Александр Режабек - Проще убить, чем…

Мы с мамой возвращались домой с поминок, когда она вдруг сказала:

– Миша! А меня ведь экземой бог наказал.

– ?

– За то, что я Ленку не уберегла. (Ленка – моя покойная тетка.) Была бы я понастойчивей, может, та и пожила бы еще.

Я, понятное дело, удивился. Как так, спрашиваю. А мать говорит:

– Предчувствие у меня в тот день было нехорошее. Помнишь, она тогда так, мимоходом ко мне заглянула. Посидели мы с ней, поболтали, чай попили, только неспокойно мне было. Неспокойно и все. Безо всяких причин. И Ленка была здесь не причем. Я уж подумала, что, может, заболеваю. Или с тобой, не дай бог, что не так. А Ленка-то? Вон сидит напротив. Живая, здоровая, веселая. Что ей сделается? Посидели мы, посидели, и засобиралась она домой. А я пошла посуду мыть. И тут телефонный звонок. Мы-то с покойницей вроде уже и попрощались, она в дверях стоит, за ручку держится, а у меня как раз руки мокрые. Я ей и говорю: «Подойди к телефону». Ленка вернулась в комнату, а через некоторое время и я за ней. «Ну, что?» – говорю. «Да ничего, – отвечает. – Наверно, номером ошиблись. Помолчали в трубку и все». Я пошла домывать посуду, а она опять к двери, и снова та же самая история. Звонок и молчание. Ленка засмеялась, что это мне неизвестный, но очень застенчивый кавалер звонит. Ладно, пошутили. Я похихикала и пошла ее до лифта проводить. А ты помнишь, у нее бзик был – каждые пять минут причесываться. Стоим, ждем лифта, а Ленка по привычке за расческой в сумочку шасть, а там пусто. «Ой, – говорит, – забыла, наверно, щетку у тебя в ванной». Я, естественно, предлагаю ей вернуться, но она не захотела. «Нет. Теперь уже не пойду. Возвращаться – плохая примета. Дороги не будет. А дома у меня этих щеток с десяток». Так и поехала. А минут через пять слышу с улицы грохот, крики людей. Так Леночки и не стало. Я себя все виню. Надо было удержать ее. И звонки не зря были, и расческа эта.

Дух, разминая спину, поводил плечами.

– Я с сомнением выслушал мамин рассказ. В жизни ведь бывают всякие разные совпадения. Но мама настаивала. И в продолжение рассказала другую историю, про свою мать, мою бабку. Я ту очень хорошо помню. Она была веселым оптимистичным живчиком, несмотря на кучу поставленных ей диагнозов и целую аптечку таблеток, которые она должна была принимать и не принимала. Я сам видел, как она их выковыривает из коробочек и выбрасывает в мусор. А дочерям в доказательство соблюдения назначений демонстрировала пустеющие упаковки. Но многих вещей я о ней не знал. Оказывается, в молодости она тайком увлекалась спиритизмом, но не любила об этом рассказывать. Боялась неверия и насмешек. С мамой же она все-таки чем-то поделилась. Бабушка верила, что загробный мир существует. Более того, по ее словам, духи умерших нередко пытаются помочь живущим. Только их возможности очень ограничены.

Мы с интересом, но с большим сомнением слушали Духа. Это его не смутило.

– Вот и я так же смотрел на маму, когда она мне начала это рассказывать, хотя ее не волновало, верю я или нет. Я сказал ей тогда:

– Ты пытаешься меня убедить, что духи подстроили телефонные звонки и спрятали расческу, чтобы Лена задержалась и избежала аварии?

Мать не очень уверенно кивнула.

– Но ведь тогда концы с концами не сходятся. Я с такой же вероятностью могу утверждать, что они хотели обратного. Если бы тетя не потеряла у тебя несколько минут времени, то она, скорее всего, уехала бы другим лифтом, успела на предыдущий автобус и благополучно добралась домой живой и невредимой. И зря ты себя коришь.

Мама пожала плечами.

– Что бы ты сейчас не имел в виду, но твои слова, в сущности, не исключают того, что духи существуют. А действуют они с добрыми или злыми намерениями, это второстепенный вопрос.

Мама тогда тяжело вздохнула.

– Ты, Миша, учти, я тоже не склонна к мистике, но объясни мне тогда один факт. Это уже касается твоей спиритистки-бабки. Помнишь, у нее в комнате над кроватью на потолке был нарисован компас?

Еще бы не помнить. Это была диковинная странность в комнате, заполненной обычными вещами пожилого человека. Он был размером с тарелку, а стрелка у него была настоящая. Она была привинчена к потолку, ее концы традиционно раскрашены в синий и красный цвета севера и юга. Я не раз спрашивал, когда был ребенком, для чего он, но бабушка каждый раз загадочно отвечала: «Это – компас моей жизни». Я удивлялся и злился на этот ответ, а стрелка, как ей и полагалось, смотрела синим концом на север, а красным на юг.

Пока я молчал, вспоминая, мама терпеливо ждала, но когда увидела, что я что-то собираюсь спросить, заговорила сама.

– И тебя, видимо, интересовал вопрос, зачем нужен этот не подходящий к интерьеру предмет. А я знаю. Мама как-то проговорилась. Мы однажды опять вспомнили о духах, и она сказала, что иногда с ними общается, хотя и не объяснила как. Я реагировала недоверчиво, а она вдруг и говорит:

– Хочешь узнать, для чего этот компас?

Она странно на меня поглядела, но потом все-таки решилась.

– Однажды, – сказала она, – я разговаривала с одним моим хорошим знакомым. Точнее, с его духом. И попросила его об одолжении. Я хотела знать, когда умру. Выяснилось, что духи могут не так уж много и способны предвидеть жизнь людей только на короткий срок. Но в просьбе дух не отказал. Для этого он и придумал эту стрелку. Так вот, если стрелка повернется на 180 градусов, значит, вскоре я умру.

С тех пор, по ее словам, мама, твоя бабушка, и жила с компасом над головой. В конце жизни она захворала, но почти всегда оставалась бодрой и оптимистичной. Я забыла эту историю и, как любую привычную вещь, перестала замечать этот компас. Но 17 июля 1994 года вечером она позвала меня. Ты знаешь, у нас в доме мы не ходили друг к другу пожелать спокойной ночи. Я решила, что маме, скорее всего, нужно что-нибудь принести. Мама уже лежала в постели. Безо всяких предисловий она задала мне странный вопрос, как будто это было самое главное, что должно меня интересовать: «Мы точно закончили с юридическими формальностями о моем домике, который я переписала на Мишу?» Я кивнула. А мама стала задавать мне какие-то сутяжнические вопросы о ее собственности, как будто она настоящий стряпчий. Я даже рассердилась, но, по мере возможности, ответила. Она успокоилась и неожиданно сделала то, чего не делала давно. Она обняла меня и поцеловала. Я была тронута, но не более того. Честно говоря, по телевизору в то время начинался сериал, который я хотела посмотреть, а потому была в некотором нетерпении. А ночью твоя бабушка умерла. Во сне. Не хочу вспоминать то, что я испытала, но одно помню отчетливо. Случайно я посмотрела на потолок. Синяя стрелка смотрела на юг. И до меня дошло, что мама-то еще вчера знала о близком приходе смерти, и те вопросы задавала, чтобы удостовериться, что ничего из ее небольшого наследства из семьи не уйдет.