Влад Ревзин - Крон

– Мда. Вот незадача. Сейчас Лунгул разворчится, мол, у меня свидетели мрут, как африканские младенцы.

Уже в машине, после долгого молчания Крон сказал:

– Я знаю, что делать. Свяжем ниточку, правда, очень некрасивым узелком, да что теперь поделаешь.

Ресторан «На Канатной» был пуст. Немудрено, еще нет двенадцати. Ко времени обеда уютно стильное помещение заполнялось клерками, приходившими сюда утолить голод из многочисленных офисов и контор, рассыпанных по прилегающим улицам. Место бойкое, что и говорить.

Крон дождался милой стройной официантки, испросил чашку зеленого чаю и стал мять фильтр папиросы, мимолетно отметив, что это вторая за сегодняшний день. Когда девушка принесла заварной чайничек, чашку и нарезанный лимон на блюдечке, Крон жестом остановил ее.

– Хозяин на месте? – спросил он.

Девушка замялась.

– Не беспокойтесь, мы добрые знакомцы с Давидом Гургеновичем. Я хочу поболтать с ним о старых временах.

– Давида Гургеновича пока нет, но мы можем позвонить ему. Если у вас есть время…

– Спасибо, я подожду. Принесите меню.

Через три минуты на плечо Крона легла мягкая рука.

– Добрый день, Женя, – произнесли сзади с сильным кавказским акцентом.– Что это ты решил вспомнить прошлое?

– А ты откуда появился? – удивился Крон. – С улицы?

– Ага, – хозяин ресторана сел напротив и испытующе посмотрел на гостя. – А ты откуда взялся? И главное, зачем?

Его лицо напоминало топор, побывавший в огне, – узкое, кожа выглядела сожженной, губы почти черными. Живые умные глаза прятались за седыми прядями, свисавшими со лба.

– Я ведь сказал твоей девочке, – хочу вспомнить старые времена.

– Лучше не стоит, – худое лицо собеседника слегка исказилось.– Пусть остаются там, где есть.

Крон огляделся по сторонам.

– Эй, Тапир, – мягко сказал он, и ему показалось, что хозяин напрягся. – Ты ведь мне должен.

– Нормальный мужчина не напоминает об этом, – бесстрастно ответил тот, кого назвали такой чудной кличкой.

– Ты считаешь, что я плохой мужчина?

Тапир почесал ухо.

– Черт бы побрал тебя, Женя, – он скривился. – Может, и стоило тебя тогда…

– Ты до сих пор жалеешь, Тапир, что не прикончил меня?

– Что ты хочешь, Женя? У меня нет времени болтать о пустяках.

– Ну, конечно. Хозяйство. – Крон скользнул взглядом по стойке.– Сколько вложил, Тапир. Все, что скопил непосильным трудом?

– Не суй свой нос в мои дела. Ты не изменился, писатель.

– Я не писатель, а журналист, горец. Так что, поговорим?

Тапир усмехнулся.

– Ты словно выплюнутая жвачка, Женя.

– Теперь ты меня решил оскорбить? Только кинжал я дома забыл. Поговорим или нет?

– О чем?

– О Шоте. Папишвили.

Тапир встал:

– Зачем он тебе?

– Как будто ты не знаешь.

– Я не буду с тобой говорить. Этого конченого даже мухи облетают.

– Будешь, Тапир. Ты мне должен.

Хозяин сел.

– Ты идиот, Женя. Эта болтовня, – вредно для здоровья.

– А мы осторожно. Шота был в группировке, контролировавшей Черемушки и Южный рынок в конце 90х?

Тапир вздохнул и в упор посмотрел на Крона:

– Да.

– Мне что, клещами из тебя вытягивать? Колись, раз карта легла рубашкой вниз.

– Шота ходил под Маршалом. Со временем стал его первым помощником.

– Он занимался рэкетом? – уточнил Крон.

– Да. Ходили слухи, что он в результате завалил самого Маршала, чтобы занять его место, но к тому времени менты набрали силу, и банду разбомбили.

– А Шота?

– Ушел в тень, вынырнул уже как будто честный лох.

Крон пощупал стенку чашки. Чай уже остыл:

– Тебе незнакома кличка Босой?

Тапир покачал головой, подумал:

– Никогда не слышал.

– Помнишь расстрел в «Штурмане»? Босой был там.

– Про Босого ничего не знаю. – Тапир помолчал и добавил:

– А вот что в том деле участвовал брат Шоты, знаю доподлинно. Младший брат, звали Резо.

– Резо был на год младше брата. Карьеру бойца начал в банде Маршала раньше, чем Шота занял место советника. Но выше не поднялся. Шота отправлял брата на самые ответственные акции, видимо, доверял.

Крон замолчал и стал орудовать вилкой и ножом, расчленяя жареную скумбрию. Они сидели в «Марио» втроем, – Александра тоже обедала, а Сема Гройсман пил воду.

Он следил за своим здоровьем.

– Резо имел погремуху Брюлик, и…

– Почему Брюлик? – заинтересовалась Александра.

– Тапир не знает, почему. В девяностых годах блатным уже не давали строго соответствовавшие внешности, роду занятий или положению клички, как раньше среди воров в законе. Беспредел.

– А может, все-таки есть связь между кличкой и…

Болтик проглотил кусочек скумбрии и сгреб вилкой грибочек с края тарелки:

– А почему Маршал? Он такой же маршал, как наш оператор Витя балерина.

Александра с аппетитом грызла косточку.

– Да, Глазик на балерину не катит. И что было дальше?

– Резо был арестован, как и многие другие члены банды, -продолжил Крон, отдавая должное рису с овощами.– Брюлик попался на ерунде, иначе не сидел бы в общем следственном изоляторе.

– Можно найти адвоката, который с ним работал, – предложил Семен.– Проблематично, но можно. Если адвокат в городе, мы узнаем все.

– Это мысль. Мы вернемся к ней, а пока у меня другая идея. – Крон отбросил вилку и задымил папиросу, сложенную двойным узлом на мундштуке. Продолжил, поискав глазами пепельницу:

– Потом… Тапир слышал, что Резо отсидел свое, начал какое-то дело, и затем свалил в Штаты. Говорил он это мне не слишком уверенно. Может, уехал, может, нет.

– Когда это могло быть?

– А вот подробностей не имеется. Думаю, в 97—98м. Оттого и просьба к тебе, Семен. По своим каналам найди выход на администрацию тюрьмы, чтобы мы могли покопаться, в архивах. Подмажь там, кого надо. А ты Александра, пойдешь туда, поработаешь с документами.

– Прелестная перспектива, – женщина положила в рот очередной кусочек ароматной баранины.

Александра показала охраннику свое милицейское удостоверение, привычно прикрыв указательным пальцем слово «внештатный». Так оно солиднее выглядело.

За окном мерцал серый дождливый денек.

Шаги громыхали в каменном коридоре, освещаемом узкими стрельчатыми окнами. От холода и неуюта щемило зубы. Грубо окрашенные синей краской стены. Краска заканчивалась выше уровня плеча, сверху, – зернистая штукатурка, похожая на плохо отстиранное казенное белье.

Грохот секторных решетчатых дверей не добавлял тепла.

В полуподвальном архиве вольнонаемная тетка, в вязаной кофте и носках, провела Александру в нужный тупик обширного здания под низкими сводами, и равнодушно ткнула в стеллажи.

– С девяносто пятого по девяносто девятый здесь и там, – промурлыкала она грудным голосом.– Стол с лампой вон в нише. Захочешь чаю, приходи.