшись на узкой улочке, мы вышли из машины и, пройдя с десяток метров, оказались возле типичного пятиэтажного турецкого дома. Постройка была, разумеется, далеко не новой.

Войдя в квартиру, я словно переместилась назад во времени, в эпоху Советского Союза. Именно из того времени была вся обстановка – мебель, ковры на стенах и на полу. Но это, конечно же, не имело бы значения – в конце концов, мы же стены покупаем, а не мебель, если бы не настолько мрачная атмосфера. В квартире было очень темно, так как мы находились на первом этаже и большую часть окон полностью закрывали кроны деревьев. Окончательно в состояние ступора ввел нас дворик, в который выходило окно одной из комнат и в котором, по задумке авторов сего чудного проекта, должны были бы гулять детишки. Честно говоря, больше этот закуток, площадью приблизительно в двадцать квадратных метров, окруженный со всех сторон стенами домов, напоминал тюремный двор, а никак не веселое место для детских игр. Но пальму первенства я бы все же отдала туалету с вмонтированной в пол чашей Генуя, которую максимум где мы привыкли видеть – это в низкопробных местах общественного пользования.

Мы с Катей молча и недоуменно переглядывались.

– Ну ладно, – бодро сказала Катя, – в принципе все не так страшно. В любом случае мы будем делать ремонт. Что хорошо, так это то, что тут три комнаты. До центра рукой подать. И цена при этом просто смешная. Но первый этаж… Не очень хочется. Может быть, это, конечно, глупый предрассудок, передающийся по наследству в нашей стране, но ничего не могу с собой поделать.

– Ладно, подожди расстраиваться, – попыталась я поддержать явно поникшую подругу, – ведь это же не последний вариант. Что-нибудь подходящее обязательно найдется.

В этот момент в квартиру вошел какой-то мужчина, как я поняла, хозяин квартиры. И между ним и нашим провожатым начался бурный диалог, сопровождающийся активной жестикуляцией. Я старалась понять, о чем они спорят. Досконально уследить за непереводимой игрой слов было, конечно, нереально. Но в общем все и без слов было достаточно ясно – не получалось достичь консенсуса по вопросу цены.

В конце концов Али – так, оказалось, в действительности звали нашего риелтора – пошел к выходу, дав нам знак следовать за ним. Мы молча проскользнули мимо хозяина и со вздохом облегчения оказались на улице.

– Что случилось? – наконец спросила я по-английски, чтобы Катя тоже могла понять вопрос, мрачного как туча молодого человека.

– Финиш, – ответил он и молча зашагал к своей машине.

Пока мы ехали обратно, он не проронил ни слова. Ну и мы тоже на всякий случай решили помалкивать, хотя ситуация выглядела весьма абсурдно.

Не успели мы выйти из машины, как у меня в сумке зазвонил телефон.

– Алло, Рита! – услышала я на другом конце взволнованный голос Лизы

– Да, Лиз, привет, что-то случилось?

– Да, случилось. Не знаю, что делать. Вспомнила, как ты говорила о своем юридическом прошлом. И подумала… В общем, папа в очень плохом состоянии. Мы можем встретиться в ближайшее время?

– Да, конечно. Где ты сейчас?

– Только приехала из больницы. В отеле сижу, в холле.

– Хорошо, я буду минут через десять.

Попрощавшись с Катей, я заторопилась в сторону отеля, где остановилась Лиза со своими гостями.

Войдя в холл, я увидела сидевшую на диване бледную и уставшую Лизу. В руках она теребила бумажный одноразовый платочек, который уже начал осыпаться мелкими кусочками на бежевый кафель.

– Принесите, пожалуйста, горячего чаю, и побыстрее, если можно, – на ходу бросила я девушке за стойкой регистрации и села рядом с Лизой.

– Так, теперь давай по порядку. Расскажи подробно, что случилось.

– Да я толком даже не знаю, – сдавленным голосом прошептала Лиза. – Бред какой-то, кошмар. Вчера после дня рождения мы разошлись по своим номерам. Папу последней видела Илона. Они ведь раньше ушли. Говорит, что со вчерашнего вечера к нему в номер она больше не заходила. Сегодня утром, примерно полдесятого, мы все встретились на завтраке. Папа не пришел, но меня это не особо удивило. Ведь, кроме меня, остальные только вчера утром прилетели. Устали, конечно. Плюс ко всему папа вчера прилично выпил. А он и на трезвую-то голову, если никуда не нужно идти, редко просыпается раньше девяти утра. Вот я и решила его не тревожить, подумала, пусть отдохнет, пока есть такая возможность. Потом вышла прогуляться, а вернувшись около двенадцати, поднялась к нему, решив, что он уж точно должен был проснуться к этому времени.