Даниэль Клугер - Смерть в Кесарии

— Мне известно, что руководство страховой компании «Байт ле-Ам» прекратило следствие после смерти…

— После убийства, — вставил Натаниэль негромко.

— Что? — Моше Левински отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на детектива.

— После убийства, а не после смерти, — повторил Розовски.

— Да, конечно, после убийства. После убийства Галины Соколовой они решили прекратить расследование. С их точки зрения, в этом не было смысла. Поскольку их бредовая теория об участии Галины в убийстве собственного мужа…

— Вы тоже слышали об этом?

— Слышал. Чтобы предположить такое, нужно было вообще не знать ни ее, ни его, ни их отношений.

— Они ведь были в разводе? — полуутвердительно заметил Розовски.

— Думаю, вы уже успели установить, что развод, на самом деле, был фиктивным. Иначе Лева… то есть, Ари не выехал бы в Израиль. Это ведь было в советские времена, не забывайте.

— Да, я знаю.

— Ну вот, я хотел сказать, что «Байт ле-Ам» больше не хочет платить деньги за частное расследование. Зачем им это? Они утратили к этому интерес. Теперь им важнее тратить деньги на опытных адвокатов. А убийство — пусть им занимается полиция. Верно?

— Верно.

— Разве они успели передумать?

— Нет, они не передумали.

— Тем не менее, вы продолжаете заниматься этим делом. Почему?

Натаниэль вздохнул.

— Боже мой, — сказал он. — Сколько раз за сегодня мне довелось услышать этот вопрос.

— И что же вы отвечали?

— Что приходило в голову, — Натаниэль усмехнулся и развел руками. — Наверное, я не совсем типичный сыщик.

— А что вам пришло в голову сейчас?

Розовски пожал плечами.

— Ну, скажем так: я тоже романтик. Я считаю романтичным довести дело до конца и наказать убийцу. И мне позиция «Байт ле-Ам» кажется совсем неромантичной.

— Но вы, как мне кажется, не настолько романтичны, чтобы работать бесплатно?

— Да, это верно, — Розовски улыбнулся. — Но, видите ли, мое детство прошло в Советском Союзе в те времена, когда там очень любили словосочетание «общественно-полезный труд». Не исключено, что подобные вещи у меня уже на уровне подсознания. Или инстинкта.

Левински вернулся за стол, опустил голову.

— Скажите, — спросил он, не глядя на детектива, — вам удалось установить хотя бы что-нибудь?

— Ну… как вам сказать. Если честно, я думаю — да, удалось, — ответил Натаниэль.

— И вы можете рассказать мне об этом? — спросил Левински, по-прежнему, глядя в сторону.

— Отчего же… Мне, кажется, удалось правильно сформулировать несколько вопросов.

Моше поднял голову и удивленно посмотрел на Розовски.

— И это все? — спросил он.

— Вот типичная реакция обывателя — извините, Моше, я не в обиду… Поверьте, это не так мало — правильно сформулированный вопрос, — серьезно заметил Натаниэль. — Один мой знакомый занимается компьютерным анализом Торы. Он утверждает, что Тора содержит ответы на все, абсолютно все вопросы. Беда в том, что мы не знаем — как именно следует спрашивать.

— Да, — задумчиво произнес Левински. — Пожалуй, вы правы. Это убедительно. Сейчас я начинаю думать, что это даже убедительнее, чем если бы вы мне изложили какую-нибудь версию. Я вам верю. Хорошо, — он извлек из кармана чековую книжку, быстро выписал чек и протянул его Натаниэлю. — Этого хватит?

Розовски принял чек, не сразу сообразив, что, собственно происходит.

— Что это? — спросил он.

— Чек, как видите. На десять тысяч шекелей, — Моше поднялся.

— Да, но я не понимаю, что вам нужно…

— Вы ни слова не сказали о сумме. Следовательно, она кажется вам вполне достаточной, — сказал Левински, глядя на Натаниэля сверху вниз.

— Достаточной для чего?

— Я покупаю ваши услуги, — заявил Левински. — Руководство страховой компании не заинтересовано в дальнейшем расследовании. Но я — заинтересован. Я нанимаю вас. Лева и Галя были моими старыми друзьями. Найдите мерзавцев, сотворивших это.

Розовски молча спрятал чек и направился к выходу. У двери он остановился.

— Совсем забыл, — он улыбнулся. — Зеев Баренбойм просил передать вам привет.

— Да? Спасибо, — буркнул Моше Левински, уже занявшийся другими делами. — Между прочим, вы отняли у меня вдвое больше времени, чем я рассчитывал.

Едва Натаниэль отъехал от здания, в котором размещалась компания «Интер», как раздалась трель телефона.

— Алло, это ты?

— Мама? — Натаниэль встревожился. Сарра Розовски очень редко звонила ему на работу, тем более — из другого города. Только по очень важным делам. — Что-нибудь случилось?

— Ты что, не мог за весь день позвонить? — воинственно вопросила мать. — Я тут с ума схожу! Дома телефон не отвечает, хорошо — я позвонила тебе в контору, и твой помощник, Алекс, сказал, что ты в дороге и дал этот номер.

Это и есть знаменитые сотовые телефоны?

— Да, они самые, что случилось? — нетерпеливо повторил Розовски, выруливая на Ха-Ракевет. Впереди загорелся красны глаз светофора, он отпустил педаль газа. По голосу матери он уже понял, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. — Почему ты сходишь с ума?

— Он еще спрашивает! — мать задохнулась от негодования. — По телевизору такие новости! Мне стало плохо.

— Какие новости? — Натаниэль снова встревожился. — Что случилось? Где?

— В России, — сказала мать. — В России! Ты знаешь, сколько там уже стоит доллар?

— Нет, не знаю.

— Две тысячи рублей. Представляешь? Когда мы там жили, я получала сто двадцать и была счастлива!

— Ну и что? — Розовски облегченно вздохнул. — Мама, ты доведешь меня до инфаркта. Я думал, случилось что-то серьезное.

— Серьезное? — мать возмутилась. — А это, по-твоему, несерьезно?

Загорелся зеленый, и машины мгновенно рванули вперед.

— Конечно, серьезно, — терпеливо ответил Розовски. — Но какое это отношение имеет к нам?

Он пристроился во второй ряд и вздохнул спокойнее.

— Ты помнишь Валю Федорову из Минска? Нашу соседку? — спросила мать. — У нее был сын, твой ровесник. Такой хороший мальчик был, такой воспитанный, не босяк.

— Ну, помню.

— Так я хочу послать ей десять долларов. Пусть купит мальчику машину.

— Какую машину?

— Как это — какую? Какая будет. «Волга», например.

— За десять долларов?

Мать рассердилась.

— Это же двадцать тысяч рублей! — закричала она в трубку. — Ты что думаешь, у меня склероз? Думаешь, я не помню, что «Волга» стоила шесть тысяч? Так пусть она стала втрое дороже! Все равно — за двадцать тысяч они купят.

— Мама, успокойся, — устало сказал Натаниэль. — Там сейчас совсем другие рубли. За двадцать тысяч нынешних рублей она «Волгу» не купит…

— Да? — разочарованно протянула Сарра. — А я думала… Ты уверен?

— Уверен, уверен.