Олег Ярков - Слева от Азии

– Саша, откровенность за откровенность. Даже если на мне две загубленных души, я не хочу быть таким, как фиксатый Петюня, как Миша-Леший или, прости, как ты. Не моё дело воровать. Я не могу. И не хочу.

– Ты, дружок, сейчас только по бережку ходишь, только-только ножки в воде замочил. А прийдётся тебе, даже если и не хочешь, окунуться в нашу воду по самое горло. Кем ты будешь, когда откинешься? Пойдёшь по институтам учиться? Или на завод пойдёшь, к станку? Куда? А вот никуда ты не пойдёшь, Аркашенька, никуда. Потому, что никуда тебя не возьмут. На тебе клеймо зоновское, больше твоей тени, понимаешь? Правда, можешь попробовать дворником, за сорок целковых в месяц – это ещё можешь попробовать. Но твою порядочность и твой характер на свободе никто не увидит и не оценит. Только на зоне ты можешь быть уважаемым за то, что ты сделал на воле. Так всегда было. Но так всегда будет. Может быть и, к сожалению, но так будет. Ты уже вор и выйдешь отсюда вором. На воле многие большие люди о тебе знают, как о воре. Вор – это не криминальная специальность. Вор – это статус человека. Слово-то одно, а понятия разные, да…. Тебе воровать и гоп-стопничать не придётся. У тебя другая задача. Ты разводящий. Улаживать споры, договоры с конкурентами проводить. Одним словом мир блюсти в наших делах и между нашими людьми. Мы ведь на воле не только жируем и пьём. Мы занимаемся делами. Мы не прогуливаем деньги, как эта заворовавшаяся босота, мелочёвка позорная. Мы работаем. Нам сложно с коммуняками деньги делать, но можно. Делиться приходится с властью. Но ничего, делимся. Но зато и сами зарабатываем. Займёшься нашими делами, в которых нет криминала. Себе на зоне я замену из других урок воспитаю, а на воле нам головастые и честные нужны. Ну и сам голодный не будешь.

Где-то так звучала история Аркадия-Лесника из уст Михыча, царствие ему небесное. Конечно, никакой Михыч Леснику не племянник. Откуда у сироты родня? Просто сирота Аркадий подобрал сироту Мишу и назвал своим племянником. Между людьми самым главным является отношение.

Скорее всего, Михыч что-то приврал, а может что-то подзабыл, добавив от себя в рассказе какие-то подробности. Но этот, зоновский кусок жизни, Лесник лично рассказывал Михычу в редкие минуты откровения. Лично мне кажется, что всё это правда. Во всяком случае, я в это верю.

Забегая наперёд, я могу сказать, что ещё восемь дней лежал Лесник в коме. На девятый день он открыл глаза и совершенно спокойно и с чёткой дикцией сказал Валере, все эти дни неотлучно находившийся при нём.

– Валера, я только что маму видел… она у меня красивая. Я к ней… пойду.

И всё.

Вечером Валера получил от Петровича распоряжение лично заняться похоронами Лесника, согласно его завещанию. Аркадий Михайлович просил похоронить его рядом с матерью в некогда провинциальной Коломне. Просил на могиле посадить кедр.

Валера созвонился с коломенскими «коллегами» и попросил подсобить с похоронами, пока они соберут тело в дорогу. Коломенские ответили так.

– Да ты чё, братан? Где мы его матуху искать будем? Пацанов по погостам гонять за даром – нам не катит. Тут мороки не на один кусок зелени. Нам эта маета не тарахтела в бубен. Понял?

Если бы разговор был очным, то Валера зубами разорвал бы говорившего, вместе с его бубном. Но рядом была только телефонная трубка и километры провода.

– Слышь, братела, не спи. Чего молчишь? Как вашего фраерка звать-то? Ну, того, жмура?

– Лесник.

– Кто?! – заорал коломенский браток и бросил трубку.

– Ссуки!!!, – прорычал Валера и с силой сжал кулаки.

Через минут пять раздался телефонный звонок.

– Слышь, братан, как тебя кличут?

– Валера.

– Короче, Валера, ты сам виноват. Имя озвучивать надо было сразу. Такая байда, ты слушаешь? Пацаны уже полетели на кладбище, если надо, то и архив на уши поставят, но могилу его матери найдут. Рядом сделаем для Лесника. Ты на проводе?

– Да.

– Вот. Прямо сейчас, в столице, в Ботаническом саду, наши ищут кедр. Не найдут там, хоть с Красной площади выкопают. Ствол, в смысле дерево, будет. Про бабло забудь – не было такого базара. Всё будет сделано, как для себя.

– По дереву постучи.

– Я себя по груди стучу. Что у вас с машиной? Есть на чём доставить?

– Найдём.

– Тогда свиснешь, когда ждать. Всё сделаем путём. Бывай, Валера.

– Спасибо, – сказал Валера и, почему то заплакал.

Похороны прошли без шума и скопления машин. Кедр посадили в ногах у Лесника. Когда начали засыпать могилу, к кладбищу подъехал грузовик с полным кузовом кедровых шишек. Братва руками перетащила шишки на могилу и сложила надгробным холмиком. Потом поговаривали, что местные кладбищенские бомжи, подчищавшие могилы после прихода родственников, с уважением поправляли рассыпанные ветром шишки. Но не одной не взяли. Кедр прижился.

Поминки тоже не походили на предыдущие подобные события. Братва выехала за город, на природу, и там помянули честного вора. Ну, а поскольку, практически все питейные и увеселительные заведения в городе принадлежали выехавшим на природу, то все кафе и рестораны были закрыты. Правонарушений в этот день милицией зафиксировано не было тоже. Главное между людьми уважительное отношение.

Такой вот простой финал у непростой жизни. Вспоминая Лесника в Чешском городке, мне вспомнился ещё один персонаж – бывший НКВДшник Кураков, на чьих плечах Победа добралась до Берлина. Они были, примерно конечно, ровесниками. Хотя нет, Кураков лет, эдак, на двенадцать постарше будет, но не суть. Ведь у этого Гермогеновича судьба тоже не мармеладная была с детства. Поди, и горя он хапнул не одно ведёрко. А каков финал? В одиночестве, в своём доме, и во вранье до последних секунд жизни. А другой, ещё при жизни, оброс, как кедр мхом, легендами. А ведь и НКВДшники и зеки всё равно люди, подобные нам – из костей и из мяса. И далеко не однозначно одни плохие, а другие хорошие. Они часто менялись местами и ролями. Вот и жили в одни годы два человека с разными судьбами и несхожими финалами. Главное – отношение. И УВАЖЕНИЕ.

Словно из сна в реальность меня вернул голос жены.

– О чём задумался? Нам уже спускаться пора.

– Да, так… Лесника вспомнил. Мне, кажется, что он долго не протянет. Не в его возрасте такие травмы переносить. Да, уж…. Пошли к столу.

В большой комнате на первом этаже был накрыт стол. Петрович стоял лицом к окну, заложив руки за спину.

– Мы не вовремя?

– Хотите новость? – Не оборачиваясь, спросил Петрович.

– Нет. У нас уже одна есть. И та плохая.

– Откуда узнал?

– Валера звонил. Он в больнице дежурит.