Анна Инк - Мне должно это нравиться

– Саша, – шепчу. – Саша, хорошая моя.

Я накрываю её руки своими. Чуть раздвигаю её ягодицы. И ввожу только головку. Тугое кольцо сдвигает кожу. Она дышит часто. Её спина поднимается дугой. Продвигаюсь медленно. В бесконечное отверстие, которое растягивается под моим напором. Она закусила губу, и выдыхает. Её спина опускается низко. Я притягиваю её к себе. Насаживаю её на себя. И не останавливаюсь до тех пор, пока мои бёдра не упираются в её ягодицы. Теперь она вся моя. И я начинаю двигаться. Туго и резко, вырывая из её груди стоны. Она стискивает меня. И я уже не вхожу, проталкиваю внутрь. С усилием, чтобы дойти до конца. Её пальцы на моих бёдрах, тянут к себе. Она сама делает мне движение навстречу. Когда её попка ударяется о мои бёдра, я больше не сдерживаю ритм. И двигаюсь в ней так же быстро, как если бы был в её щёлке. Она жмётся ладонями к моей коже. Хватает воздух широко распахнутым ртом. Я всаживаюсь до упора несколько раз, и кончаю.

Если я больше не оставлю её, я сделаю так ещё. Уже без резинки. Я хочу, чтобы струя проникла глубже, чем смог мой член.

Мы лежим на стылом полу плечом к плечу. Наконец, Саша приподнимается, заглядывает мне в глаза, кладёт голову на мою грудь. Она ведёт ладонью по моему животу. Говорит тихо:

– Мне нравится, как просвечивает твоя кожа, когда белая промокшая ткань прилипает к телу. Как будто я подглядываю за тобой. Могу видеть то, что не должна.

– А мне нравится, что ты всегда озвучиваешь свои мысли. Как будто я могу услышать то, что не должен слышать.

– Не всегда. Ты правда думаешь, что у меня так мало мыслей в голове?

– Я хотел сказать, что ценю тебя за откровенность.

– Хорошо. Это хорошо… Что мы будем делать дальше?

– Для начала мы подадим заявление.

– На кого?

– Мы должны пожениться как можно скорее.

– Ты серьёзно, Кость?

Я беру в ладонь прядь её волос. Когда мокрые – вьются. Не мелкими кольцами – волнами. Как у той девушки, которая преследовала меня. Всегда ненавидел эти волны. У моей матери были такие же. Будто она только вышла из душа, и они не до конца просохли. В этом было что-то распутное.

– Я хочу, чтобы мы заключили брачный контракт, – откидываю прядь её волос на спину. Глажу по плечу. – Я не шучу.

Саша хмыкает:

– Я даже не знаю, обижаться или радоваться.

– Это не дань моде. Пункт, касающийся измен, необходимо рассмотреть как можно тщательнее.

– Ты мне не доверяешь?

– Себе. Я больше не хочу тебе врать.

– Хорошо, – она прислоняется ко мне лоб в лоб. – Брачный контракт нам не понадобится. Если снова изменишь мне, Костя, я расскажу полиции, где ты на самом деле был незадолго до Машиного похищения. Я расскажу им, где ты был в тот вечер, когда Анастасия Бондырева выпрыгнула из окна.

– Давай не будем об этом, – мама забирает чашку с моим недопитым кофе, и идёт к раковине.

– Я уже провела там одну ночь, – нагло вру.

– Что?! – чашка с грохотом выскальзывает.

– И почти нашла работу. Аркадий Анатольевич говорит, что это как с вождением автомобиля. Пока не поедешь в первый раз один, не перестанешь бояться.

– Вы сравнили, конечно. Страх перед вождением и… это.

– Что – это? Мне двадцать один год. Я уже взрослая. И просто хочу пожить отдельно от родителей. Как любая обычная девушка.

– Ты не обычная девушка. Это не просто попытка стать самостоятельной, как у обычных девушек. То, что случилось с тобой…

Закрываю лицо ладонями и рычу:

– Я каждый день проклинаю себя за то, что вы знаете. Не надо было ничего рассказывать. И этим дурацким полицейским надо было сказать, что я ничего не помню.

– Ты хочешь, чтобы он остался безнаказанным?

– Он остался!

Вскакиваю. Мама делает шаг ко мне. Тянет руки. Её вялые запястья отлично отражают её беспомощность, безнадёжность вообще всей ситуации. Мне становится жалко её. И стыдно за себя. Но я всё равно говорю, уже без эмоций, по инерции:

– Он остался безнаказанным. Его не нашли. Они никогда его не найдут. Мы должны перестать придавать значимость тому событию, которое произошло. Ты, если уж совсем честно. Ты должна перестать терзать меня своим чувством жалости. Очень тебя прошу об этом.

– Я постоянно прокручиваю в голове тот день… если бы я не… ты бы…

Опять эти дурацкие слёзы! Я больше не могу этого выносить! Мне хватает моего чувства вины. Эта мерзота переполняет всё моё нутро. Хлебать ещё и чужой?

– Я поживу там некоторое время. Если мне станет некомфортно, попрошу Дину приехать, хорошо?

Неуверенно кивает.

– Но скорее всего я справлюсь. А если всё и дальше будет хорошо… а я в этом уверена… – загадочно улыбаюсь. – Серёжа предложил пожить вместе.

Мама прижимает ладони ко рту, а глаза наливаются радостью.

– Это же замечательно! – победно, сквозь сжатые пальцы. – Давай позвоним папе. Он сегодня обещал быть рано. И скажем, чтобы захватил торт по дороге. Надо отметить! А Наташка знает? Господи, как же она обрадуется! Она тебя обожает! Вы ведь не будете тянуть со свадьбой?

Какая свадьба? Мы ещё не спали ни разу.

– Всё-всё, я не лезу, – замахала руками, наткнувшись на мой хмурый взгляд. – Звоню папе!

– Поздно. Шайтан приветствует хозяина.

Входная дверь ещё не успела открыться, а мама уже бежит с новостями:

– Слава, Славик, Серёжа предложил Яне жить вместе!

Она всегда встречает его так, будто у неё для него припасено что-то хорошее. Не перестаю удивляться: как можно любить так долго, и самозабвенно? Хоть бы разок подслушать, как они ссорятся. Ведь они не могли не ссориться никогда? Просто не выясняли отношения при мне.

– А я думаю: по какому случаю на этот раз букет. Ты согласилась? – папа входит в кухню с огромной корзиной, переполненной цветами. Пухлые розы снежного цвета стискивают между собой тонкие зеленые прутики травы, которая всегда напоминает мне укроп.

– Я взяла несколько дней на раздумье, – отвечаю с наигранной надменностью.

– Умница, Пулька, – он обнимает меня огромной рукой за плечи, притягивает к себе и целует в висок. – Забирай дары от терпеливого поклонника.

Корзина занимает половину кухонного стола.

– Что пишет? – мама с щенячьим восторгом крутится у букета.

Ищу записку. Бормочу:

– Потерялась, что ли?

– Может, в цветах?

Я стараюсь аккуратно, приподнимая кончиками пальцев бутоны, обнаружить записку. Заглядываю на букет сверху. Сквозь бело-зелёное месиво, из центра, проступает что-то кроваво-красное. Я раздвигаю бутоны. И тут же отдёргиваю руки.

– Что? Что такое?

Смотрю на испуганную маму. Я, дура, даже шаг назад сделала, отступая от букета.

– Ничего. Страшного. Шип. Укололась, – шепчу. Сглатываю. Подхожу.

Там действительно ничего страшного. Просто в самой середине букета спрятано несколько цветов мерзких анемонов. Наверное, это такая задумка. Наверное, так букет выглядит интереснее. К тому же Серёжа ничего не знает про анемоны. Я погружаю руки в холод свежих цветов. Я честно пытаюсь пересилить себя. Но мысль о том, чтобы трогать эти красные лепестки… одна лишь мысль…