Елена Гвозденко - Горечь березового сока

Еле успевая за мной, бежала Татьяна. Лестничная площадка третьего этажа была забита людьми. Из квартиры Марьи Васильевны вышли люди в белых халатах. Они несли на носилках тело. Я вздохнула с облегчением. Вначале показалась голова. Все знают, что медики народ суеверный, они никогда не вынесут живого человека вперед ногами. А это значит, что Иришка жива.

Жизнь женщине спасли бельевые веревки. Те, кто строил наш дом, почему-то посчитали, что на восемьдесят квартир вполне достаточно тридцати балконов. В результате треть наших хозяек столкнулись с довольно серьезной проблемой сушки белья. В нашем дворе постоянно растянуты веревки, на которых сохнут такие предметы туалета, которые лучше скрыть. Из-за места во дворе постоянно возникают скандалы. Ну никак наши дамы не могут установить очередность своих банно-прачечных процедур.

Вспоминается даже великая война между тетей Тоней и Варварой Алексеевной. Прошлым летом, каждый день они соревновались, кто первая займет злополучные веревки. Каждая норовила встать пораньше, чтобы успеть развесить свое белье до прихода конкурентов. Не знаю, сколько порошка извели эти заклятые подружки в то лето, но стирали они ежедневно.

Сначала мы пытались шутить, пробираясь каждое утро среди мокрых простыней и застиранных рубашек. Потом их противодействие обрело более агрессивные методы. Как-то утром, весь дом был взбудоражен криками Варвары Алексеевны, сопровождавшимися ударами в дверь тети Тони. Варвара Алексеевна успела занять вожделенные веревки в четыре часа утра. Устав от ночной стирки, и рассудив, что на сегодня она одержала победу, старушка отправилась отдохнуть. Когда к десяти часам она спустилась, чтобы проверить белье, то была шокирована. На веревках болталось исподнее Антонины, а ее простыни бесследно исчезли. Побродив по двору в поисках украденного, она, наконец, нашла свои вещи, спрятанные за большую трубу, неизвестно кем брошенную за сараями. Ее простыни, подвергавшиеся каждодневной стирке, чьей-то безжалостной рукой были брошены в самую грязь. Сорвать белье Антонины ей не дали соседки, к десяти часам занявшие свою лавку во дворе. Обиженная Варвара Алексеевна бросилась в квартиру Антонины. Но последняя, явно не ожидавшая такого натиска, из-за закрытой двери кричала в ответ, что она не знает, кто спрятал белье за трубу. После этого случая Клавдия Александровна решила установить график пользования веревками. Хотя и тут наши активные бабушки находили повод для ссор – то их день выпадал на какой-нибудь праздник, и стирать они не собирались, то капризы природы подливали масла в огонь. Поэтому каждая из хозяек находила альтернативные места для просушки.

Многие изготавливали самодельные сушилки. Укрепляли на ночь за окошком и развешивали простыни. Днем эти конструкции приходилось снимать. По мнению работников ЖЭКа, подобные архитектурные излишества лишали наш дом эстетического облика. Спорно, эстетику постсоветского пофигизма, мог испортить только взрыв. Эта конструкция, установленная Марьей Васильевной, и сохранила жизнь нашей Иришке. Она не просто запуталась в веревках, но и зацепилась халатом за шпингалет. Марья Васильевна до своей пенсии легко справлялась с мешками цемента на стройке, поэтому затащить легкую Иринку не составило труда. Сразу же вызвала «Скорую» и наряд милиции. Женщину отвезли в больницу, заверив нас, что жить пострадавшая будет.

Мы с Татьяной поднялись в мою квартиру. Я поставила чайник, о сне даже и не думалось. Да и Татьяна и ждала услышать подробности. И тут я вспомнила, что квартира Иринки, наверняка, не заперта.

Отыскав запасной комплект ключей, я попросила Татьяну сходить со мной. Не то, чтобы я боялась заходить туда, но в нынешней ситуации лучше иметь свидетеля. Мы прошли в квартиру Иришки, и там, на полу я увидела Иркин мобильник. Что-то подсказывало мне, что он как-то связан с ее падением. Стараясь не оставлять своих отпечатков, взяла его с помощью носового платка. Быстро просмотрев входящие, я убедилась, что ночью звонков не было. Тогда я открыла меню сообщений.

А вот и разгадка. Номер, с которого сообщение было отправлено, был достаточно простым. Мне удалось его запомнить. Оставив все на своих местах, мы спешно ретировались.

Мы сидели с Татьяной на кухне, и я, в общих чертах, рассказывала о том, что пришлось пережить Ирине за последние дни. Татьяна лишь прищелкивала языком.

– И что, так и не удалось выйти на след девочки?

– Как мне известно, нет. По-моему, они не очень-то и торопятся.

– А что это за мужчина, который вместе с вами выходил из Иркиной квартиры? – В этом вопросе вся Танька. Что бы не случилось, она никогда не потеряет интерес к мужчинам. Но этот вопрос, почему-то вывел меня из себя. Я решила напомнить подруге, что не далее чем вчера, она, в пьяном виде, хвалилась мне, что нашла свою любовь.

– Может, лучше ты расскажешь, что за роман переживаешь. Куда ты пропала на три дня?

– Ой, Настя. Какого я встретила мужчину! Ты не представляешь! Только между нами, хорошо?

– Он что, женат?

– Это, пожалуй, единственный его недостаток.

– Зато какой! Слушай, Танька, а ты не боишься, что когда-нибудь, одна из жен окажется ревнивой?

– Настюх, не пугай. Пуганные мы. Ты только представь – богатый, щедрый, а в постели…

– Да ну тебя, мне еще таких подробностей не хватало.

– Он – директор мясокомбината. Мы с ним на рынке познакомились. Ты же знаешь, что я торгую колбасами местными. Он приезжал, что-то с нашей директрисой обсудить, а потом решил по рынку прогуляться, чтобы самому, значит, убедиться, насколько его колбаска конкурентоспособна. Подходит ко мне, спрашивает, хорошо, мол, продается, а сам глазками не на колбаску, а в мое декольте. Я ему и отвечаю, что, не жалуемся, а сама плечики расправила, чтобы халатик на бюсте натянулся. Директор-то наш и «поплыл». « Если что не так», – говорит, а сам глаз с моего пятого размера не сводит, – «вы жалуйтесь. Вот вам моя визиточка». Ну, я и позвонила. Парень оперативный попался. В тот же день мы на турбазу и уехали. А там шашлычки, сауна… Короче, все замечательно. Слушай, Настюха, а ты-то что у нас все в девушках ходишь? Может, съездим как-нибудь, проветримся?

– Извини, Татьяна, я не люблю такие вот «проветривания». Да и тебе бы советовала не увлекаться. Ты же в прошлый раз слезы лила, когда тебя бросили.

– Вот я и не завожу серьезных отношений. А что? Меня все устраивает. Знаешь, как мне девчонки базарные завидуют?

– Танюха, опомнись. Чему там завидовать? Хотя ты у нас девушка взрослая, решай сама.

– Ну, лучше красиво на время, чем никак, – это был глупый и грубый укол. Впрочем, я не обиделась. Да на нее и нельзя было долго обижаться. Но я стала уставать от этой бессмысленной болтовни. Ирка в больнице, я даже не знаю что с ней.