Влад Ревзин - Крон

На перекрестке, впереди, скрипнув тормозами, остановилась белая машина.

– А вот и наша Кармен, – предположил Крон. – а может, Далила. Итак, ты стоишь здесь, в пределах видимости Ахмеда, а я пошел, поболтаю с дамой.

– Но…

– Никаких но.

Болтик ушел. Хлопнула дверка, Александра успела заметить кусочек платья и стройную голень. Она на секунду закрыла глаза, но ничего не произошло.

Так она и подскакивала у бордюра более четверти часа, и белая машина безмолвно стояла на перекрестке, а в десяти шагах позади скучал Ахмед. Наконец та же дверь открылась, оттуда выкатился Крон. Он фривольно помахал рукой вслед белой Тойоте и пошел к Александре.

– Бедная женщина, – явно лицемерно сообщил Болтик. – Тебе не наскучило гулять?

– Нет. Ну, что там?

– Все. Мы готовы к передаче. Завтра она, ее зовут Инна Панова, наговорит Глазику небольшое интервью, и можно писать сценарий. Сделаем экспромтом, в интересах расследования. Иначе не выйдет.

Александра знала, что для расследования с «колес» Крон шел на определенный риск провала передачи, хотя не очень любил это. Не любил накладок.

– Что она сообщила, можете сказать?

– О, это роковая женщина, -хохотнул Крон. – Мало того, что в течение многих лет поддерживала с Шотой тесные отношения, так Шота отбил ее когда-то у младшего брата. Они вместе учились в том среднем специальном заведении. Только в отличие от Резо наша девушка закончила его. Говорит, что между братьями чуть не случилась поножовщина, из-за нее, но обошлось. Переходящий приз остался у старшего брата. Сейчас Шота обзаводится респектабельной женой, достойной избранника народа, а Инну побоку. Вот она и рассвирепела. А потом испугалась. По некоторым признакам, явившимся ей, девушка опасается за свою жизнь. И правильно делает. Такой ротик на месте Шоты я бы закрыл первым.

– О криминальном прошлом Шоты был разговор?

– Знаешь, она феноменальная дура. Кроме постели и денег, видимо, ничем не озабочена. Сейчас ей страшно. Кстати, проверю твою мораль одной пикантной подробностью. Готова?

– Озадачена.

– Знаешь, почему Резо звался Брюлик? Молода ты еще, чтобы это знать, но когда-то среди блатных было модно вшить себе в кончик некоего телесного тела некий драгоценный предмет. Хи.

– Господи, что за гнусные шутки.

Крон извиняющим жестом прижал руку к сердцу.

– Поверь, так было. Из песни слов не выкинешь. Неподкованные в сексуально-эротической санитарии босяки были уверены, что таким образом поднимают свой авторитет у слабой половины человечества.

– Да ну… -Александра слегка зарделась.

– Ну да. Извини за подробности, скоро ты поймешь, зачем я подвергаю испытаниям твою нравственность. В общем, Резо вшил себе туда первый по его жизни попавший ему в руку драгоценный камешек. Инна уверяет, что украшеньице было так себе, мутной воды и небольшого размера, а вот поди ж ты…

– Каков хозяин… – Александра скривила губы.– Дебил, иначе не скажешь. А у старшего ничего лишнего в анатомии не прибавлено случаем?

– Уверяю тебя, Саша, что Шота оказался умнее и искусственных элементов в своем естестве не имеет.

– Я рада за него, – саркастически заметила Александра.

– Ладно. Есть одно обстоятельство, которое я хочу обыграть в передаче, и в этом нам поможет записанное с Пановой интервью. Поехали, я провожу тебя.

– Может, вам опять покажется, что я говорю глупости, но может, все вообще просто? Шота убил младшего брата, из-за мести, и дело с концом?

– А вот это уже совсем не важно, Саша. Мы достали засранца, все остальное всплывет по ходу движения нашего состава.

Он-Лайн означал, что коллектив должен наблюдать за любимым шефом прямо в студии, изображая публику. Коллектив и изображал, слегка зевая под ладошки после трудового дня.

Мизансцена представляла собой рабское подобие зала суда присяжных, – Паша изображал судью, Крон, -обвинителя и юрист-недоучка Валера Лозоватый, – защитника. Присяжные были художественно изображены на заднике, и напоминали участников тайной вечери.

Сегодня за столом Валеры сидел Шота Папишвили в скромном темном пиджаке, купленном в недорогом магазинчике где-нибудь на Пикадилли, Лондон, тысячи за полторы фунтов стерлингов. Его профиль был строг, черноволосая шевелюра аккуратно подстрижена. Украшения, в которых по слухам, щеголял горячий грузин, весившие немало каратов, обвиняемому хватило ума оставить дома. Ходили слухи, что бриллиантами из перстней Шота выбил не один зуб, принадлежавший его верным абрекам, в назидание хорошей службы.

Так что тяга к драгоценностям была семейным пороком, подумала Александра.

Как Болтику удалось затащить Шоту на передачу, она могла только предполагать. Зная красноречие шефа и пристрастие Папишвили к публичности, хватило, видимо, и пяти минут.

Крону удавалось странным образом вызывать в самых отъявленных подонках живой отклик в желании установления справедливости. Он умел поманить загипнотизированную жертву шансами на полное оправдание в глазах у зрителей. Каждый в глубине души считает себя маленьким, обиженным ребенком. О опыте предыдущих персонажей, свидетельствовавшем, что черных кобелей в передаче «Журналистского расследования» не только не отмывали добела, но еще и обильно поливали нечистотами перед тысячами зрителей, в момент дачи согласия Крону потенциальные герои как-то забывали.

Действие тем временем началось.

– Утверждение, что Шота Папишвили принадлежал к ОПГ, занимавшейся в городе рэкетом, притянуто, – вяло наскакивал на Крона защитник Валера, имитируя схватку.

Опытный зритель вряд ли обращал на это внимание, самое интересное начиналось во время обвинительной речи Болтика. Судья тоже делал вид, что он здесь не случайно, сыпал ненужными вопросами.

Папишвили потел.

Наконец дали слово Крону. Он встал, прошелся перед камерами, разминая ноги, и повернулся мощным телом к защитнику.

– Уважаемая защита, как вы думаете, кто сидит у вас за столом?

– Странный вопрос, – бойко ответил юрист-недоучка. -Гражданин Папишвили, которого обвинение вот уже почти месяц необоснованно преследует, за якобы имевшую место в прошлом, преступную деятельность.

– Папишвили, это всем видно. Но как его зовут? Я утверждаю, что на передаче присутствует не Шота Папишвили, а его брат Резо.

Случился увесистый удар по трусам, гораздо ниже резинки.

Папишвили вскочил с места и заорал:

– Ты свихнулся, журналюга! Кто тебе позволил поминать имя моего несчастного брата? Ну, погоди, скоро мы притянем таких к ответу!

Казалось, он готов грызть стены и рыть паркет. Крон приплясывал у канатов, слушая счет рефери.

– Думаю, что надо дать слово гражданину Папишвили, – вставил слово судья. – Вы, господин Крон, не возражаете? Продожите потом, если будет что сказать.